Базирование Военно-морского флота СССР - Виктор Манойлин

В период застоя вместо культа личности Сталина расцвел культ личности Брежнева. Только при Сталине был настоящий культ, а при Брежневе — фарс. Брежнев вдруг стал больше герой, чем Жуков. Смешно и жалко было смотреть передачи по телевидению, где он выступал или поздравлял кого-либо. Но власть держать он умел, внешнюю политику проводил твердо и ни перед кем на Западе не прогибался.

После смерти Брежнева Генеральным секретарем ЦК КПСС стал бывший Председатель Комитета государственной безопасности (КГБ) Ю. В. Андропов. Правил он недолго, умер от болезни. С его приходом в стране началась «большая стирка». Как обычно, средства массовой информации доводили до населения только дозированный объем сведений. Но по циркулирующим разговорам было известно гораздо больше. Возбуждали уголовные дела и снимали с должности многих видных партийных советских и военных начальников. Мотивы: злоупотребление служебным положением, взяточничество, хищение социалистической собственности и т. п. Андропов всколыхнул болото, которое образовалось в период застоя.

На одной из конференций моим соседом оказался полковник, член партийной комиссии Главного политического управления Советской Армии и Военно-морского флота. Конференция была скучная, сидели мы далеко и коротали время разговорами. Полковник рассказал мне, что с приходом Андропова стали привлекать к партийной ответственности, невзирая на должность и воинские звания. А зарвавшихся и зажравшихся крупных и даже очень крупных военных оказалось достаточно.

Однажды я поездом после командировки возвращался из Москвы в Ленинград. Мой сосед, торговый работник, был пьян, но не в стельку, а в такой степени, когда хочется только одного — излить душу. Кроме меня, в купе больше никого не было, поэтому излив души пошел на меня. Лейтмотив излива: «Брежнев сам жил и нам давал. Андропов сам жить не умеет и нам мешает».

До Андропова регулярно происходило повышение цен на водку, что, естественно, автоматически понижало уровень жизни населения. Ведь тогда стоимость многих видов работ исчислялась в бутылках. Покрасить крышу, вскопать огород, привезти песок и т. п. — все имело твердый тариф в поллитровках. При Андропове была выпущена водка, стоимость бутылки которой была меньше стоимости уже бывших в продаже. Эта новая водка тут же получила название «андроповка», а мужики стали похвально отзываться о новом генсеке.

Для меня личность Андропова — неразгаданная тайна. Что, как, когда он хотел сделать — осталось с ним. С ним были похоронены надежды многих на то, что он сумеет вывести страну из застоя.

После Андропова страной правил Черненко. От его недолгого правления в памяти осталось только одно: как можно было поручить старому и очень больному человеку руководить громадной страной в такое неспокойное время?

После Черненко к власти в 1985 году пришел Горбачев. Во время его правления и в результате этого правления в нашей стране произошло событие, которое, без всякого сомнения, является крупнейшим этапом мировой истории. Союз Советских Социалистических Республик был расчленен на отдельные государства, которые ликвидировали у себя социалистический строй и стали на путь возрождения капитализма.

Это крупнейшее событие мировой истории человечества, и роль в ней Горбачева, его причины, сущность и последствия всегда будут предметом пристального внимания и изучения широкого круга специалистов самых разных политических взглядов, пристрастий, интересов и национальностей.

В планы моих воспоминаний не входит исследование роли Горбачева в крушении социализма. У меня нет для этого желания, специального образования, опыта работы, а также источников, которые необходимы для серьезного анализа. Я приведу только свое видение Горбачева, не пытаясь убедить читателя в том, что оно единственно правильное.

Первая моя оценка его деятельности — положительная. Мой знакомый работал в Ленинградском аэропорту Пулково и имел отношение к встрече и проводам высоких гостей из Москвы. Он рассказывал, что когда Горбачев первый раз в должности генерального секретаря КПСС был в Ленинграде, то в Москву возвращался самолетом. В Пулково был накрыт традиционный стол, от которого Горбачев отказался. Провожающие были этим фактом огорошены, уехали, оставив все, как было приготовлено.

Обслуживающий персонал выполнил работу высшего руководства страны, съел и выпил все накрытое. Я еще подумал, наконец-то появился руководитель, которому не чужды понятия о скромности.

