Марьград (СИ) - Юрий Райн
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Игорь перебил:
— Спасибо, я понял. Другие мои вопросы — самого общего плана. Задам их позже.
— Совершенно верно! — обрадовался Анциферов. — Тоже имею… э-э… не столько вопросы, сколько соображения, но тоже общего плана. Однако обсуждать их следует при наличии кворума и никак иначе.
Игорь взглянул на него в упор, постарался не мигать. Анциферов заметно стушевался. Кашлянул, открыл было рот, но в этот момент из холла донеслось дребезжание переговорника.
Глава 29. Остальное подождет. 10.06.49, четверг / неопределенность
Сначала Петин голос, затем Маринин. Слов почти не разобрать, Игорь уловил только: «Воды ни в коем случае!». Тон — жесткий, командный. Потом девушка появилась в «переговорной», выпалила:
— Мне нужно срочно… — осеклась, заговорила чуть спокойнее: — Извините, что перебиваю…
— Мы как раз закончили, — успокоил ее Игорь.
— От нас позвонили, мне срочно нужно туда, к себе. Еще раз извините, — она развела руками, — самой мне не пройти…
Игорь молча поднялся, а Анциферов спросил:
— Что случилось?
— Бабушке Тане плохо, похоже на инсульт. Девчонки в панике. Я проинструктировала, но это первичное, да и справятся ли… Нужно срочно… Игорь, я только медсумку возьму из комнаты.
Она пронеслась через холл. Петя, с озабоченным видом, зачем-то побежал следом.
— Служака… — усмехнулся Анциферов. Добавил меланхолично: — Татьяна, значит… Эх…
— Петя молодчина, — сказал Игорь. — Я тоже к себе, на секунду.
Да, бегом, раз такое дело. Схватил полиэтиленовый пакет с каким-то барахлом, вытряхнул все, пакет сложил, сунул в карман джинсов.
Выскочил в холл. Марина была уже там, явно на взводе.
На первом же марше лестницы Игорь посоветовал:
— Марин, чуть помедленнее. Путь все-таки не ближний, выдохнешься, а тебе нужно в форме быть.
Девушка сбавила темп. Режим подъема сменился с форсажного на крейсерский.
На одном из горизонтальных участков Марина спросила:
— Вы уверены, что обратно меня протащите?
— Увидим. Ты мне только скажи: склады для Местных, я помню, вроде на седьмом уровне, да и указатели же есть, найду, так скажи — в тех складах есть продукты? Если тебе моя помощь не нужна, наберу углеводов и чего там еще полезного, Федюне с Лавуней доставлю. Иван сказал, для Местных это главное питание.
— Да, углеводы и грубая клетчатка. Чернослив берите, в нем то и другое. Лучше с косточками. Склад «семь-раз», ближайший, чтобы им поближе было. Вы идите, конечно, мне помощниц хватит. Только потом загляните к нам.
— Естественно. Теперь молчим, бережем дыхание.
По ходу поглядывал на Марину, оценивал ее состояние. Убеждался — справилась с волнением, полностью контролирует себя, сосредоточена. Кажется, даже спокойна. В меру. Все как надо.
Подошли к «препоне». Марина вдруг спросила:
— Про маму Иван Максимович как рассказал?
— Слава Богу, без помпезности. Но с абсолютным почтением. Твоя мама была…
Он не стал продолжать. Ни к чему будоражить девочку, особенно сейчас. Подхватил ее на руки, осторожно сделал шаг, второй. Третий. Преодолели. Без какого-либо сопротивления. В следующий раз, решил Игорь, надо будет попробовать ей самой. Может быть, однажды пропустило ее, пусть с моей помощью, это не важно… пропустило — и как бы запомнило. Как будто запрограммирована эта невидимая дрянь… Или наоборот: не запомнено, не запрограммировано, тупая дрянь остается тупой дрянью, а вот в человеке, принудительно «протащенном», — в нем перестраивается что-то, появляется способность к «самопротаскиванию»? Или причина только во мне, в моей — Игорь внутренне усмехнулся — эксклюзивности? А если эксклюзивна еще и Марина, то Иван-говорун неправ: у Марины-старшей, моей Марины было такое же свойство, они же с дочкой абсолютно одинаковы, и, значит, не трижды уникальна она была, а четырежды… Впрочем, это как раз проверяемо: беру какую-нибудь Маринину соседку, взваливаю на себя, преодолеваю чертову преграду… или не преодолеваю… можно еще с Федюней попробовать… и зазнобу его прихватить… помрут со страха…
Нафантазировал, однако. Все это вилами по воде писано, а главное — все это потом, потом. Одно только из головы не выкинешь: опоздал. Пришел бы сюда парой лет раньше — спас бы свою Марину. Хотя бы в тот стазис на шестнадцатом уровне погрузил.
А где я был, что я делал два года назад, попытался вспомнить он — и не смог.
Стоп, стоп, потом, потом.
И действительно — стоп. Девятый уровень, ход на Отшиб.
— Все, побежала, — сказала Марина. — Спасибо вам! И приходите.
— Мимо не пройду, — ободряюще улыбнулся Игорь. — Удачи!
***
В пути Игорю не встретилось никого — в том числе и в секторе «раз-раз»: по здешнему времени стояла глубокая ночь. Соответственно и пригашено было освещение улицы-коридора.
Решил сначала заглянуть к Лавуне. Подойдя к двери, услышал замысловатые посвисты. Осторожно приоткрыл дверь, заглянул в щелку. Наружное освещение позволило различить складчатую тушку, одиноко раскинувшуюся на ложе. Вспомнились Федюнины восторги: первейшая красавица. Зрелище не для слабонервных…
В Федюниной «отсечке» — наоборот: хозяин лежал на скамье, был одет, укрыт вторым «пальтешком», звуков не издавал. Спал, однако, чутко: стоило Игорю поставить на столик пакет, набитый упаковками с сухофруктами, как Федюня зашевелился, приподнял голову. Грузно сел. Сипло сказал:
— Путник пришкрёблимшися… Ты чаво по́середь нощи́?
— А поздороваться, Федюня? — улыбнулся Игорь.
— Сызно́ва зубья щерит… — забормотал тот. — Ужо тобе, мил человёк мудан Путник, здорово́ поживамши коли таково́…
Игорь присел рядом. Попытался объяснить:
— Улыбка — это знак доброго расположения.
— Знам я, знам… А все одно боязно́… А ты, Путник, чаво не почи́ваш?
— Не время мне спать, Федюня. Ты уж не обижайся, что разбудил я тебя. И что толковать с тобой времени нет — тоже не обижайся.
— Дык в нощь-то кто ж с тобой толко́вати станет… Путник ты бымши́, Путник и остамши́ся…
— Ладно-ладно, — согласился Игорь. — Мне и правда некогда, но решил тебе гостинца забросить.
Федюня опасливо покосился на пакет.
— Енто чаво ж ты притаранимши?
— Чернослив. Для здоровья.
Эх, мимолетно огорчился он, хотел же купюры принести, на пробу, да забыл в спешке. Жаль, тоже ведь, небось, грубая клетчатка… Ну, в следующий какой-нибудь раз…
Федюня тем временем бубнил:
— Вумно́й ты, Путник, коли ты есть мудан. А все одно Путник ты, как есть Путник. Ай не кричамши я тобе, дескать, мене от ентих кушаний пучит, спасу нету? Желёзок укусны́х притаранил бы, ёно бы и ладно́…
Теперь Игорь улыбнулся намеренно:
— Федосий! Ну-ка не капризничай! Пучит его… Потерпишь! На одних твоих желёзках ты скоро чахнуть начнешь, а
