Вспоминалки - Владимир Рыскулов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— А вот идёт книжный стяжатель.
Девушка из бухгалтерии, рядом с которой я сидел, видя, как я выкладываю на стол свои покупки, говорила:
— Я вижу, если ты не покупаешь в обед новых книг, то день для тебя напрасно прожит.
В другой турфирме я делал то же самое, благо рядом находился магазин «Библио-Глобус» (там я однажды выронил кошелёк, вижу, охранник высоко держит его в одной руке, подошёл, описал, что в нём есть, и получил обратно). При входе в офис, рядом с секретаршей, я как-то встретил одного из немногих мужчин, работавших в фирме, который сказал:
— Смотрите, человек покупает не сигареты и спиртное, а книги.
Невидимая сила
Уже в конце 5-го курса института меня с девушкой из нашей арабской группы послали в одно из управлений Генштаба ВС СССР как возможное место работы. У меня тогда были амбиции продолжить занятия научной деятельностью, и я отказался. К тому же оно находилось далеко от моего дома. Кто же знал, что спустя пять лет я попал в это Управление, уже по рекомендации моего одногруппника.
Потом кто-то мне сказал, что в «Интуристе» дополнительно набирают переводчиков восточных языков, и я сам пошёл туда. Начальник отдела кадров затем приехал в институт, и я в числе других подписал бумагу о моём распределении. Я уже успокоился, когда наша преподавательница, которая часто помогала мне с подработкой, договорилась о моём трудоустройстве в арабской редакции журнала «Советская женщина». Более того, она для верности написала за меня контрольный перевод, хотя я готов был сделать это сам. Я успешно прошёл собеседование у главного редактора, очень деловой и серьёзной женщины. Но тут нашла коса на камень. «Интурист ухватился за то, что я уже подписал бумагу о моём распределении и не согласился меня отпустить. В результате в арабскую редакцию журнала пошёл работать мой одногруппник.
После окончания Олимпиады-80 и положенного всем, кто работал на ней, отпуска я явился в «Интурист». Начальница восточной группы встретила меня такими словами:
— Ну что, Вы побороли своё нежелание работать у нас?
Тогда мне казалось, что журнал «Советская женщина» больше подходит мне, поскольку письменный перевод у меня получался лучше, чем устный, а поэтому и больше мне нравился.
Эта коллизия запомнилась начальнику нашего отдела — когда через два года я сообщил ему, что меня призывают в армию, он недовольно сказал:
— Это Вы сделали так нарочно.
Однако всё произошло вне моей воли, и работа в «Интуристе» теперь мне нравилась. А когда я успел за полтора месяца до отъезда в Сирию и увольнения из «Интуриста», получить от него трёхкомнатную квартиру, я понял, что бесполезно биться лбом в стену: кто-то, более сильный, чем я, ведёт меня по жизни, и не нужно ему сопротивляться.
О зарубежной драматургии
На 3-ем курсе профессор Н.А. Фёдоров (1925–2016) с филологического факультета МГУ читал нам «Историю литератур Европы и Америки ХХ века». Перед началом своего курса он продиктовал список произведений, с которыми надо было ознакомиться. В отношении пьес он указал не только их авторов и названия, но и театры, на сцене которых они идут. Легче всего это оказалось в случае с Теннесси Уильямсом: тогда в Москве одновременно показывали восемь его пьес. Купив билеты, мы с женой пошли в Центральный академический театр Советской Армии на драму «Орфей спускается в ад». Вначале спектакля внезапно раздались громкие аплодисменты зрителей, и на сцену вышла народная артистка СССР Людмила Касаткина, игравшая роль Лейди Торренс. Затем мы приехали в филиал МХАТа на ул. Москвина смотреть драму Эдварда Олби «Всё кончено». Однако её вдруг заменили на пьесу «Сладкоголосая птица юности» Теннесси Уильямса. Хотя я смотрел эту постановку по ТВ, увидеть её воочию было настоящим наслаждением. Роль принцессы Космонополис исполняла народная артистка СССР Ангелина Степанова (в прошлом жена писателя Александра Фадеева). Ее хрипловатый, но зычный голос и величественные манеры буквально приковывали внимание зрителей. Чанса Уэйна играл Игорь Васильев, который уже прославился в роли барона Георга фон Шлоссера (полковника абвера) в пятисерийном телефильме «Вариант «Омега».
С того времени Теннесси Уильямс стал моим любимым драматургом. Позднее я прочитал все его произведения, которые были переведены на русский язык. Однажды я дал почитать сборники пьес Артура Миллера и Теннесси Уильямса одной сотруднице своего возраста, с которой я работал в турфирме.
— Ну, как? — спросил я, когда она вернула мне обе книги.
— Артур Миллер понравился, а Теннесси Уильямс — нет: сплошные сопли.
— Ну так это неоромантизм, — разочаровано заметил я.
Терпеть не могу это отвратительное слово «сопли». Если бы оно прозвучало из уст 20-летней девушки, не имевшей высшего гуманитарного образования, это было бы ещё понятно, а так можно навесить их, например, на произведения Виктора Гюго, Стефана Цвейга, Эриха Марии Ремарка и других авторов, посчитав их чем-то слезоточивым и потому недостойным внимания.
Помимо этих двух авторов, я прочитал сборники пьес Жана-Поля Сартра, Мориса Метерлинка, Юджина О’Нила и Жана Ануя, добавив к ним «Калигулу» Альбера Камю, «Что случилось в зоопарке» Эдварда Олби и «Коралл» Георга Кайзера. Большое впечатление на меня произвели пьесы Бертольда Брехта, особенно «Добрый человек из Сезуана» и «Жизнь Галилея».
Должен признаться, что я вообще люблю читать пьесы. Как-то мне попалась в руки книга «Эсхил. Софокл. Еврипид. Трагедии. Переводы Д. С. Мережковского». Это подвигло меня к тому, чтобы прочитать все сохранившиеся трагедии этих авторов, а затем и Сенеки. От них я обратился к сборникам комедий Аристофана, Менандра, Плавта и Теренция. Из драматургии Древней Греции и Рима на меня самое большое впечатление произвели трагедии Еврипида, которые своим красноречием, по моему мнению, не уступают лучшим пьесам Шекспира. Что касается французских драматургов, то Бомарше и Мольера я читал ещё в школьном возрасти, а Корнеля, Расина и Ростана — сравнительно недавно. То же самое можно сказать о пьесах Гауптмана, Беккета и Гамсуна. Изучая биографию Шекспира, я заинтересовался творчеством его знаменитого современника Томаса Кида и прочитал «Испанскую трагедию». И конечно же, ещё в школьном возрасте не обошёл вниманием пьесы Оскара Уайльда, Бернарда Шоу, Виктора Гюго и Александра Дюма-отца.
Что касается театров, то в тот же период я посмотрел трагедию «Коварство и любовь» Шиллера (до этого я прочитал его пьесы «Разбойники» и «Мария Стюарт») с Владимиром Кореневым в главной роли, а в студенческое время — «Проделки Скапена» Мольера, где этого пройдоху блестяще сыграл Валерий Носик.
