Вспоминалки - Владимир Рыскулов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Однажды я сыграл в сцене из пьесы Мольера «Скупой», поставленной на французском языке. Мне досталась роль Валера, из которой я запомнил лишь одну сентенцию, принадлежащую Сократу: «Il faut manger pour vivre, et non pas vivre pour manger» (Надо есть, чтобы жить, а не жить, чтобы есть). Об этом спектакле через много лет я вдруг рассказал на вступительном экзамене по французскому языку в институте.
В интернате постоянно работала пожилая женщина-режиссёр, которая ставила с нами спектакли. Я тоже участвовал в одном из них, посвящённом Парижской Коммуне. В нём я играл враждебного ей солдата-версальца без слов. Однако я принял ещё и посильное участие в оформлении этого спектакля (см. вспоминалку «Мои художества»).
Понятно, что для выступления со сцены нужны не только определённые способности, но и кураж, которым я не обладал. Поэтому я с завистью смотрел, как моя будущая жена совершенно спокойно читает наизусть в актовом зале, перед всей школой, длинные стихотворения. Спустя четыре года мы пришли с ней на концерт в наш самодеятельный студенческий театр на улице Герцена. Ранее я смотрел там одноактную пьесу, написанную Александром Вампиловым, и был поражён великолепной игрой наших студентов.
О любви и дружбе
Система образования в Сирии напоминает французскую. Дети учатся двенадцать лет, до восемнадцати. Начальная школа продолжается шесть, подготовительная и средняя — три года каждая. Отучившиеся девять лет в армии служат сержантами, двенадцать — старшими сержантами. Звание лейтенанта получают выпускники инженерных и медицинских вузов. Однажды разговаривал с сирийским переводчиком, кандидатом филологических наук, который жаловался, что служит в армии всего лишь в звании старшего сержанта.
Браки военных с иностранками, в том числе женщинами из Советского Союза, были запрещены. Многие из них учились у нас в вузах или заканчивали курсы. Они встречались с нашими женщинами, которые рожали от них детей. Однажды во время поездки из Дамаска к месту службы, на аэродроме, мне сказали:
— Посмотри на того капитана, который сидит у окна. Он плачет, потому что у него в России остался сын — Артур.
Другие использовали хитрость — вместо них женились их гражданские братья, правда, те не всегда держали своё слово, и их жёны оставались с ними. На том же аэродроме служил один капитан, хорошо говоривший по-русски. Через какое-то время я встретил его в Хомсе, в своей бригаде. Другой офицер, тоже переводчик, сказал мне:
— Всё, скоро его уволят из армии: узнали, что он женился на русской.
Многие офицеры, отучившиеся в наших вузах, совмещали свои прямые обязанности с работой переводчиков, поскольку их не хватало (даже мой начальник отдавал меня на продолжительное время лётчикам и периодически — советнику командира батальона радиоэлектронной борьбы). Однажды мы ездили с одним майором по делам службы в окрестностях Хомса. О нём рассказывали, что во время учёбы в Советском Союзе он был первым по русскому языку. За всю дорогу он допустил лишь одну неточность, сказав слово «непрямой» вместо «кривой». Когда он впервые вошёл в комнату, я подумал, что он русский, поскольку говорил он вообще без акцента. Правда, и он, прочитав мой письменный перевод с русского, сделал мне комплимент:
— У нас не каждый офицер может так грамотно писать на арабском.
В целом, сирийцы очень быстро овладевали русским языком. У арабов выучить означает запомнить наизусть, поэтому память у них отличная. Когда я работал на гражданском контракте, мы с шефом однажды присутствовали на вечере русского языка в Военной академии имени Асада. Слушатели 1-го курса говорили так бойко, что мы просто дивились на них. Впрочем, и наши преподаватели русского языка, которые жили в городе и постоянно общались с соседями, тоже неплохо освоили сирийский диалект. Их женщины дружили с нашими русистками, приходили в гости и старались помочь всем, чем могли.
Братья наши меньшие
В детстве у моей старшей сестры, которая жила с бабушкой и тётей, было две черепахи — одна большая, другая маленькая. Мы строили для них на полу туннели из коробок и книг, а также впрягали большую черепаху в собранную из металлического конструктора тележку с пластмассовыми колесиками и сажали в неё маленькую (однажды я сделал себе из этого конструктора рыцарский шлем с забралом, догадавшись просто согнуть детали). В Хомсе у нас тоже была черепаха. Зимой она будила нас по утрам тем, что стучалась головой о горящую всю ночь мазутную печку: ей мешал непривычный для нашей страны выпуклый панцирь (в Сирии живут черепахи пустынные, не зелёного, как у нас, а песочного цвета). В Дамаске во время второй загранкомандировки я увидел ползущую по тротуару огромную черепаху. Рядом стоял мужчина и наблюдал за ней. Я спросил у него:
— Можно я возьму её для детей?
Он согласился, я положил её в целлофановый пакет и понёс домой. Жила она на газоне, в нашем садике. Уезжая, я передал её своему второму начальнику для его сына. При жилдоме Аппарата экономсоветника была гигантская черепаха, с большой треугольной выщерблиной на панцире, на которой катались дети.
В нашем доме, в Москве, перебывали рыбки, хомячки, крупные золотистые и миниатюрные сунгурики, морские свинки и крысы. Последние, в диком виде, одолевали нас в двух квартирах — Хомса и Дамаска, которые размещались в полуподвальном помещении. Ещё одна жила в тумбочке стола нашей сотрудницы в том банке, где арендодатель за неуплату выселил нас в подвал (см. вспоминалку «Как нас держали в заложниках (лихие 90-е)». Наши же крысики оказались самыми лучшими домашними питомцами, преданными и ласковыми, с интеллектом на уровне собачьего, несмотря на небольшие размеры. Обычно они не лижут руки, как собаки. Специально выведенный крысик сибирской породы — Рон, который прожил дольше всех (два года четыре месяца, за что ещё мы называли его Мафусаилом) стал обижать своего младшего собрата. Мы втроём находились в этот момент на двуспальной кровати. Я, лёжа головой на подушке, резко отбросил его в сторону, сантиметров на тридцать. Он подбежал и виновато лизнул меня в руку. Я даже сейчас стыжусь своего поступка. Через нас прошли шесть таких удивительных созданий, но, к сожалению, мы отказались от этих настоящих друзей человека из-за их частых лёгочных болезней и короткой продолжительности жизни. Необычным
