Детонация - Василиса Раса

Убирайся же наконец, ну же! Убирайся! Умоляю. Уходи…

Закрыла глаза, еле сдерживая рвущиеся слёзы.

Уходи… Грэм… пожалуйста, останься…

Дверь кабинета закрылась с тихим щелчком.

Распахнула глаза за солёной завесой и беззвучно рассмеялась, содрогаясь всем телом, точно сумасшедшая, – я выгнала Грэма Лэррингтона из его кабинета. Застыла здесь разочарованная, возбуждённая и злая.

Опять одна.

Немо кричала у двери, больно ударив затылком в косяк. Но от той самой боли было уже не спастись. Себя от неё не избавить.

– Перестань мельтешить, тщете́льный! – мрачно рявкнула ведьма. – Отвлекаешь!

– Всё равно ничего не видишь, – вторя ей, буркнул дух, отвернувшись к окну. И сложил за спиной призрачные сизые руки.

– И смотреть не собиралась, – важно оповестила ведьма. Кряхтя, поправилась на кровати, переместила руками затёкшую старую ногу.

Дух фыркнул, нисколечко в то самое не веря.

– Куда глядишь, оттуда отнимаешь, – зевая, напомнила Магдалена.

– А ты смотри так, чтоб пригодно было!

– Тьфу на тебя, – промямлила вяло старуха. – То гляди, то не гляди. Сама разберусь, – и громко причмокнула губами.

Дух в ответ зашипел, и воздух вокруг тихонько заискрил фиолетовым.

– Ну хочешь, цветочком тебя оберну или запиской какой? Ну или… точно! Хочешь птичкой? Голубем! И с бляхой на шее! Во такой, – соединила в сердечко пальцы и приложила к середине груди. – А что, ей понравится, совершенно точно. Она девочка чувствительная…

– Какой птичкой? – искры вскинулись и посыпались шумно на пол. – Каким голубем?! – возмущённо взревел сизый дух. – Котиком ещё предложи!

– Но-но! – старая ведьма решительно призвала персональное привидение к порядку. – А вот котов мне не трогай! С котами у меня всё серьёзно. – Магдалена неторопливо уселась в скрипучей кровати, поправляя на скошенной старой сетке удобнее ягодицы. Проворчала недовольно: – Сам-то знаешь, чего хочешь? – сощурила глаза, уставилась на Ксандера с обидой и отвернулась к стене. Спустя минуту с кровати резво спрыгнула юная рыжая дева.

– Ма-аг-да! – сквозь призрачные зубы процедил дух. – Ты это можешь! У тебя сам дрэк в приятелях ходит!

– Так то легко, на раз сделаю, – прозвенела из-за скрипящей дверцы шкафа. – Только проку от этого никому не будет. Ни тебе, ни мне! – одёрнула светлый, в мелкий цветочек подол и стянула яркие огненные волосы нежно-сиреневой лентой. Повернулась к зеркалу, протянула в голос: – Красота-а-а.

– Ты куда собралась, окаянная?! – Ксандер топнул прозрачной ногой и провалился по колено на нижний этаж. – У нас там ни любви, ни привязанности пока, – дёргал конечность с усилием, но перекрытие ту ни в какую не выпускало, – ни заботы! – Магдалена щёлкнула пальцами, и духа с очередным злобным рывком вышвырнуло в окно. – Куда собралась, я тебя спрашиваю?! – грозно потребовала ответа сизая голова, появившись прямо из рамы.

– Вот любви и хочу! – вскинула томно голову и поправила теперь грудь. – Большой и жаркой, – подумала и уверенно уточнила: – Очень большой, – зыркнула на Ксандера, блестя хитрющими глазами. – Ба! Это коричневенькое вот сейчас – это что у тебя было? Это ты покраснел, что ли? – тонкими иглами застучал по комнате звонкий ведьмин смех. Магдалена хохотала, запрокинув голову и прикрывая юной ладошкой яркие, сочные теперь губы. – К Вельнику, – обмахиваясь, выдохнула Магдалена. – К Вельнику я пойду! – вытерла краешком скатерти редкие слёзки. – Крепкий он мужик, точно знаю! А сын у него… – протянула мечтательно, – мм-м, какой сын!

