Город на берегу неба (СИ) - Монакова Юлия
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Оле безумно нравилась эта чудесная пара, они действительно были созданы друг для друга: такие разные и в то же время такие славные, нежные и гармоничные — Марина и Илья. Ребята решили сыграть свадьбу в Москве, потому что далеко не все родственники с обеих сторон могли себе позволить прилететь на бракосочетание аж в Сиэтл. Но жить молодые после свадьбы собирались всё-таки в Америке.
Скучала ли Оля по США? По Сан-Франциско, по Калифорнии?.. И да, и нет. После возвращения в Россию на неё разом навалилось столько дел и забот, что скучать было решительно некогда. И всё-таки во сне она иногда видела туманные берега утреннего Фриско, отплясывала на сцене в баре, одетая в костюм дикой рыжей кошечки, перебрасывалась шуточками с несносной и обожаемой Лейлой, уплетала клэм-чаудер с мидиями из хлебной тарелки, раздавала рождественские подарки в приюте для бездомных, гуляла по пирсу и любовалась морскими львами. Вся её прошлая жизнь перекочевала в сновидения…
Жалела ли она о том, что вернулась? Нет, нет и ещё раз нет. Каждый раз, просыпаясь рядом с Русом, чувствуя его крепкое сильное плечо, она задерживала дыхание от переполняющей её любви и думала: за что ей так повезло?
Он сразу же предложил ей переехать к нему, но Оля поначалу заупрямилась: продолжала по привычке доказывать себе, ему и всему окружающему миру, что может быть самостоятельной. Лейла действительно вручила ей деньги на дорогу и расходы на первое время, категорически не принимая отказов и обещаний вернуть, так что Оля в итоге сняла в Москве маленькую квартирку, где чувствовала себя спокойно, защищённо и независимо. Подработку удалось найти практически сразу — она занималась английским языком со школьниками. После первого же ученика сработало сарафанное радио: уровень владения American English у неё и впрямь был превосходным, и это послужило лучшей рекомендацией, Оля очень быстро обросла клиентами.
Рус, разумеется, постоянно торчал в гостях у неё в квартирке… и в конце концов получилось так, что не она переехала в нему, а он переехал к ней. В любом случае, они стали жить вместе… и Оля ни разу не усомнилась в правильности этого решения.
Мучили ли её кошмары из прошлого? Уже почти совсем нет. Они с Русом прошли через это вместе. Он всегда был рядом и держал её за руку, давая понять, что ни за что больше не подвергнет её опасности, не оставит одну. Он сопровождал её на сеансы к психотерапевту и терпеливо дожидался за дверью их окончания. Иногда Оля выходила из кабинета специалиста счастливой и окрылённой, иногда измученной и даже заплаканной… но боль, страх и ненависть, которые жили в ней всё это время, постепенно уходили. С каждым днём она становилась всё увереннее в себе и всё меньше вздрагивала ночами.
Скандал тогда поднялся дикий — сначала в соцсетях, а затем информацию подхватили и официальные СМИ. Не без помощи Руса и… Марины, невесты Ильи. Он сам позвонил ей тогда и попросил помочь дать ход этому делу.
— Неизвестно ещё, удастся ли засадить эту гниду в России, не так-то легко будет что-либо доказать — тем более, он ушёл в глухую несознанку: ничего не делал, ничего не хотел, ничего такого не имел в виду.
— Я так понимаю, вам просто нужна огласка? — уточнила Марина.
Рус переглянулся с Олей, вопросительно приподняв брови, словно ещё раз уточнил: согласна ли она? Поколебавшись, она всё-таки кивнула.
— Да, нам нужна огласка, — решительно подтвердил Рус. — Этот гад должен ответить за всё, что сделал. Надо, чтобы его жизнь и успешная карьера в России были разрушены навсегда.
Благодаря связям Марины (девушка окончила журфак) удалось раздуть произошедшее до небес: трагическая судьба девушки, которую запугал отчим-абьюзер, насильник и садист, тронула даже самое чёрствое сердце.
