Детонация - Василиса Раса

И сдавленной тревогой в груди маленькой женщины отзывались его ссутулившиеся плечи.

Спустя месяц после произошедшего в поместье внезапно умерли одним днём каждый в своём доме дядюшка Алекса и его бастард. Что вызвало довольно смрадную волну сплетен в обеих губерниях. Остались ещё два старших кузена. Но те были в столице на императорской службе и к сведениям о нападении на семью неведомого отнеслись до скандального несерьёзно. Всё, что оставалось Николаю и Алексу, – искать любое упоминание в дневниках Ксандера, их деда и прадеда, о творении защиты, по которой он при жизни был мастер.

Та зима вышла тревожной.

Сначала неожиданно сдала и за неделю ушла старшая тётка. Потом пришли дурные вести из столицы. Кузены, связывавшие для государя главное поместье Сневергов и дворец, внезапно сорвались с места и, забрав семьи, вернее, тех, кто ещё остался, спешно выехали за границу. Потом пришло известие, что рубежа империи достигли только жёны и кто-то из детей. К концу зимы связь с ними окончательно оборвалась. С каждым следующим потерянным Сневергом тяжесть и непонимание душили, распластывая веру окончательно.

Кто? За что? Зачем?

То, что видели Алекс с Сашенькой, было очевидной, понятной картиной. И ясно, что силы тут действовали нечеловеческие. Что битва эта не на Земле, но за Землю. За тот кусок, за который они, как бы то ни было, отвечают. И отчаянная горечь оттого, что защитить его, свой, так и не смогли, болезненно рвала и мучительно давила.

Государь выслушал о положении дел с равнодушным спокойствием. Сказал только:

– Значит, будет кому меня встретить, – и улыбнулся, пожалуй что тепло. – Не мы знаем, нам сколько. Но мы знаем как. Да будет с нами Всеобщий. Прощайте, – и освободил их и потомков от всех обязательств перед императорским домом.

Жест этот виделся обоим Сневергам, и старшему, и младшему, настораживающим и тревожным, но перечить государю не посмели.

– Повтори ещё раз, пожалуй, что спасло тебя? – Алекс в сотый, наверное, раз вглядывался в узкие пологие строчки. И не мог найти ничего важного, озаряющего или хотя бы просто неизвестного. Всё безнадёжно устарело. Его хорошо учили. В дневниках размеренно теснились прописные, с детства знакомые истины: «Способность равно пропорциональная твоей витальности – ровно столько, сколько в тебе жизненной силы, столько зла сможешь вобрать в себя и переработать. Мёртвое тело не восстановишь. Но сможешь изменить ток времени, изогнуть и раздвинуть кривые пространства. Тогда только успей предложить замену, но будь готов, что измененный эпизод не уймётся и найдёт своё выражение в тебе самом. Истина эта не непреложна и возвращение метки события происходит не всегда. Но как правило».

– А вот это мне и сейчас любопытно. – Отец зябко придвинулся к невысокому камину, несколько раз сжал и разжал застуженные пальцы. – Когда очнулся, рядом со мной только слепунья из Весны была. Сказала, что до лета меня отпросила. Что я знаю, чем должен заняться и на что время потратить, – посмотрел на Алекса очень серьёзно и кивнул. – Больше ничего. Ищи, сынок. Нам не пригодится, так есть кого вместо этого сберечь.

Часть дворового люда, вернувшись из скита Пресветлой к первой весне, прижилась в особняке. Аннушка прибегала днем к Саше с помощью в их маленьком доме, что было, конечно, очень своевременно и кстати.

Девочка родилась в апреле, красивым, морозным ещё днём, и принесла с собой яркую, стремительную весну в город. Она такой и росла – звонкой и радостной.

Ведунья ошиблась. Или просто кто-то решил иначе.

Алекса не стало первым.

Сашенька замерла и почти не двигалась несколько суток.

Старый Сневерг приходил к ней, баюкал в руках её ладони, плакал молча, закрыв прозрачные от слёз глаза. Она не помнила, когда он сказал ей, не уверена была, что даже сразу расслышала, о том, что его время тоже настало. Что в их домик привезли новый рояль для Мари, что доставили фарфор и сервиз, подаренный императором деду Николая, серебро и ещё что-то.

Саша невидяще смотрела сквозь отца и одними губами шептала:

– Не надо, мне ничего не надо.

– Дочка… – Исхудавшие стариковские плечи дрожали, и Николай в голос застонал, обнимая их маленькую Александру в последний раз. – Это не деньги, Саша. Если что-то случится, сможешь продать. Рояль красть не станут – скажешь, причуда старика и что больше ничего не оставил. А деньги… деньги всегда привлекают. Смута впереди, девочка. Драгоценности спрячь. И дневники. Береги дневники для Мари. Ты – надежда. Храни внучку, молю. Счастье, что вы не были женаты.

И они остались одни.

Мари выросла сдержанной и серьёзной. Выучилась на фармацевта, скоро вышла замуж, и Александра, наконец, с легкой совестью больше не задержалась. Отправилась к Алексу, передав младшей Сневерг всё, что завещал ей дед.

Поместье Сневергов превратилось в руины, опасно манящее подселённой и заточенной в них тёмной сутью, хранимое светлым духом и слепой, молодящейся ведьмой.

Чёрную повязку рывком сорвали с глаз, больно зацепив волосы. Тряхнула головой, прищурилась от неожиданного света. Бункер? Судя по гулким шагам в коридоре, было именно так. И окна. Узкие горизонтальные щели почти под потолком. Скорее бойницы. Дрэк. Да где ж мы?

Низкое помещение давило полумраком. Будто специально. И почти ничего нельзя было точно рассмотреть.

Рядом были два человека: мой конвоир и майор за столом. Молодой, подтянутый, коротко стриженный блондин. «А может быть, просто нетолстый», – усмехнулась про себя. Лопоухий, с мощной шеей и неправильными бороздками глубоких морщин на лбу. Хмурится часто? Нос облезает. Перегрелся на солнце недавно. Здесь, почти на юге, много солнца всегда. И ураганов.

– Что вы мне привели? – ткнул в мою сторону ручкой, оторвавшись от каких-то бумажек, что давались ему с однозначным трудом, – потел сильно и был сказочно зол. Я снова не вовремя. Впрочем, как всегда.

– Сняли с объекта сегодня, требует себя к руководству, – немного обиженно доложился сержант за моей спиной. Конечно, нечего было тянуть руки куда не надо, не получил бы локтем под дых.

Майор окрасился лютым багрянцем.

– А код системы безопасности она у тебя не требует?! – заорал вдруг то ли на меня, то ли на моего конвоира. Дрэковы бумаги… Что ж мне так везёт-то?

– Я только спросила, по какой причине оцеплена территория в непосредственной близости от детского сада. В котором, прошу заметить, в данный момент гуляют дети, – сказала предельно ровно и доброжелательно. – И почему не эвакуированы малыши, если оцепление имеет под собой реальную угрозу мирному населению, как я обоснованно полагаю.