Звёзды — холодные игрушки - Сергей Лукьяненко

Мне было немножко жалко, что так и не появилась Катти. Было приятно, что не появился Пер. Где-то у кромки деревьев я оглянулся на здания интерната, и мне показалось, что за мгновенно помутневшим окном на четвертом этаже мелькнула фигура Наставника. Что ж, не будем прощаться.

Обратный путь к кабине показался мне короче. Уже стемнело, и Таг с Ганом старались держаться ближе, нервничали. Ну да, вдруг я рванусь в чащу, спрячусь, и буду ночами пугать детей, оглашая мирный парк воплями и звуками пощечин…

Хорошее слово — пощечина. Придумается же такое. Емко и обидно.

— Ник… — неуверенно сказал Таг за моей спиной. — Ник, ты слышишь меня?

— Да.

— Мы попробуем поставить вопрос о пересмотре решения. Через год, два. Если твое выздоровление пойдет хорошо.

— Что такое санаторий, Таг?

— Место, где лечат асоциальные наклонности.

— А как лечат?

— Я не знаю, Ник.

— Санаторий — он один, на всю Родину?

— Нет, конечно.

— Значит асоциальных — много?

Они долго молчали. Потом Ган сказал:

— Этого мы не знаем, Ник. Это не принято обсуждать.

— Хорошо живете, ребятки.

Кажется, кто-то из них вздохнул.

— Ты был не прав, Ник, — сказал Таг. — Ты поступил очень неправильно. Отвратительно.

— У меня будет время сменить мнение. Или укрепиться в нем. Вы станете меня посещать?

— Я не знаю, возможно ли это, — признался Таг.

— Ладно, захотите, узнаете. Найти-то меня сумеете?

— Твой санаторий называется «Свежий ветер». Мы запомним.

— Приятное название, — согласился я.

Сквозь деревья пробился слабый свет. Кабина мерцала, светился пластик, по нему скользили бледно-сиреневые всполохи.

— Мы любили в детстве приходить сюда, — сказал я. — Спрятаться в кустах, и смотреть на этот свет. И мечтать, что кто-нибудь прибудет в интернат, и с ним можно будет поболтать. Подставить голову под ласковую руку. А может быть, нас захотят навестить родители. Хоть это было бы совершенно нереальным событием.

Тишина за спиной.

— Ты вспомнил? — спросил Таг.

— Нет, ребята. Я знаю, что так было.

— Почему?

— Потому что я больной, асоциальный тип.

Остановившись у кабины я немного полюбовался переливами света. Спросил:

— Ну, какой номер кабины в «Свежем ветре»?

— Там всего одна кабина, — Таг замялся, и неловко добавил: — Ты не сможешь воспользоваться терминалом. У тебя сняты социальные права.

— Тогда давай, работай.

Он прошел к кабине, коснулся активатора. Двери открылись.

— Не будем прощаться? — спросил я.

Ребята молчали.

— Передайте привет Катти, — сказал я. — Скажите, что я сожалею, что так все вышло. Но иначе поступить я не мог.

— Ну почему, почему, Ник? — с мукой в голосе воскликнул Таг.

— Да потому, что подлецов надо бить по морде. Невзирая на последствия.

Было уже совсем темно, и я не увидел их лиц. Вошел в кабину, поднял руку, прощаясь.

Односторонний переход. Санаторий «Свежий ветер».

— Валяй, жестянка, — буркнул я.

Под ногами вспыхнуло, и тьма за кабиной слегка развеялась.

Вот я и прибыл.

…Санаторий так назвали не зря. Ветер здесь был свежий. Даже слишком.

Я стоял по щиколотку в снегу. Ледяная крупка секла лицо. Не очень-то к месту здесь мой костюмчик. Но остается порадоваться, что я не в шортах и рубашечке с коротким рукавом.

Цилиндр транспортной кабины казался единственным признаком цивилизации на этом бескрайнем снежном поле. Небо было затянуто серой мглой, едва-едва светлеющей на западе под последними Матушкиными лучами. Я обернулся налево, направо — в мгновенной панике, что так все и было задумано. Одинокая кабина посреди снежной пустыни. И «социальные права» сняты.

Впрочем, они бы мне ничем не помогли. На кабине вообще не оказалось терминала. Дорога в один конец.

Я сделал шаг, другой, ощущая, как заползает в ботинки сухой рассыпчатый снег. Провалился по колено.

— Это что же… — прошептал я. Так нелепо и безнадежно! — Подлецы!

И увидел редкую цепочку огоньков на горизонте.

Значит, жизнь наличествует…

Там стоят какие-то вышки или башни. Довольно далеко. Идти к ним?

Я еще раз окинул взглядом аккуратный круг огоньков. Похоже, они что-то ограждали.

То ли транспортную кабину, то ли…

Шагах в двухстах, полузасыпанные снегом — вот почему я их сразу не увидел, тянулись низкие, невзрачные здания.

