Изнанка мира - Тимофей Калашников

— Только ведь и Сомова она не любит. Все та же стратегия выживания, ничего личного, как говорится. Что будет с ней, дочерью врага народа, едва она лишится могущественного покровительства? Ты умный мальчик, ты знаешь правильный ответ. Выбери она тебя, Сомов снес бы вас обоих — он гораздо сильнее и опытнее, ты должен это признать. Ирина девочка разумная, сумела вовремя разобраться в ситуации и предпочла меньшее из зол. Федора. Но и к нему не испытывает ничего, кроме ненависти и отчаянного желания выжить. Я знаю, о чем говорю, Лыковы умеют бороться. Ты видел дуэль, видел, как до последнего бился Петя. Он проиграл — и заплатил за проигрыш жизнью, а Ирина проигрывать не собирается. Она не воин и не солдат, но она Лыкова, настоящая Лыкова, до кончиков ногтей, и тоже будет биться до последнего.

«Слишком много информации, надо дать малышу переварить услышанное». Лыков умолк, ожидая реакции своего собеседника.

— И чем она отличается от шлюхи в баре? — голос Кирилла прозвучал глухо. — Получается, та и другая продают свое тело и предают, если это выгодно…

«Какой предсказуемый мальчуган. На дурака не нужен нож…» — вслух же бывший начстанции Сталинской произнес:

— Она не предавала тебя. Нельзя предать врага. А ты всегда был для нее врагом.

Лыков стянул с головы опостылевшую бомжовскую шапочку, расправил взлохмаченные волосы, привел в порядок бороду, за которой всегда старательно ухаживал и которой не без оснований гордился. Пришло время преображения: опустившийся бродяга свою роль сыграл, пора выводить на сцену «союзника». Уверенного, дальновидного, мудрого.

— Кирилл, давай засунем бабские эмоции подальше и поглубже? Ты в первую очередь сын коммунистического лидера, и не имеет значения, что мы с Иваном враждовали. Любит, не любит — это для простых смертных. Таким, как мы, пристало мыслить иными категориями.

Легкая встряска подействовала на Зорина отрезвляюще. Он давно протрезвел и сейчас напряженно слушал. Разговор отнюдь не оказался беспредметным, как юноша представлял поначалу, а собеседник, кроме вполне ожидаемой ненависти, стал вызывать и некоторое любопытство.

Информация — весьма забавная штука. Что не купишь за деньги, вполне можешь оплатить интересными фактами. Лыков привлек столь нужное ему внимание и теперь собирался конвертировать полученное в конкретные решения и действия.

— Прежде чем сдохнуть от туберкулеза, я хочу разобраться с двумя незаконченными делами. Как политик, пусть и бывший, я признаю поражение от «дуэта» Зорин — Сомов. Несмотря ни на что, дуэль была честная. Мне не нужна власть, пойми! К чему она умирающему? Да и товарищ Москвин уже не вернет былое расположение человеку, прилюдно объявленному врагом народа. Потому к тебе лично никаких претензий я не имею. Меня заботят другие материи. Как мужчина, как отец, я должен обеспечить будущее своему единственному оставшемуся ребенку. А с Федором Сомовым, как бы высоко он сейчас ни взлетел, у Ирины будущего нет. Спросишь, почему? Во-первых, Сомов любит только Сомова. Это ты, надеюсь, уже уяснил. Во-вторых, он известный бабник и, когда Иришка ему надоест, легко избавится от «неблагонадежной» супруги. В конце концов, есть достаточно дочек руководителей, имя которых не запятнано предательством. И как только это случится, моя девочка будет обречена. Не вдаваясь в детали, я собираюсь помочь ей перебраться на более безопасные станции. Пока ни о чем не спрашивай, конкретика будет только отвлекать. Это первое и самое важное дело. Второе и последнее: да, дуэль была честной, и власть на законных основаниях перешла победителю, но, опять-таки, как отец, я не обязан прощать убийцу своего сына. И я не прощу! Против обычаев, справедливости и здравого смысла, но Сомова я покараю, Петя будет отомщен. Об этом я поклялся на его могиле и слова своего не нарушу!

Лыков сильно закашлялся, и все никак не мог остановиться. Он кашлял до тех пор, пока не прочитал на лице Зорина брезгливое и явственное «старик-то, того и гляди, прямо сейчас загнется от своего туберкулеза». Театру одного актера и единственного зрителя требовался срочный антракт — измученное горло просило пощады. Анатолий утер выступивший на лбу пот и через силу извинился за неприятный «инцидент».

— Чертова хворь… Один знакомый бродяга сказал, что однажды кашель меня победит — я просто не смогу его остановить. Умру от удушья, захлебываясь собственной кровью…

— Какой же помощи вы от меня ждете? — Зорин прищурился.