Дальнейшие действия Горбачева меня разочаровали, и у меня сложилось мнение, что ничего путного для страны он сделать не сможет. Одним из первых действий Горбачева было принятие специального постановления по машиностроению. Было объявлено, что решим проблемы в машиностроении — все остальное пойдет «на ура».

До Горбачева аналогичные постановления уже были. Намечался какой-то конкретный показатель, и объявлялось, что если его достигнуть, то вся страна будет жить хорошо. У Сталина эта задача выражалась в миллионах пудов пшеницы и миллионах тонн стали. У Хрущева — в кукурузе и химии. Всего этого по количеству страна достигала, но резких изменений не происходило.

У Горбачева с машиностроением все лопнуло, не успев начаться. Потом Горбачев объявил, что он занят подготовкой доклада к 70-летию Великой Октябрьской революции и что в этом докладе он откроет миру совершенно новое, обнажив глубину этого события. У русских на этот счет есть поговорка: «Не говори гоп, пока не перепрыгнешь». Горбачев сказал «гоп», а перепрыгнуть не смог. Доклад получился рядовой и ничего миру не сказал.

Дальше Горбачев везде стал появляться со своей женой, а потом на всю страну объявил, что он вместе с Раисой Максимовной читает Достоевского. Меня это покоробило, потому что я хотел услышать, что новый генсек со страной будет делать, а не то, чем он со своей женой занимается.

На тему его жены мне вспомнился забавный случай, которому я был свидетель. В вагоне электрички один подвыпивший мужик громко кричал: «Где работает Раиса Максимовна, почему она за казенный счет везде с Горбачевым ездит?» Вагон сочувственно помалкивал, только один человек сделал мужику замечание, но тот продолжал орать. Тогда этот человек сказал: «Если ты не перестанешь спрашивать, где работает Раиса Максимовна, тогда я тебе скажу, где я работаю». Орущий мужик был человек в возрасте, он что-то вспомнил и мгновенно замолчал. К этому времени распространились слухи, что Раиса Максимовна активно вмешивается в деятельность органов власти и что в Москве Ельцин этому сопротивляется.

Начались демократические преобразования. Никакой четкой программы объявлено не было. Горбачев вбросил в страну словечко «перестройка», под которое можно было делать все, что угодно. Все происходило с виду спонтанно, но явно просматривалась четкая последовательность действий, в которых генеральный секретарь играл далеко не главную роль. Горбачев с Раисой Максимовной катались по заграницам. Глядя на то, как они реагируют на почести и внимание за рубежом, вспоминались слова из басни Крылова: «От радости в зобу дыханье сперло». На это рассчитывали те, кто из тени руководили событиями.

Горбачев много говорил. Говорил длинно, захлебываясь в словах. Его речь не была речью интеллигента. Даже ударения в словах умудрялся не так ставить. Стал применять иностранные слова, ранее у нас неупотребляемые. Великий человек никогда много не говорит и не применяет слова, неизвестные его народу. Напрашивалось сравнение Горбачева с Керенским.

Чем больше говорил Горбачев, тем хуже становилось в стране. Ничего умнее Горбачев не придумал, чем строить для себя в Форосе дорогостоящую резиденцию по проекту заграничных архитекторов и объявить войну алкоголю.

Это был блестящий ход врагов нашей страны и нашего строя — убедить Горбачева втянуться в непопулярные народу дела. Элитные постройки для номенклатуры уже вызывали негодование «широких народных масс», а тут сам Первый — хранитель идеалов равенства и справедливости — тратит миллионы народных денег на удовлетворение своего тщеславия. До Горбачева возьмут бутылку, выпьют, пар выпустят и снова работают. Это, конечно, очень плохо. Народ спивается, появляется призрак вырождения, но на улицы не выходят и терпят сложившееся положение. А тут вдруг и выпить запрещают. Водка только по талонам, вина совсем нет — виноградники вырубили, заводики плодово-ягодных вин закрыли и разорили. Пиво практически перестали выпускать. Я не помню, чтобы во время горбачевской антиалкогольной кампании хоть раз пил пиво.

В романе одного английского автора, где говорилось о социалистическом настрое рабочей среды в начале двадцатого века, все главные события разворачивались в пабах — пивных клубах. Там происходили рабочие собрания, там сочинялись листовки, там кипели страсти, которые не выплескивались на улицу. Автор замечает, что если бы в это время правительство приняло решение о закрытии пабов, то на следующий день народ вышел бы на улицы, и в стране вспыхнула бы социалистическая революция.