— А вот и санаторий, — сказал я вслух, ловя ртом снежные брызги. — Пришло время отдыхать, Никки…

Идти по снегу было трудно. И самое главное — обидно. В глазах до сих пор стояли аккуратные городские улицы, тропинки интерната. Тело еще помнило летнее тепло. Здесь — словно изнанка мира.

Холод и ночь.

Спасибо, Наставник.

Наконец я добрел до зданий — рифленые стены, темные окна, плоские, украшенные сугробами и наледью крыши. Однако у дверей снег был утоптан, и это давало надежду.

Ну…

Выбирать было не из чего и я подошел к ближайшей двери. Коснулся ее ладонью — никакого эффекта. Толкнул — открываться наружу она никак не могла, при таких снегопадах это просто неразумно, утром не выйдешь… Интересно, а откуда я это знаю?

Впрочем, неважно. Что же мне теперь, замерзать? Бегать от здания к зданию?

Я пнул дверь, забарабанил в нее кулаками, не чувствуя боли в застывших пальцах. Прошло не меньше минуты, прежде чем раздался щелчок, и дверь скользнула в стену.

Просторный тамбур. Ослепительные лампы под потолком. Кубический решетчатый предмет у двери — я сразу почувствовал идущее от него тепло.

И коренастый пожилой мужчина, открывший мне двери.

Он был лысый, и съехавшая на затылок вязанная шапочка демонстрировала какие-то подсохшие лишаи, покрывающие голову. Глазки маленькие, светло-голубые, буравящие насквозь. Лицо смуглое, скуластое. Одет в какие-то толстые бесформенные одежды грязно-серого цвета.

— Пришел? — поинтересовался мужчина.

Значит, меня ждали. И предоставили добираться от кабины самому, прекрасно понимая, что я могу просто не заметить зданий.

Я шагнул вперед, отстраняя мужчину. Тот молча посторонился.

Сев перед кубом нагревателя я протянул к теплу одеревеневшие руки. Тело медленно отходило от холода.

Помедлив, мужчина закрыл дверь. Стоял, не торопя меня.

Сняв обувь я вытряхнул забившийся снег. Тонкие белые носки стали бурыми и мокрыми, но снимать их духу не хватило. Усевшись поудобнее я протянул ноги к теплу.

— Тут и поселишься? — негромко спросил мужчина.

— Посмотрим, — бросил я, не оборачиваясь.

Мужчина хмыкнул, кажется, мое поведение ему понравилось.

— Меня зовут Агард. Агард Тараи.

— Ник Ример, — ответил я.

Он подождал еще минуту, прежде чем спросил:

— Ну что, пойдем?

— Мне кажется, что слово «пойдем» я слышу всю свою жизнь. Подожди.

Я обулся, пошевелил пальцами ног. Они слегка болели, но чувствительность сохранилась.

— Поморозился?

— Нет.

Поднявшись я окинул Агарда взглядом. Он был настолько некрасив, что это вызывало симпатию.

— А если бы я не увидел зданий, Агард Тараи?

— Тебя спасли бы Гибкие Друзья.

— И они тут есть?

— Тут им самое место, — Агард ухмыльнулся, обнажая редкие желтые зубы. — Здесь условия почти как на Внешней, вот только снега больше. Но им это нравится.

Я еще раз осмотрел тамбур, уже внимательнее и спокойнее. Вдоль стены, в грубой деревянной стойке, закреплены два десятка лопат. Самых обычных, как во времена Крепостной эры. Половина была хорошо попользованных, с отполированными рукоятями и блестящими сточенными лезвиями.

— Я — одиннадцатый? — спросил я.

Агард проследил мой взгляд, кивнул.

— Умник… Да, у нас сплошные недоборы. Кого попало в «Свежий ветер» не отправляют.

Я двинулся к внутренней двери, она, по крайней мере, была полуоткрыта.

— Так и держись, — бросил вслед Агард.

Кажется, это был искренний совет…

Подсознательно я ожидал чего-то, напоминающего интернат или свое общежитие. Коридоры, лестницы, комнатки…

Но передо мной открылось одно-единственное помещение. Деревянные стены, грязноватые и исписанные какими-то надписями. Окна — в режиме полной непрозрачности. На потолке горела от силы половина ламп, один плафон мерцал, вокруг него расплывалось влажное пятно. Крыша протекает, что ли?

Обстановка оказалась подходящей интерьеру. Вдоль стен — несколько нагревателей. Ряды металлических кроватей в два яруса, большой обшарпанный стол, вокруг него десяток стульев и одно кресло. Кресло занимал парень чуть старше меня. Белолицый, с длинными светлыми волосами, в каком-то пышном ярко-розовом костюмчике, выглядел он здесь случайным пришельцем. При виде меня парень плотно сжал губы, но все же махнул рукой, приглашая подходить.