Вспоминалки - Владимир Рыскулов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Как движется Ваш перевод? — спросил меня упомянутый выше преподаватель, подозвав к своему столику в буфете института.
— Нормально, но там не хватает многих страниц, — уклончиво ответил я ему.
— О, это совсем другая работа, — сказал он, но дальше в эту тему не стал углубляться.
Я посидел в библиотеках и довольно быстро написал от руки сотню страниц диссертации на требуемую тему, добавив к ним перевод пары десятков, которых мне дал египтянин. И тут я допустил ошибку, точнее, меня сбил с толку работник военкомата того района, где находилась наша старая квартира. Он стал вдруг срочно оформлять меня с семьёй в загранкомандировку и сказал, что мы вот-вот уедем. Я поспешил сообщить об этом египтянину, за которого написал почти весь текст диссертации, и он заплатил мне за мой труд всего 500 рублей (такую сумму он зарабатывал как переводчик в одном из наших издательств за месяц) из расчёта 5 рублей за сотню страниц оригинального текста (как он мне сказал, это в то время была самая высокая ставка за перевод). Когда через два года я вернулся из Сирии, я, зная, что продвижение даже готовой диссертации могло занять много времени, попробовал связаться с ним на работе.
— Вы давно ему не звонили? — услышал я женский голос на другом конце провода.
— Давно.
— Он умер.
— А Вы не знаете, он успел защитить диссертацию?
— Кажется, нет.
То, что наша оформление в Сирию растянулось на год (в военкомате объяснили, что мои документы были потеряны), имело неожиданные последствия — мы успели получить новую квартиру. Началось всё с того, что я обратился с вопросом об этом к профоргу нашей восточной группы.
— Ты здесь работаешь без году неделя, а уже хочешь квартиру, — грубо пресекла всякие разговоры на эту тему она.
Когда мы закончили 10-месячные курсы и стали приходить на работу в основное здание, начальница группы услышала краем уха, что я живу с женой и двумя маленькими дочерями в 12-метровой комнате, в квартире с соседями.
— Что же Вы ничего не сказали мне? — спросила она.
Я пересказал ей мой неудачный разговор с профоргом.
— Я для Вас и профорг, и парторг, и родная мать.
Мы быстро собрали необходимые документы, благо точно такие же мы предоставляли по месту жительства. Однажды я увидел следующий сон: я сижу на работе, мне звонят из профкома и просят прийти за ордером на квартиру. На следующий день всё так точно и случилось. До увольнения из «Интуриста» оставалось лишь полтора месяца.
Что касается ВКИЯ при ГКЭСе, то однажды один из учеников дал мне пустой бланк анкеты и сказал, что им нужен переводчик арабского языка в Алжире. Я стал готовиться к поездке, делая выписки из Большой Советской Энциклопедии в читальном зале библиотеки Управления. Оформили нас всего за полгода, правда, вдруг сменили страну снова на Сирию.
— Зато ты всё знаешь, — сказал мне начальник отдела. Он же взял меня обратно на работу спустя четыре года.
О советских фильмах
Отвлекаясь от прекрасных советских сериалов, часто превосходивших литературную основу, и творчества Тарковского (о нём надо говорить отдельно), расскажу о тех фильмах, которые произвели на меня особое впечатление или показались непривычными на фоне других работ наших режиссёров (речь опять идёт о тех, которые вышли на советский экран до начала горбачёвской перестройки, то есть по 1984 г. включительно).
Начну с тех, которые показывали редко или только в подмосковных клубах. Это «Таинственная стена» Ирины Поволоцкой и Михаила Садковича, «Осень» Андрея Смирнова и «Комитет 19-ти» Саввы Кулиша. «Свой среди чужих, чужой среди своих» и другие фильмы Никиты Михалкова поразили меня экспрессивностью, а иногда даже надрывом. Ещё ярче это нашло своё выражение в фильме его старшего брата Андрея Кончаловского «Романс о влюблённых». Двухсерийный музыкальный телефильм «Бумбараш» Николая Рашеева и Аркадия Народицкого из-за своей подчёркнутой эксцентричности показался очень непривычным. Другой художественный телевизионный фильм, четырёхсерийный, «Большая перемена», с одной стороны искренний, с другой — чересчур уж фантасмагоричный и просто странный. Необычными для советского экрана были фильмы «Служили два товарища» Евгения Карелова, «Бегство мистера Мак-Кинли» Михаила Швейцера, «Сорок первый» Григория Чухрая, «Легенда о Тиле» и «Бег» Александра Алова и Владимира Наумова. Настоящим шедевром является, по-моему, фильм «Начало» Глеба Панфилова, с его историями гибели Жанны д'Арк и несчастливой жизни играющей её Паши Строгановой. Очень лиричным, с прекрасными актёрами (Маргаритой Володиной и Михаилом Ножкиным) и музыкой был фильм «Каждый вечер в одиннадцать» Самсона Самсонова.
Отдельно хочется сказать о девятисерийном телефильме «Открытая книга» Виктора Титова. Он запомнился великолепной музыкой Николая Мартынова, своей внутренней напряжённостью и жизненной правдой (снятый на четыре года раньше двухсерийный фильм Владимира Фетина, несмотря на свой звёздный состав, оказался неудачном; сам автор одноимённой трилогии Вениамин Каверин в своей книге «Эпилог» назвал эту экранизацию «глубоко бездарной»). Следует упомянуть и о трёхсерийном телефильме «Приключения принца Флоризеля» Евгения Татарского с очень своеобразной стилистикой.
Последняя военная осень
В последний год работы в Управлении я поехал в военный пансионат, в Подмосковье. Он находился на берегу реки, в которой никто не купался, потому что уже наступила осень. Шахматных партнёров я там себе не нашёл. Поэтому присоединился к компании мужчин и женщин разных возрастов, которые целыми днями играли в карты в холле, на проходе.
В столовой, где нам каждый день давали по два вторых, я сидел всё время с полковником и его женой. С ним же мы играли на бильярде, и к своему удивлению я побеждал (помимо настольного тенниса, шахмат и шашек, в клубе каждой воинской части всегда стоит бильярд, поэтому предполагается, что все офицеры, начиная с лейтенантов, проходят на нём многолетний курс обучения). Платил 10 рублей за пользование бильярдом проигравший. Столько же стоили просмотр одного фильма в местном кинозале и все другие развлечения.
На улице я играл в бадминтон и настольный теннис с мальчиком и двумя симпатичными сёстрами школьного возраста. С ними же я как-то был на танцах, которые проходили в большом пустынном зале. Одна из сестёр-блондинок мне испуганно