— Ты же не лекарь…

— Лыков, вы знаете, о чем я говорю! — в словах Кирилла зазвенел металл. — Ирина и Сомов!

«Ха, кажется, недоросля проняло!» Лицо Анатолия приняло страдальческий вид:

— Знаю, Кирюшка, все я знаю. Боюсь, во всем Метро нет такого лекаря, который справился бы с этой напастью. Кстати, что бы ты ни думал, встречи с тобой я не искал. Наоборот, узнав, как с тобою поступил Сомов, искренне считал, что твоя буйная головушка давно пропала. Ты прости старого, но интриги, политика и прочая подковерщина — не твое. На этом поле хитрожопого Сомова тебе ни за что не обыграть. Ни опыта не хватит, ни мозгов, ни здорового цинизма. Однако встрече, негаданной и нежданной, я рад. Знаешь, я ведь, как и твой отец, никогда не верил в счастливые случайности, совпадения и прочие «знаки свыше». Но это… — Лыков задумался. — Хрен его разберет, что это. Уверен, что-то важное, возможно даже — переломное. Не сводит судьба людей просто так, поверь моему опыту. Мне от тебя ничего не надо — ты не спасешь Ирину, не убьешь Сомова, не излечишь меня от смертельной болезни. Но когда все… закончится, прошу — встреться с ней еще раз. Уже не как враг, пусть вся вражда останется там, на Красной ветке, в далеком прошлом. Встретьтесь просто как мужчина и женщина. Я бы желал своей девочке, которая, если все получится, окажется одна на чужбине, надежного и хорошего парня. Ты хороший парень, ты умеешь прощать и любить… Я опять говорю, как отец, ничего другого у меня не осталось. Как отец, хочу отомстить, как отец, хочу счастья своему последнему ребенку. Не знаю, примет ли она тебя, женское сердце всегда потемки, даже для родителей этой женщины, но обещай хотя бы попытаться…

Распрощались они мирно. Погруженный в свои мысли Кирилл чуть было не протянул Лыкову руку, но вовремя спохватился и ограничился более подобающим случаю кивком.

Глядя в спину удаляющему Зорину, бывший глава Сталинской не мог сдержать довольной улыбки. Экспромт удался, хотя Лыков надеялся, что Кирилл проявит больше энтузиазма. Но так или иначе, а нужная информация достигла нужных ушей. Посмотрим, сколько времени будет бродить закваска, как скоро парень почувствует, что не сможет ни спать, ни есть, а только думать, вспоминать, снова думать… Пусть думает! Сомнения и неуверенность, помноженные на юношеский максимализм и дурацкую любовь, — лучший фундамент для амбициозных планов мудрого игрока. А в том, что он снова в игре, Анатолий Лыков не сомневался ни на секунду.

Глава +2

ПУЩЕ НЕВОЛИ

Я никому не хочу ставить ногу на грудь…

Стреляй навскидку, делись отдачей с тем, кто в бочину поймал свинец.Одни смеются, другие — плачут, но в каждом стойле полно свиней.И что им бисер, когда есть трассер, а жалость к ближним давно мертва?Когда в карманах не голый Вася — валюта звонкая семь-шесть-два?

Пусть кружит жертва в последнем танце, не вызывая тоски в душе,Стреляй, не думай, что, может статься, ты сам уже нацепил мишень.И кто-то более беспринципный через мгновенье нажмет курок.Когда ты так умудришься влипнуть, то осознаешь, кто здесь урод.

Охота пуще, когда ты — пища. Но кто кому боевой трофей?Погибель в оптику взглядом рыщет и ставит крестик в пустой графе.И с неба зыркает Главный Егерь — раввин пустующих днесь равнин —Как злобно скалятся человеки и моют руки в чужой крови…

На Таганской-кольцевой творилось что-то невообразимое. Такое количество радостно-пьяных компаний, которые оккупировали почти все местные заведения, Кириллу встречать еще не приходилось. Причем все были вооружены. Нет, боеприпас, конечно, был тщательно конфискован при въезде на станцию, но прочая охотничья снасть осталась при них. Было впечатление, что собрались они с единственной целью: продемонстрировать друг другу великолепные ножи с гравировкой, инкрустацией или резьбой, а также всевозможный огнестрел. Причем, если Зорин (так же, как дозорные или сталкеры) ценил оружие за простоту, надежность и доступность к нему патронов, приехавшие хвастались именно уникальностью своих стволов. А еще тем, что патроны к ним не изготавливались в Бауманском Альянсе, а поставлялись на заказ, с поверхности, и исключительно — малыми партиями. Кирилл даже думать не хотел, сколько же могли эти патроны стоить…