Стратегии счастливых пар - Валентин Бадрак

И этот баланс пошатнувшегося душевного равновесия могла восстановить только Паулина, его любимая женщина и лучшая собеседница в том весьма ограниченном кругу избранных отшельников, с которыми мог позволить себе непринужденно общаться этот властитель дум, вынужденный покоряться обстоятельствам.

Нельзя не заметить, что Сенека Младший являлся демонстративно-рельефной, возможно даже чрезмерно воинственной и эпатажной личностью, отнюдь не лишенной несколько наигранного апломба. Своей колоритной, вызывающей симпатии большой аудитории публичностью он порой не только раздражал многих сильных мира сего, но и явно мешал некоторым амбициозным политикам в их наивном рвении и стремлении к вершинам власти. И если период бесчинств уродливого Тиберия вихрем пронесся мимо него, то слишком изменчивые настроения беспощадного в своем сумасшествии Калигулы и особенно ненависть принцепса ко всем тем, кто был искуснее, привлекательнее и влиятельнее, не могли обойти стороной Сенеку, ставшего модным и авторитетным. Философ, сочинивший великолепное «Утешение к Марцию», вызвал зависть артиста в императорской тоге. Дион Кассий даже описывает историю, когда в отместку за восторженные оценки речи Сенеки в сенате Калигула намеревался расправиться с ним, и только ловкое вмешательство женщин, убедивших изверга в смертельной болезни оратора, позволило тому избежать смерти.

Но беды Сенеки не закончились с убийством Калигулы. Сменивший его глуповатый Клавдий был внешне мягким, якобы равнодушным ко всему и крайне непоследовательным, тем не менее подверженным непредсказуемым манипуляциям своего виртуозного окружения, состоявшего преимущественно из обогатившихся мерзавцев. Восходящая звезда Сенеки на политическом небосклоне Рима для кого-то оказалась слишком уж болезненным раздражителем, потому-то с ним так хитроумно расправились. Именно при императоре Клавдии свершился ключевой поворот в жизни Сенеки, который только-только разменял пятый десяток. Окрепший, как молодой дуб, независимый, склонный к размышлениям чиновник находился в расцвете сил, с изумляющей легкостью преодолевая крутые ступени карьеры. Он шел по тонкой грани возможного, как бы по лезвию обнаженного для боя меча легионера.

Избежав гибели при Калигуле, Сенека стал слишком самоуверенным и неосторожным, а его усиливающееся влияние в среде римской элиты тем временем начало затмевать слишком многих. И однажды Сенека, которого многие считали потенциальным лидером условно оппозиционной партии, очутился в эпицентре одного из многочисленных заговоров, ознаменовавшего самую мрачную веху в его судьбе. Неизвестно, насколько правдивым было обвинение в прелюбодеянии с Юлией Ливиллой (сестрой Агриппины и Калигулы, а также соперницей властвующей в то время императрицы Мессалины), но он поплатился за это восемью годами далекой ссылки и полного удручающего одиночества. Скорее всего, это ловко сфабрикованное, отдающее мерзким политическим душком дельце оказалось следствием упорной работы конкурентов. Очень похоже на то, что какой-то прозорливый интриган одним искусным ударом решил уничтожить сразу двух неугодных игроков на арене римской политики – весьма опасную из-за притязаний на власть женщину и на редкость преуспевающего сенатора, зачаровывающего толпу своим ораторским мастерством. К примеру, автор увлекательного повествования о Нероне Игорь Князький прямо указывает на то, что Сенека оказался «жертвой произвола». В возможность этой любовной связи не верит практически ни один современный аналитик, исследовавший темные закоулки римской истории. Юлия Ливилла была подлинной жрицей разврата, никак не меньшей, чем прослывшая нимфоманкой Мессалина. Эта ослепленная свободой и честолюбивыми планами женщина излучала смертельную опасность; недальновидная и слишком увлекающаяся, она раньше жила в кровосмесительной связи с братом Калигулой, а потом вместе с сестрой Агриппиной ходила в любовницах некоего Марка Эмилия Лепида, официального мужа их третьей сестры Друзиллы, участвовавшего в заговоре против Калигулы. Таким образом, профессиональное, хотя и немыслимое, сплетение имен Сенеки и Юлии Ливиллы само по себе создавало устойчивую ассоциацию разврата, тайных интриг и борьбы. Представляется совершенно невероятным, чтобы разбиравшийся в людях Сенека, очень четко ориентировавшийся в политическом пространстве, осознававший опасность даже формальных взаимоотношений с Юлией Ливиллой, наконец исповедующий определенную систему принципов, мог иметь интимную связь с этой женщиной.

Ее образ противоречил не только его исканиям спутницы жизни, но даже общей жизненной формуле. Хотя абсолютно отрицать возможность такого приключения в жизни возвеличенного судьбой философа тоже невозможно. Наличие множества губительных сигналов, распространявшихся в столице мира подобно неизлечимой эпидемии, сексуальные флюиды и более высокий уровень мужской свободы по отношению к женской гипотетически могли толкнуть в объятия несусветной Юлии даже такого борца за мораль, как Сенека.

Для того чтобы дать хотя бы приближенную к действительности оценку действиям Сенеки в этот период, необходимо прежде всего разобраться в том, существовал ли его первый брак, была ли у него семья до встречи с Паулиной. На этот счет имеются два полярных мнения. Так, большинство античных авторов, говоря о Сенеке, указывают, что он познакомился «со своей второй женой» в доме Помпея Паулина, и в то время ему было уже за пятьдесят, то есть после ссылки на Корсику. «Однако его ученость, опытность, утонченность манер и вкусов делали его очень приятным в обществе… и он охотно проводил время среди дам», – отмечает Платон Краснов. Он считает не удивительным, что «молодая, умная Паулина могла искренне привязаться к философу, бывшему вдвое старше ее, и выйти за него замуж». При этом в качестве доказательства того факта, что Сенека впервые женился по возвращении из Египта, историк приводит трактат «О гневе», написанный при императоре Клавдии, в котором философ говорит о своей привычке по вечерам в присутствии своей жены беспощадно анализировать прошедший день и давать жесткие оценки своим поступкам. «Жена его жила недолго и еще до ссылки философа на Корсику в 41 году от Р.Х. умерла, оставив после себя сына», – заключает далее исследователь.

Совсем иного мнения придерживается Вил Дюрант, отмечая, что через два года после избрания Сенеки квестором он «женился на Помпее Паулине, с которой жил в редком согласии до самой смерти». Таким образом, по второй версии, он женился приблизительно в возрасте тридцати шести лет и прожил с Паулиной три десятилетия. При этом осторожный в суждениях и наиболее взвешенный в анализе Пьер Грималь замечает, что в одном из писем до ссылки Сенека упоминает о жене, которая «находится с ним». Это, впрочем, лишь доказывает наличие брака, но никак не подтверждает правдоподобности версии Дюранта, как и иных гипотез. Так или иначе, Сенека прозябал в одиночестве среди безмолвных скал острова Корсика. Хотя также возможно, что жене просто не позволили сопровождать мужа к месту ссылки.