Призвание миротворца - Павел Александров

— Вижу, в истории Амархтона ты поднаторел, парень.

— А как же! Не зная истории…

— Тс-с-с-с!

Калиган резко остановился. Прямой тоннель перед ним не имел ни единого ответвления, ни даже крысиного лаза. Кажется, идти вперёд ему не хотелось, как если бы он чувствовал там засаду. Следопыт осторожно взялся за рукоять своего утяжелённого кривого меча и проронил, не оборачиваясь:

— Не хватайся за свой лук, Автолик. Не поможет. И вообще ты зря не оставил его во дворце.

Вольный стрелок только хмыкнул. Со своим любимым луком, созданным мастерами Кедровых предгорий, он не расставался никогда, ухитряясь использовать его даже в тесных помещениях.

— Флоя, Аргомах: факела на пол, сами к стене.

Те повиновались мгновенно. Во всём, что касалось боевых столкновений они следопыту не помощники. Аргомах имел при себе пару кинжалов, которыми довольно неплохо владел, но против любого из здешних хищников это не оружие. У Флои же не было и ножа. Автолик слышал, что за годы учёбы Калиган не показал ей ни одного боевого приёма. «Чтобы не было искушения влезть в драку», — пояснял следопыт всякий раз, отвечая на её обиженные вздохи. Флоя долго не могла смириться с тем, что должна постоянно прятаться или держаться рядом с тем, кто может её защитить. Но учитель был непреклонен. Он хорошо усвоил, что в его деле первым умирает как раз тот, кто хорошо владеет оружием и полагается на свои боевые способности, а не на умение избежать схватки.

«Не двигаться!» — жестом приказал Калиган и шагнул вперёд. Носок его сапога как бы невзначай пнул небольшой камешек, и тот поскакал с отчётливым стуком.

И тут, всего в десяти шагах впереди взметнулась земля. Что-то большое и тёмное вылетело навстречу с пронзительным шипением. Готовый к этому Калиган отпрыгнул в сторону и тут же нанёс сильный удар мечом по пронёсшейся твари. Утяжелённое лезвие с хрустом перерубило шею и оскаленная голова бестии — несуразной помеси крысы и тёмного барса — покатилась к горящим на земле факелам. Обезглавленное тело ещё билось на месте, остервенело пытаясь поймать жертву кривыми когтями.

— Ну и зверьё у вас! — присвистнул Автолик. — В наших мелисских подземельях только крысу и встретишь.

— Это не зверьё, а плоды людского ума, — следопыт брезгливо отпихнул носком сапога никак не унимавшееся тело, нанес ещё один удар, и всё стихло. — Вперёд. Уже почти пришли.

Автолик стоял, невольно заинтригованный словами старшего следопыта.

— Ну-ка, ну-ка повтори, что ты сказал… Плоды людского ума? Вот это?

Чуть опустив голову, Калиган обернулся. В прищуренных глазах выражалось нечто такое, что можно было выразить словами «Тебе-то какая разница, вечный бродяга, из чего скроена эта бестия?»

— Не первый год за ними наблюдаю. И точно я знаю одно: эти твари плодятся не без помощи жителей города. Любые человеческие пороки, будь-то жадность, похотливость или мстительность, подкармливают этих бестий не хуже, чем отборная дохлятина. Но наипаче всего…

Автолик усмехнулся, не дослушав:

— Ну, это не открытие. Я не слишком силён в богословии, но, по-моему, в любом храмовом сочинении «О врагах рода людского» говорится, что даймоны рождаются от соития людского греха и преисподних сил земли. Тем же доводом храмовники объясняют и природу любых других враждебных человеку существ.

— Неприятность для храмовых догм состоит в том, что сущность многих этих существ взращивается энергией вовсе не тех пороков, о которых толкуют храмовники.

— Ты это о чём? — не понял Автолик. — Поделись мыслями.

Калиган отвернулся. Похоже, ему не особо хотелось делиться мыслями.

— Аргомах прав: полезно изучать историю города, в котором хочешь что-то изменить.

— И?

— Знаешь об амархтонской общине Непреклонных?

— Непреклонные? Это… это вроде староверы какие-то, трактовавшие Путь Истины на свой лад…

— Значит, не знаешь, — буркнул Калиган.

— Помилуй, дружище, о них же сколько лет ни слуху, ни духу!

Калиган вздохнул.

— Два века тому назад Непреклонные были одной из крупнейших аделианских общин Амархтона… тогда ещё Гесперона. Они не трактовали Путь Истины на свой лад. Просто остались верными его изначальным идеям в то время, когда королевская династия Хаварионов начала перекраивать аделианское учение.

— И в чём именно предки достославного Геланора перекроили Путь?

— Это не важно. Важно то, что Непреклонные отказались принять изменения. Они повсеместно говорили, что упрощение Пути Истины ведёт к упадку и гибели народов, пророчествовали о неизбежной каре, обвиняли духовную и королевскую власть в пособничестве Хадамарту. Они перестали посещать храмы и платить храмовые подати. Вспыхнули недовольства. Восстали несколько кварталов. Всё это грозило перерасти в общегородской бунт с последующим истреблением Непреклонных королевскими войсками. По сути, власти поставили их перед выбором: или они принимают изменения, или убираются из города. Непреклонные нашли третий путь — они ушли в подземелья. Несколько тысяч горожан собрали вещи и поселились в катакомбах, где никто не будет им указывать как жить и во что верить. Они были свято убеждены, что власть Хаварионов скоро падёт, и они вернутся на поверхность. Но династия Хаварионов оказалась одной из самых долгих и многочисленных. Запасы же продовольствия и масла для светильников у Непреклонных заканчивались. Им оставалось либо подняться на поверхность и принять ненавистные условия, либо уходить подземными путями куда подальше.

— Я бы предпочёл второй путь.

— Для Непреклонных это означало предать веру. Они считали город своим. Были убеждены, что сам Всевышний призвал их хранить чистоту веры. И верили, что Всевышний, видя их стойкость, поможет им. Ушли лишь немногие. Ещё меньше было тех, кто сдался на милость властей. Остальные приспособились жить без света и добывать себе пищу: пробирались по ночам в город за припасами, порой устраивая нешуточные драки с амархтонцами. Потом приучились ловить рыбу в подземных водоёмах, есть крыс, отбросы. Прошли десятилетия, века. От династии Хаварионов не осталось и следа. Но Непреклонные не вышли на поверхность. Сменились поколения. Родившиеся в темноте были неспособны переносить дневной свет. Им и не нужно было выходить — причина, по которой их предки ушли вниз, утратила смысл. У них теперь был свой мир и своя вера. Подземелья увеличивались по мере того, как рос Амархтон, пищи хватало. Непреклонные научились выживать, избегая, благодаря необычайно острому слуху, встреч с амархтонцами. Молва же породила страшные сказки о жутких и злобных существах, дав Непреклонным новое имя — морраки.