Детонация - Василиса Раса

– Пусть сам меня пакует тогда лично. И это всё равно не поможет. Только в мешке, связанная и под наркозом. Но только попробуйте это сделать! Я не собираюсь ехать в эту дыру ещё раз. Доснимаем завтра, и уберусь к дрэку, как он того желает. Но сегодня – нет!

– К сожалению, не в нашем с вами положении нарушать такого порядка приказы. Они не обсуждаются, – развёл с прежней улыбкой руками.

– Тэрри, – сказала устало. Грэм. Вымотал меня, взорвал всё внутри и выжал опять без остатка. – Я даже не военнообязанная. Мне на его приказы плевать, – и, прерывая его возражения жестом, добавила: – И на договор тот плевать. Поместит его пусть их светлость в места, которые не должны быть озвучены леди. Простите.

Тэрридан смотрел сочувственно и тепло.

– И что я могу сделать для этой самой леди? – поинтересовался тихо.

Ответила не задумываясь:

– Научите стать незаметной для вас.

– Вам это не нужно, – ответил вдруг очень серьёзно. – Точнее, вам нужно вовсе не это, – и заулыбался опять.

– Вы пугаете меня, Тэрридан. Выкладывайте, что у вас там, и давайте отпустим меня спать. Потому что ехать я по-прежнему никуда не собираюсь.

Адъютант командующего обречённо вздохнул.

– Вам действительно стоит покинуть город, госпожа Раввен, – сказал приглушённо. – Это будет самым правильным решением в вашем случае.

Щелчок в голове был почти осязаем. Даже два. А я, очевидно, был тупой, облезлой перепёлкой, как и сказал майор. Какая же из догадок верна?

– Спасибо, Тэрридан. Вы действительно невероятно мне помогли. До завтра.

Тэрри понимающе усмехнулся.

– До завтра, леди Каррия. И доброй вам ночи, – коротко склонил голову, а я шагнула в свой номер.

Мир в тумане – размазался и обеззвучел.

Бесцельно шагала по комнате, трогая, перебирая чужие, молчаливые вещи. Что ты упустила, Карри? Двинула пальцем тёмный пионовый лепесток на светлом столе. Осторожно запустила в крепкие головки цветков свои пальцы. Роскошный букет, одуряюще нежный запах. Красиво. И приятное внимание к постояльцам. Там снаружи – июнь. Хмыкнула, прогоняя надежду. Это всё невозможно.

Думай, Каррия, думай…

Штаб на территории какого-то завода. Оцепление – в другом конце города. Что там может быть? Здесь четыре военных предприятия. И это точно не на одном из них.

Что же ты здесь делаешь, Грэм? Почему так стремишься меня отсюда отправить? Нарочито грубо, чтобы и мыслей задержаться не осталось.

И почему так ультимативно выставляешь меня? На две недели под бок к Борагу в офис – это жестоко. Что может произойти такого, что я не должна выезжать в командировки аж целых две недели? И что будет именно здесь? Тот штабик, что я подсмотрела, не выглядел временным. А судя по количеству парней в форме, что ненавязчиво встречались мне практически всюду, личного состава тут не меньше маленького батальона. Дрэк. Во что я опять ввязалась?

Если бы умела эффективно пользоваться мозгом, летела бы уже домой по выделенной спецполосе и честно две недели никуда не совалась.

Но я-то блондинка. И в этой полезной функции мне отказано априори. И то, что здесь происходит… Не моего истеричного ума это дело, то, что здесь происходит. Нельзя мешать большим парням решать их огромные проблемы. Да, именно это и вопил мой внезапно включившийся разум.

И БэБосс мне однозначно дал понять, что за самодеятельность по голове не погладит. Мало того, она может привести к катастрофическим последствиям, эта моя самодеятельность. Ладно. Решено. Завтра точно домой. Даже если доделать работу не успеем. Добьём статичной картинкой и повторами, спишемся с интервьюерами почтой.

А я ведь тебе опять почти поверила. Или в этот раз и врать не пришлось?

Обижен. Ты, кажется, и вправду обижен, видимо, уязвлён. Но почему? Весь этот немыслимый фарс перед Рэманом был очевиден нам всем. За столь короткий срок не возникнуть чувствам.

Хмыкнула сама себе шёпотом – неужели?

Хотел тогда защитить как милую зверушку, как питомца? Попытка благородная и тем самым ещё более унизительная и болезненная. Мало что может быть горше вынужденной опеки. Я этого не желаю.

И сама. Стоило услышать голос, простила всё. И еще сто раз всё – авансом. Но ты этого никогда не узнаешь. Что ты сделал со мной, Грэм Лэррингтон? Моё персональное чудовище, изодравшее меня внутри в клочья, нежно и бережно хранимое там, где никто о тебе не узнает. От самой себя прячу, чтобы не поддаться, не вырвать прочь. Зачем оставляю своему шёпоту и мыслям твоё имя? Глупо.

И чего ты хотел сегодня? Опять сделать больно, поквитаться, действительно выгнать или, опять по-твоему, категорично защитить?

Быть может.

Только вряд ли… Вряд ли он когда-нибудь простит унижение. Не тот мужчина. И я – не та, не для него женщина.

И что могу теперь сделать я? Отмеченная и запечатанная тобою, кажется, навечно. Как от этого освободиться? Как узнать? Что заставляет нас стремиться к единственному мужчине на свете? Единственному недостижимому? Генетика? Инстинкты, химия, рефлексы? Кем выписан и скроен непостижимый механизм, разрушающий разум? Механизм, который уничтожает, рвёт привычные опоры, лишает воздуха, воли и сил, застилает глаза и делает слух настроенным на единственные приемлемые звуки – его шаги, звонки, голос? Мучительно забывая себя и оттого болезненно разрываясь? Измерять судьбу категоричным «до» и «после»?

Моя жизнь «до» – она, конечно, была. То, что стало сейчас, нет, нельзя было сказать, что она перестала быть жизнью. Я по-прежнему оставалась жива. К сожалению. Но вкуса давно не ощущала. Прошло месяца четыре с тех пор как. И мне не было жаль. Ничего не было жаль.

Ночь пришла тайком, незаметно, пока я старалась не чувствовать и не думать. Она бросила небу блёклых осколков, затянула отдушину чернотой.

Нечего ждать. И хватит томиться. Ничего больше нет и не будет. Бери жизнь в свои руки и дуй дальше. Просто действуй ради самого действия – это бессмысленно, зато эффективно.

Обедать. Или ужинать. Сейчас это неважно. Просто надо поесть.

Вздохнула размеренно дважды, шагнула решительно и привычно от своей слабости к вынужденной силе.

Ресторан был на крыше гостиницы. Не очень высоко. Десятый этаж – в маленьком городе совсем не было высоток. Но, конечно, красиво. В зале мне показалось душно, и я вышла на открытую террасу. Слабая уличная засветка дружелюбно пустила сюда короткую июньскую ночь.

Тёплый ветер и цветные витражные фонарики со свечами на столиках под квадратными тентами из светлой парусины. Разноцветными всполохами по плотной ткани мерцали подвижные блики. Уютный покой.

Здесь было бы хорошо…

Пустое.