Звёзды — холодные игрушки - Сергей Лукьяненко

Взявшись за руки мы вошли в столб голубого света.

Мне казалось, что это будет какой-то аналог лифта, и мы начнем подниматься вверх. Может быть на платформе, а то и просто в силовом поле.

Но голубое свечение лишь обозначало зону мгновенного перемещения. Большую и роскошную кабину. Команды здесь отдавал Наставник, я даже не слышал управляющей системы.

Свет вокруг нас померк, сжался, размытые очертания седьмого зала, лица Катти и ребят исчезли. Теперь казалось, что мы стоим во тьме — так ярко и празднично сиял мир вне зоны перемещения.

Ведомый Наставником за руку я вышел в зал заседаний Мирового Совета.

Стены не имели очертаний. Точнее они были слишком прихотливые, чтобы понять их форму. Я скорее почувствовал, чем догадался — зал Мирового Совета расположен в голове статуи «аллегорического Наставника». Мозаичный пол проходил где-то на уровне подбородка. Ну да… вот эта чудовищная вмятина — его нос, этот выступ — полуоткрытый рот, ребристый купол потолка — волосы. Фигура была прозрачна лишь изнутри, но и свет Матушки каким-то образом заливал помещение.

Я почему-то вспомнил баню.

Правда сама обстановка скорее напоминала ресторан. Сотня столиков, за которыми сидели люди, в большинстве своем — Наставники. Некоторые ели, некоторые просто беседовали за флягой вина или чашечкой дымящегося кофе. Отдельные группы оживленно спорили.

Здесь решаются судьбы Родины?

Как зачарованный я шел за Пером. Невольно задерживал взгляд на самых живописных фигурах — вытянувшемся на диванчике длинноносым, темнолицым, узколобым, с могучими надбровьями человеке, лениво разговаривающим с присевшим перед ним на корточки… Маленьким Другом! Инопланетянин то ли успокаивал человека, то ли соглашался с его словами, робко поглаживал серой лапкой рукав его куртки, заглядывал в запавшие глаза. Кажется, ему было не по себе в этом зале, он то и дело опускал мордочку в дыхательную маску, болтающуюся на груди.

А вон Гибкий Друг — свернувшийся узлом на кресле, выставивший на стол огрызок тела. Покачивающаяся сизая труба напоминала обрубленную шею. Хохочущий толстяк, сидящий рядом, то и дело поворачивался к Гибкому Другу и что-то говорил…

Нельзя так думать! Неправильно испытывать к Друзьям насмешливые или неприязненные чувства!

Мы подошли к столику, за которым сидели двое людей. Широкоплечий рослый мужчина с распущенными волосами и старая женщина, с такой же как у Катти прической-щетинкой. Просто, неярко одетые, с доброжелательной улыбкой поглядывающие на нас.

— Заслуженный врач Родины Ана, Командор Дальней Разведки Биг, — представил их мой Наставник. — А тебя они знают.

— Не помнишь меня, Никки? — спросила женщина.

Я покачал головой.

— Садись, мальчик, — скомандовала она.

Мы расположились за столиком вчетвером. Биг, не спрашивая, налил и протянул мне бокал вина из фляги.

— Выпей, Никки. Расслабься-бди. Досталось же тебе…

— Он хорошо восстанавливается, — наливая вина себе сказал Пер. — Ребята молодцы, помогают парню.

— Я знаком с докладом корабля, и прослушал твой рассказ Наставнику, — сказал Биг. — Твой полет — самое важное событие со дня Ухода.

— Ухода? — переспросил я.

Биг недоуменно посмотрел на Наставника.

— Я пока не занимался с Никки, — невозмутимо сказал Пер. — Вначале надо принять общее решение о его судьбе.

— Да, конечно, — вздохнул Биг. — Никки, скажи, кем ты себя чувствуешь?

— Никки Римером, пилотом Дальней Разведки, Прогрессором и Регрессором.

Они продолжали чего-то ждать.

— Вот только сейчас я не гожусь для этой работы, — добавил я. — Все исчезло. Все потеряно. Наверное, я просто Никки Ример, которому надо искать свою судьбу.

— Молодец, Никки, — Биг вздохнул, покосился на женщину.

— Контроль проведен вполне корректно, я полностью поддерживаю выводы Института Чужих Форм Жизни, — сухо произнесла Ана. — Я не считаю необходимым санаторный режим или социальное ограничение прав. Однако возвращение к прежним профессиям…

Она с сомнением покачала головой.

— Как я понимаю, все же остаются сомнения в моей личности, — сказал я. Биг и Ана удивленно подняли головы. — Учитывая этот фактор, для меня работа в космосе — нежелательна.

