Провокатор - Д. Н. Замполит
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В семь вечера с четвертью мы вошли под своды охряного Варшавского вокзала с часовой башней над главным входом, где на путях уже стоял самый знаменитый европейский поезд, всего лишь шесть темно-коричневых вагонов – четыре спальных, ресторан и багажный. Как опытные путешественники, мы заблаговременно сдали в него чемоданы и проследовали в купе – я с привычной уже сумкой через плечо, а Собко с дорожным саквояжем из толстой свиной кожи.
Гудок, свисток, вниз пошел и опять нас помчал паровоз – вдоль телеграфных столбов, на которых вслед за нами бежали вверх-вниз провода, через псковские леса и болота, на Двинск и Вильно.
Предотъездная суматоха еще довлела над нами, и пару часов мы пытались привести в порядок захваченные с собой бумаги, но постепенно успокоились, тяпнули коньячку и просто завались спать пораньше. Собко засопел сразу, а у меня перед глазами все вспыхивали эпизоды последних недель.
Зубатов
– Этот ваш Ульянов был проездом в Москве и, судя по всему, провел здесь несколько конспиративных встреч, – разговор в квартире на Молчановке начальник охранного отделения начал спокойно, но в ходе рассказа о визите Ильича в Первопрестольную все больше и больше раздражался.
– Помилуйте, он такой же мой, как и ваш, Сергей Васильевич, – вернул я мяч.
– Да, извините. Наблюдение шло за ним по пятам, но потеряло в меблированных комнатах «Елабуга».
– Елабуга… Елабуга… что-то знакомое… А! Это же рядом, на Арбатской площади, по соседству с книжным магазином Померанцева? Смешное название, вокруг все больше «Вены» да «Парижи».
– Да. Ушел, понимаете ли, проходными дворами – там черт ногу сломит, если не знать.
– Получается, его вел кто-то из местных, – я аккуратно подыгрывал, давая Зубатову выговориться, уже не первый раз мелкие детали и оговорки давали полезную информацию.
– Удалось установить, что он виделся с неким Дрибой. Не слышали про такого?
– Нет, раньше не слышал, а последнее время вообще не до того, Сергей Васильевич, у меня выставка на носу, квартал под заселение и проектирование двух заводов в конторе, сплю по четыре-пять часов в сутки, – для вальяжной и даже расслабленной Москвы, где профессора читали от силы две лекции в неделю, такой режим был из ряда вон. Но недосып не помешал мне услышать главное – кличку Дриба я использовал только в общении со Стариком, из наших меня под таким именем никто не знал. Значит, протекает где-то в ближайшем окружении Ильича, и теперь вопрос, как легализовать перед ним это знание, не засветив контакта с Зубатовым.
После дел, так сказать, политических, мысли плавно перетекли к делам строительным… Два дома готовы, третий закончим в середине лета, четвертый к осени, а вот пятый и шестой подвисают, стремительная, как улитка, российская бюрократия все никак не сподобится выдать разрешение на девять этажей. При этом все ахают и охают, читая в газетах про то, как в Чикаго поднимают шестнадцатиэтажный дом на стальном каркасе всего за четыре месяца. Или они просто вымогают взятку? Может, принять в кооператив кого из начальства? Это должно сработать, но потом выйдет боком – появление чинуши в окружении инженеров и адвокатов чревато конфликтами. Черт, если летом так и не будет разрешения, придется строить в шесть этажей…
Дальше вспомнился Болдырев… виделись в Питере, «на бегу», он тоже зашивался, но успел повосторгаться точными предсказаниями событий в Трансваале, где британцы сняли осаду с Мафекинга и даже принудили к капитуляции «армию» Питера Кронье – дела буров явно покатились под гору. В Южную Африку, как сказал Лавр, командировали всего шесть офицеров, надеюсь, это косвенное доказательство того, что военно-учетный комитет разворачивает свои операции не там, а в Маньчжурии. Да и сам он в мыле тоже неспроста… Ну дай-то Бог…
А вот где сейчас «алмазная группа»? Когда там Кимберли деблокировали, два месяца назад или уже больше? Ни слуху ни духу… лишь бы живые вернулись, хрен с ними, с брюликами…
Но как бы ни ворочал я в голове булыжники этих мыслей, мерный стук колес на стыках и покачивание вагона в конце концов меня убаюкали, и я заснул.
Утром проскочили Вильну и Ковно и через пару часов вышли на перрон в Эйндукене, где на другом пути у той же платформы, на узкой европейской колее, нас ждал сиявший такими же металлическими буквами Compagnie Internationale des Wagons-Lits поезд-близнец, с такими же диванчиками с голубой обивкой и тисненой кожей. Грузчики споро перекидали багаж, пересадка закончилась, и за окнами потянулись прусские вересковые поля и нечастые сосновые леса.
* * *
Выставка заняла павильонами по отраслям искусства и промышленности и национальными экспозициями Марсово поле с торчащей над ним Эйфелевой башней, сады Трокадеро на другом берегу Сены, эспланаду Дома инвалидов и обе набережные между мостами Йена и Александра III, до кучи в программу были подверстаны Вторые олимпийские игры и открытие первой линии парижского метро от Венсенских ворот до площади Звезды.
Париж был набит экспонентами и визитерами, спортсменами и зрителями, делегациями и официальными лицами со всего мира. В сей Вавилон, разумеется, собрались и карманники, и проститутки, и черт знает кто еще. Отели мало того что взвинтили цены, так и трамбовали гостей сверх всякой возможности, и нам грозила участь обитать в сомнительных заведениях пригородов, если бы не Васина суперспособность знать всех путейцев. Оказалось, она действовала и во Франции – инженер Жан-Мари Паскаль, происходивший из богатой семьи Кретьен, заранее пригласил нас остановиться в своем доме на авеню де Малахофф, буквально в двух шагах от колониального отдела Экспо, в самом буржуйском 16-м округе Парижа.
Первые две недели прошли как в тумане, на стенде и так было полно народу, а Жан-Мари еще нагнал своих коллег, объявив, что они просто обязаны посмотреть русские изобретения. И мы с Васей по очереди отбивались от зевак, сумасшедших изобретателей, гешефтмахеров от технического прогресса и праздно любопытных, изредка отдыхая душой в разговорах со специалистами. На путеукладчик уважительно кивали бородами, серьезно хмурили брови, а вот модель сцепки стала чуть ли не любимой игрушкой, металлический звон, с которым она срабатывала, будет преследовать меня еще долго. А если так пойдет и дальше, надо срочно заказывать дубликат, этот ушатают задолго до конца выставки.
Несколько человек подкатывались с предложениями о передаче