Вслед за российскими масс-медиа историю с радостью подхватили и раструбили американские. “Русская школьница год жила в США нелегально, скрываясь от преследований домашнего тирана!” — этим и ему подобными заголовками запестрели зарубежные СМИ. Оля в момент стала чуть ли не национальной героиней. Американцы со свойственным им пылом и обострённым чувством справедливости жалели бедняжку и слали свои искренние возмущения в адрес мерзавца-отчима. Даже тот факт, что девушка целый год злостно нарушала визовый режим, не сделал её в глазах американской общественности правонарушительницей.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})Более того — когда Оля покидала США, ей торжественно и пафосно гарантировали чуть ли не на дипломатическом уровне, что ни в какие чёрные списки она не попала и проблем с выдачей новых виз у неё не будет, ей всегда рады в этой стране, ставшей для неё вторым домом и спасением в трудные времена.
Все восторженные мамашки, посещающие центр отчима в Москве, были в шоке и ярости. Человек, который годами тиранил собственную падчерицу, пытался учить их, как воспитывать собственных детей?!
Отчим подсуетился и сразу после возвращения в Россию добыл себе справку о невменяемости, чтобы его нельзя было судить, но с карьерой успешного коуча и педагогического гуру, воспитывающего вундеркиндов с пелёнок, было покончено раз и навсегда. Осталась, конечно, пара озабоченных фанатичных тёток, которые предположили, что падчерица спровоцировала и подставила такого порядочного и интеллигентного мужчину (и вообще “самадуравиновата”), но их голоса потонули в общем возмущённом хоре.
В общем, Рус, Оля и Марина добились того, чего хотели…
Он часто думал о том, какое безумное стечение обстоятельств соединило их всех в одной точке в одно время.
Пока Рус оставался в Сиэтле у Ильи, предаваясь унынию и хандре, он дважды менял свой билет в Россию на более поздние даты, всё ещё втайне ожидая весточки от Оли. Его терпение было вознаграждено: сама Оля не объявилась, но позвонила её верная подруга Лейла и сдала местонахождение беглянки.
— Ольга меня убьёт за этот звонок, сладенький, — сказала она озабоченно. Лицо её на экране смартфона и впрямь выглядело измученным и крайне виноватым. — Возможно, она больше никогда в жизни не захочет со мной разговаривать, я ведь поклялась ей, что не выдам… Но я просто не могу видеть, как девочка страдает! Она врёт мне по телефону, что всё хорошо, но… она умирает без тебя. Я не преувеличиваю. Она любит тебя до ужаса, она с ума без тебя сходит.
— Любит? Это называется — любит? — горько переспросил Рус, которому хотелось и плакать, и смеяться одновременно. — Вот так, значит, поступают с любимыми и дорогими людьми…
— Не вини её, — попросила Лейла, — и не суди строго. У неё с головой проблемы, там столько страхов сидит… столько неуверенности в себе. Тебе не понять, но… я знаю, что ты — самое счастливое, что случилось с ней за последний год. Да что там за год! За всю её жизнь.
Он записал продиктованный Лейлой домашний адрес, подробно расспросив, как туда добраться, и рванул обратно в Сан-Франциско.
Успел как раз вовремя… вернее, мог бы, конечно, и пораньше. К счастью, и так обошлось: Оленька, его любимая девочка, не дала себя в обиду, дралась и защищалась как тигрица. Когда она буквально выпала из дверей квартиры ему на руки — окровавленная, в разорванной одежде, бледная — у него чуть сердце не остановилось. Рус не знал, как, каким образом, каким шестым чувством (или чутьём?), да только он сразу всё понял.
— Он там? — коротко спросил Рус, указывая на открытую дверь, откуда доносились стоны и странное поскуливание, будто собаке отдавили лапу. Оля лишь обессиленно кивнула.
Дальнейшие детали начисто стёрлись из его памяти, осталась лишь какая-то размытая общая картинка: он просто нашёл на полу в прихожей скорчившееся нечто и измолотил его от всей души, точно боксёрскую грушу. Кажется, тот верещал как раненый заяц, но вскоре затих и только машинально прикрывал голову руками…
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})Оттащила Руса Оля.
— Хватит, хватит… — услышал он как сквозь вату.
Туман перед глазами постепенно рассеивался. Оля крепко обхватила его со спины руками.
