Раздолбай - Юлия Лим
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Светлана Александровна, мы закончили, – из купе выглядывает Раиса, вытирая глаза. – Простите, что поставили вас в неловкое положение.
– Ничего. Все хорошо, – она пробует дозвониться до Демьяна, но он опять не берет. И тут ей на глаза попадается Неля со смартфоном в руках. – Неля, можешь позвонить Храмову?
– Могу. С ним что-то случилось?
– Просто… я не могу дозвониться. Вдруг он не берет, потому что видит, что это я ему звоню? – Светлана протягивает руку. – Можно я поговорю с ним с твоего телефона?
Ухтабова пожимает плечами и передает смартфон Светлане.
– Больно-то не рассчитывайте. Он и меня игнорил, – равнодушно говорит она, но Светлана замечает сдерживаемую обиду.
– Я сейчас вернусь, – Светлана выходит из купе, притворяет дверь.
Гудок за гудком, а ответа все нет. Отчаяние расползается по телу, отчего становится трудно дышать. Светлана похлопывает себя ладонью по груди. В горле першит.
– Говори, что хотела, – снимает трубку Храмов.
– Демьян, это Светлана Александровна!
– А-а… – в голосе то ли безразличие, то ли разочарование.
– Не клади трубку, хорошо?
– …
Пока он молчит, она прислушивается к звукам. Вот бы понять, где он находится.
– Ты приготовил для Нели замечательный сюрприз. А почему сам не пришел?
– У меня появились… дела.
– М-м…
– Как она? Ей нравится поездка?
Светлана косится на дверь и как можно радостнее отвечает:
– Да. Они с мамой поговорили по душам и помирились.
– Здорово.
Они молчат, попеременно выдыхая в трубки. По спине Светланы разливается напряжение. Предчувствие, словно что-то вот-вот должно случиться, если она сейчас попрощается с учеником.
– Демьян… есть ли что-то, что ты хочешь сказать?
– …
– Демьян? Алло?
– У вас умирал кто-то близкий?
– Да.
– И как вы это пережили?
– Сначала было тяжело, – Светлана садится на пол и прижимается спиной к стене. Перед глазами мелькают горькие воспоминания, глаза щиплет. – Она была для меня и мамой, и другом, и наставником. Она многому меня научила, помогла разобраться в себе. А однажды ее не стало. И это был обычный день. Никто не ожидал, что она не проснется. Сложнее всего было на похоронах, которые пришлось организовывать мне, а я была совсем одна и не знала, к кому обратиться за помощью. Кроме нее у меня никого не было.
Демьян что-то тихо нашептывает, неразборчиво. Светлане кажется, что он вторит за ней: «Кроме него у меня никого не было».
– Я много плакала, – продолжает она, промокая глаза пальцами. – Ночами утыкалась в подушку и давала выход чувствам. А днем искала работу, потому что мне нужно было платить за квартиру. Я забивала голову просмотром глупых шоу, пыталась читать книги, но бо́льшую часть времени просто лежала на диване или на полу, рассматривая потолок. А потом меня приняли на работу и назначили вашим классным руководителем. И в вашем классе я нашла утешение. У каждого из вас были и есть свои проблемы, с которыми вы боретесь в одиночку, не всегда посвящая в них друзей или родных. И я поняла, что горе делает нас людьми. Переживая утрату, мы заново учимся любить жизнь и позволять себе радоваться. Слушать музыку, петь песни, танцевать. Делать все то, чего больше не могут ушедшие близкие.
Сколько бы раз она ни предлагала Храмову поговорить, он всегда находил причину для отказа.
– А ты научился справляться со своим горем?
Она прикрывает рот рукой, боясь услышать страшный ответ. Ведь она сейчас далеко и ничем не сможет помочь ученику, если он что-то задумал.
– …
За молчанием следует долгий уставший вздох. Будто весь мир лежит на плечах шестнадцатилетнего подростка.
– Не знаю, – отвечает Демьян. – Я больше ничего не понимаю. Как жить? Зачем жить? Почему я не заметил… боль Егора?
Он тихонько всхлипывает и с присвистом втягивает воздух.
– Егор умер, потому что я ему не помог. Я был ужасным другом. Я не заслуживаю сейчас жить и радоваться!
– Нет! Это не так, Демьян! – Светлана подскакивает и беспокойно расхаживает по коридору поезда.
В висках, словно о рельсы, напряженно стучат колеса. Тудух-тудух. Тудух-тудух. Мысли забиты хаотично всплывающими словами.
– Я все видел, но ничего не хотел замечать. А еще я… я написал заявление, но в повторном рассмотрении дела Егора в полиции отказали. Я рассказал им о его отце, но они… а он!..
– А как же Неля?
– …а что с ней?
– Она ждала тебя, но ты не пришел.
– Я… у меня были причины…
– Ты помог ей признать, что она больна. Был рядом, когда она нуждалась в тебе. Как думаешь, почему?
– Потому что она моя подруга, – без раздумий отвечает Демьян.
– Разве не стоит жить хотя бы ради того, чтобы помириться с ней? Ты знал, что она продает кукол ручной работы, чтобы собрать деньги на лечение?
– …Нет.
– Неля только-только начала поправляться. Если тебя не станет, как думаешь, что она почувствует?
– Ох, – выдыхает Храмов. – То же, что и я, когда Егор…
– Да. Если тебе сложно открыться мне, родителям или другим взрослым, ты всегда можешь поговорить с ней. Я уверена, что она выслушает тебя и поддержит в трудную минуту, как ты поддержал ее. Для этого ведь и нужны друзья?
Демьян тихо хмыкает, а после паузы нервно смеется. Светлана подхватывает его смех, чувствуя, как ее собственные нервы стягивает в тугой узел.
– Спасибо, Светлана Александровна. Вы очень… помогли. А теперь я пойду. Мне нужно подумать.
– Жду тебя в школе первого сентября, – вместо прощания говорит Светлана.
Рома выходит из цветочного магазина с роскошным букетом розовых роз. Яна никогда не говорила, что любит розовый; об этом кричало все: от ее обоев в комнате до рюкзака с брелоками в виде сердечек. Даже стикеры Вконтакте она покупала исключительно розовые. Ненавязчивый аромат цветов поднимает Роме настроение. Впереди целое лето, отец любимой девушки разрешил им встречаться, и маме ни в какие командировки не надо. Одним словом, красота!
Он идет по улице с широкой улыбкой. Прохожие наверняка думают, что он спятил, но ему все равно. В кармане пиджака вибрирует смартфон. Лисов останавливается, чтобы набрать Яне сообщение, и, как только поднимает голову, замечает Демьяна около подъезда того самого дома.
– Храмов! – кличет он его. – Ты
