Стратегии счастливых пар - Валентин Бадрак

Следует также сказать несколько слов о заметном разрыве между собственными представлениями молодого Сенеки о жизни и реальным состоянием дел. С одной стороны, обласканный всеобщим вниманием и родительской любовью, он порой казался себе удручающе несчастным и жаждал постоянной материнской заботы, даже в тридцать лет все еще чувствуя себя несамостоятельным великовозрастным ребенком своих светских родителей, имеющих весьма устойчивое положение в обществе и непререкаемый авторитет. С другой – болезнь пусть временно, но отвела его взоры от мирской суеты, стимулировала развитие ироничного отношения к бытию при сохранении известной впечатлительности. Неравнодушный к символам и знакам, он проявил необычную страсть к наблюдению за природой, пытаясь соизмерить могущественную свободу ее явлений со своими исключительно человеческими тревогами. Это время сыграло ключевую роль в формировании его мировоззрения, уже освобожденного от наставлений учителей-философов. Но даже в Египте Сенека находился под тайной опекой могущественной тетки, жены префекта этой провинции Гая Галерия. К слову, именно этой скромной, абсолютно лишенной тщеславия женщине позже Сенека будет обязан возвращению в эпицентр светского общества и вхождению во власть. «Несмотря на легкость египетских нравов, жена его сохранила безупречную репутацию и среди блеска и роскоши южных городов вела уединенную, замкнутую жизнь. Она потеряла своего мужа трагическим образом во время морского путешествия, но ни за что не хотела расстаться с его телом и, несмотря на бурю, подвергаясь опасностям, перевезла любимый прах в Рим, где впоследствии поселилась и сама, и была одной из уважаемых женщин в столице» – так описал сестру матери Сенеки один из его биографов Платон Краснов, и нет никакого сомнения, что этот образ, вместе с обликом бесконечно близкой ему матери, сформировал у будущего титана эпохи его индивидуальное представление о женщине. Именно такую женщину он будет искать для того, чтобы пройти с ней рука об руку земной путь.

Благодаря проведенной теткой тайной работе в среде влиятельных римских политиков, он снова не испытал никаких трудностей, войдя в эту среду плавно, как горячий нож входит в масло. Таким образом, приобретающий уверенность и политическую привлекательность Сенека в очередной раз столкнулся со слишком заметной ролью женщин в его жизни и становлении, что навсегда отпечаталось в его подсознании. Женщина с ее гибкостью и всеобъемлющим взглядом на окружающий мир в его восприятии становилась не просто подругой, а непременным участником всей жизненной игры, неотъемлемым членом экипажа под названием «семья», способным выполнять такие функции, которые порой неподвластны прямолинейным мужчинам. Нетипичное для мужчин того времени общение с матерью и теткой среди прочего сформировало в тридцатилетием Сенеке желание найти в супруге подобие матери, женщину, которая будет символизировать не столько безудержную страсть, сколько неиссякаемую заботу и одобрение его начинаний. Сильные женщины, находящиеся под эгидой императорской власти, посеяли зерна уверенности в молодом разуме, но для появления на свет философа Сенеки, с усмешкой пророка взирающего и на цезарей, и на рабов, в его жизнь должны были войти и другие женщины. Таким образом, из житницы империи он возвратился в Рим заметно изменившимся и уверенным, осознающим, что ему надо и как достичь этой цели.

Не вызывает также сомнения, что Сенека интуитивно и даже несколько наивно намеревался копировать брак своих родителей, который служил для него образцом для подражания. Кажется, именно отцовская модель привела его к несколько необычной форме взаимоотношений в семье, когда женщина, как в былые времена расцвета культуры этрусков, была свободной и непринужденной, принимала участие во всех его делах, оставаясь истинной подругой мужчины и на семейном ложе, и при обсуждении судьбоносных решений. Безупречные отношения родителей Сенеки, страстная любовь при очень ощутимой разнице в возрасте (историки говорят о чрезвычайно раннем замужестве его матери Гельвии, которая как минимум на два, а может, и на три десятка лет была моложе Сенеки Старшего), наконец, три успешных сына – впечатляющий результат семейной модели родителей. Существующие упоминания Сенеки о любви своих родителей, и особенно о любви матери к отцу (например, в его работе «Утешение к Гельвии»), также представляются неслучайными. Подсознательно Сенека жаждал таких же глубоких отношений и в своей собственной семье, стремясь повторить такое построение взаимодополняющих ролей. Да и сам он не удержался от отцовской идеи прославить род государственной или иной общественно значимой деятельностью. Уважение родительских традиций, таким образом, оказывается очень хорошим подспорьем для строительства собственного семейного здания. Косвенным подтверждением следования родительским ориентирам могут послужить семьи братьев Сенеки. И у Новата, и у Мелы были замечательные семьи, они переняли у родителей безупречные правила совместной жизни и воспитания потомства.

Хотя о спутнице жизни Сенеки Младшего Помпее Паулине можно судить преимущественно по различным обрывкам фраз, редким упоминаниям античных авторов и самого философа, она являла собой весьма ярко выраженный и цельный образ сильной женщины с устойчивыми нравственными принципами. Сам Сенека не раз удовлетворенно подчеркивал ее многочисленные добродетели, из которых выделяются сдержанность и почти хрестоматийная, близкая к материнской заботливость. При этом незаурядность Паулины проявлялась уже в том, что наряду с очень небольшим числом представительниц элегантного пола ее охотно принимали в неформальный клуб мужчин-интеллектуалов, ведущих серьезные философские беседы и дискуссии относительно развития общества. Подобно древнегреческой гетере, она обладала блестящим умом и способностью к парадоксальным суждениям, что при утонченной красоте делало ее украшением любого собрания представителей столичной элиты. Согласно большинству исторических справок, девушка приходилась сестрой одному из немногих близких друзей Сенеки, Помпею Паулину, который сначала был командующим римскими легионами в Нижней Германии, а затем ведал продовольственным снабжением Рима. Этот незаурядный человек слыл одним из честнейших людей Вечного города. А его сестру, легендарную спутницу жизни философа, античные авторы рисуют изящной, проницательной аристократкой, продуктом высшего общества Рима, не зараженным смертельным вирусом распада принципов. Она взирала на разлагающееся общество как будто с высоты птичьего полета, сохраняя в душе чистые помыслы и оберегая окружающих ее людей. Она не могла не очаровать этого философствующего литератора, знатока темных сторон человеческой души, набирающего в римском обществе политический вес, приобретающего завидную известность и все более активно участвующего в политической жизни. Но и сама она не могла противиться безудержной энергии его тонкой и непростой натуры. И если он был глубоким мыслителем, харизматичным жрецом интеллекта, то она стала его ангелом – хранителем.