Ксандер выругался так, что с кустов за окном всех птиц сдёрнуло разом, и рванулся стремительно под потолок.

– Не фырчи, Ксандер, – прошептала вдруг женщина с грустью. – Ты же знаешь, чего я хочу. Давно знаешь, – посмотрела вслед духу долгим густым взглядом.

– Сумасшедшая! – взревело пространство, чтобы в следующее мгновение обрушиться вниз искристым, кусачим, обжигающим водопадом. Магдалена громко взвизгнула, в окна полыхнуло огнём, озарив комнату сияющим светом, и, выплюнув его изрядно наружу, прорезало прохладную сельскую темноту.

– Научился-таки, блаженный! – восторженно прошипела Магдалена. – Нашёл выход.

По лестнице зашумел грохот множества ног, и дверь содрогнулась.

– Пожар! – кричали снаружи что есть мочи. – Бабка Магда, на голос! На голос иди! – вопил фальцетом мужчина. Дверь подсадили. Ещё раз и ещё. Заклинание кривилось, морщилось, но оборону держало.

Магдалена тихонько прочистила горло и хрипло прокряхтела из-за двери:

– Нету у меня никакого пожару, духи это ваших, Веснянковских, им космос нонешний беспокойный, – и добавила страшно, погромче: – А ты, Динка, домой беги, стирка у тебя убежала, газ залило. Смотри, как бы детки не надышались.

Снаружи взвизгнуло и зашумело, кто-то бросился бежать. Голоса загудели пониманием и приязнью.

– И то дело, – кивнула себе Магдалена. – И ты, Микита-слесарь, завтра зайди, скажу, как зуб подлечить. Чего раньше не пришёл, паразит? Зачем довёл до края? Тьфу, бестолочи! – плюнула так, чтоб за дверью точно было слышно. – По домам воротайтесь. Ночь уж. Не до вас мне.

– А как она… – спросил шёпотом тонкий юный голосок.

– А вот так она! – прицыкнул поспешливо на него другой, старый. – А ну дуй отседова, пока спрашивалку не задавили.

На лестнице зашуршали и схлынули шаги, Магдалена выглянула из-за двери осторожно, да и потянулась к косынке – накинуть на плечи.

– Вот они-то тебе зачем? – Ксандер с грустью смотрел на рыжую вертихвостку. – К чему ты это с ними? Ты ж не добрая. Кто угодно, только не ты. – Призрачный граф болезненно нахмурился и отвернулся.

– Не добрая, – сказала зеркалу Магдалена и повела красиво плечами. Улыбнулась предвкушающе и коварно: держись, Вельник! – Но и что теперь? Они меня от этого любят – это раз. Собой платят – это два. Какой дурак от дармовщины уворачиваться станет? И я не подумаю, – пожала кокетливо плечом. – На поклон идут, пользу тащут, во всей округе славят. А я до этого, сам знаешь, люблю я это.

– Любишь, – совсем удручённо согласился дух. – Ведь хорошая же ты баба. Можешь же быть. Зачем тогда?

– А и не хорошая я! – вдруг взвилась Магдалена. – И не добренькая вовсе. Кто ко мне за помощью пришёл, тот потом всю жизнь меня кормит, – повернулась перед зеркалом, довольно провела руками по бёдрам. – Только они этого не знают. И чем им помогаю, тоже никогда не узнают. Только я то знаю.

– Зачем? – уже бессильно прошептал дух, всё заметнее истончаясь. – Зачем, Магда? Живые ж люди.

– А как, Ксандер? – с жаром выдохнула, к нему резко наклонившись. – Ты ж видел, с чем идут. Ты ж знаешь, чего просят. За черные мысли чёрным и отдаётся. А от грязи что, кроме грязи, и получится? Что получится, Ксандер? Что ж они всё, кому тёлку загубить соседскую, кому мужика чужого прибрать, кому вон девочку в семью заполучить покраше, поприданнестей. И только раз пришла старая Аннушка-мать, мира просила. Она мира этой земле просила, Ксандер! Одна, за почти двести лет!