— Мой лучший ученик, — гордо сказал Пер. — Никки…

Он потрепал меня по голове.

— Значит, два вопроса? — резюмировал Биг. — Статус и профессиональные рекомендации?

— Очевидно, — согласился Наставник.

— Твои предложения?

— Полные права. Новая профессия, исключающая доступ в космос.

— Например?

Пер заколебался.

— Я рискну предложить… у Никки потрясающее чувство ответственности. Собранность, целеустремленность, терпение. Очень высокий уровень эмпатии.

— Профессия Наставника? — удивленно воскликнула Ана.

Биг потер переносицу.

— Какое-то время Никки поработает со мной. В обычном режиме помощника. Далее, если все пойдет хорошо, он получит собственную группу…

Ана искоса смотрела на меня. Кажется, ей не очень-то понравилось предложение Пера. Но она промолчала.

— Я помню предложения медицинской группы Совета, — невозмутимо продолжил Пер. — Вахтовая работа на энергостанциях, в сельском хозяйстве, санаторный режим…

— Это было лишь одно из предложений! — хмуро ответила Ана.

— Понимаю. И все же думаю, что Никки желательно работать в контакте с людьми. Там, где он может проявить свои лучшие качества.

Кажется, против этого довода никто возразить не мог.

— Я ручаюсь за него, — добавил Пер.

Ана махнула рукой.

— Хорошо. Медицинская группа поддерживает. Но под вашу личную ответственность, Наставник.

— Разумеется.

Наступила тишина. Биг, Ана, Пер смотрели на меня. Это что — все? Решение Мирового Совета принято?

— Спасибо, — сказал я. — Я оправдаю доверие Наставника и Совета.

— Ни у кого нет возражений? — громко спросил Пер. И я вдруг заметил, что во всем зале совета царит полная тишина. Все смотрели на наш столик. И, вероятно, слышали всю беседу!

— Только под вашу ответственность, Пер…

Голос раздался совсем рядом. Но говорил тот узколобый человек, что беседовал с Маленьким Другом, лежа на диване.

— Разумеется, — так же как Ане, ответил Наставник.

— Решение принято, — Биг кивнул мне. — Ник, если Дальней Разведке потребуются твои консультации, мы обратимся за помощью.

— Да, — прошептал я. — Конечно.

— Удачи, — пожелал Биг.

Пальцы Наставника легли на мое плечо.

— Никки, идем. Не стоит задерживать Совет.

Я встал, кивнул Ане. Старая женщина была явно недовольна решением, но все же улыбнулась мне. Словно по обязанности.

Все?

Все!

На меня уже никто не смотрел. Нет, любитель полежать на диванчике провожал меня задумчивым взглядом. И Биг добродушно помахал рукой вслед.

— Вопрос экологической службы Западных пустынь… — разнеслось над залом. — Запуск кварковых реакторов, осуществленный в рамках программы Ухода, нанес серьезный ущерб реликтовым…

Голубое сияние погасило звук.

Я посмотрел на Наставника. Его лицо было очень серьезным. На лбу выступили капельки пота.

— Могли быть куда более неприятные решения? — спросил я.

Собственный голос казался чужим. Искаженным и тихим. Помимо голубого света здесь действовало какое-то поле.

— Да.

Мы переместились. Обратно в седьмой зал — я увидел ожидающих друзей.

— Ты рискуешь, Пер?

Наставник повернул голову. Рывком, словно разрабатывая ржавые шарниры.

— Надеюсь, что нет.

— Что могло стать худшим вариантом?

— Нельзя долго находиться в транспортной зоне, — сухо сказал Пер.

— И все-таки?

— Санаторий, — Наставник потащил меня за собой, и я подчинился.

При других обстоятельствах я побродил бы по залам Мирового Совета. Роспись потолков, несмотря ни на что, была очень любопытной. Да и просто понаблюдать за посетителями казалось достойным занятием.

Но сейчас на меня слишком давило недавнее пребывание в зале заседаний. Мы встали на свободную платформу, Катти задала курс к выходу.

— Ты чем-то смущен, Никки? — спросил Пер. Не стоило удивляться проницательности Наставника, а возражать — тем более.

— Немного. Двумя вещами.

— Я попробую развеять твои сомнения.

— Никто не спросил моего мнения, Наставник. Совет решал, чем я буду заниматься остаток жизни, но никто не поинтересовался моим мнением.

— Понятно, — Пер глянул на Катти, та понимающе кивнула. — Что еще?

— Не представляю, каким образом две сотни людей могут контролировать судьбы человечества. Тем более в такой обстановке… бесконечного чаепития.