Предания русского народа - И. Кузнецов

Москва и царь радовались успехам Ермака. Только и речи у всех было, что о нем, о богатом его посольстве, да о том, сколько он покорил народов, сколько разного добра добыл. Много раздарил Грозный казакам денег, сукна и цветной камки. О прежнем гневе не было и помину.

Покорение Сибири малым числом казаков было делом необыкновенным, выходящим из ряда вон. Потому и немудрено, что о подвиге русских за Уральскими горами ходили небывалые рассказы. Так, даже в одной летописи того времени говорится, что недалеко от какого-то вогульского городка встретили они великана, ростом сажени в две, который разом давил человек до десяти в своих огромных лапах. Живым, говорится там, взять его не могли, так пришлось застрелить это чудовище из ружей…

Заночевал Ермак нд берегу Иртыша. С одной стороны была широкая и быстрая река, а с другой — неглубокая, наполненная водой, перекоп. Давно еще кем-то была она вырыта, и видна, говорят, до сих пор. Раскинули казаки шатры и легли спать, даже караульного не поставили. Это была большая оплошность со стороны Ермака: он знал, что Кучум недалеко.

В ночь разыгралась страшная буря на Иртыше. Лодки оторвало и унесло вниз, ветер ревел, волны хлестали о берег. Пошел проливной дождь. Казаки спали мертвым сном, потому что сильно утомились за день.

Между тем, царь Кучум с татарами был на том берегу Иртыша. Он не решался идти в русский стан, не верил, чтобы русские спали, и послал одного татарина разузнать это дело и что-нибудь принести в доказательство, что они спят. Надо было к тому же отыскать брод. Посланец принес, одни говорят, три пищали, другие — три ладунки с порохом, — первое, что под руку попалось.

Тогда Кучум, пользуясь непогодой, переехал со своей конницей через ров, напал на спящих и перерезал их. Только двое проснулись во время резни: Ермак и один из казаков, который принес своим печальную весть. Несколько татар было убито Ермаком. Видя, что нет спасенья, он кинулся к лодкам, но лодок не было, — их далеко унесло ветром. В отчаянье бросился Ермак в глубокий и быстрый Иртыш, надеясь доплыть до них, но тяжелое вооружение потянуло его ко дну, и он утонул. Случилось это 5 августа 1585 года. Через неделю около одного татарского селения прибило труп Ермака. Татарин, удивший рыбу на берегу, увидел в воде чьи-то ноги, закинул петлю и вытащил человека. На утопленнике была надета железная броня с медной оправой; на груди был золотой орёл. Все признали казацкого атамана.

Говорят, что татары злобно потешались над покойником, положили его на рундук и пускали в него стрелы; приехал, будто бы, и Кучум с остяцкими князьями смотреть на это поругание. Народная молва передает, что хищные птицы, слетаясь на запах трупа, не трогали Ермака, и только с резким криком вились над ним в вышине; будто стали татарам сниться страшные сны, представляться видения, и что эти сны и видения принудили их схоронить Ермака под кудрявою сосной. Над могилой Ермака пылал по ночам, говорил народ, столп огненный, и напуганные татары постарались скрыть место, где был схоронен знаменитый казак.

(Д. Садовников)

Воцарение Бориса Годунова

Собрались все российские бояре в каменной Москве и советуются о том, как, Господи, будем царя выбирать. И удумали бояре выбирать его таким положением: есть у Троицы у Сергия над воротами Спаситель и пред ним лампада: будем все проезжать чрез эти ворота, и от кого загорится свеча пред лампадой, тому и быть царем в Москве над всей землей. Так и утвердили это слово. В первый день решили самых высоких рук пускать людей в ворота, в другой — середнего сорта людей, а в третий — и самого низкого звания. Пред кем загорится лампада против Спасителя, тому и царить в Москве.

И вот назначен день для высших людей ехать к Троице; едет один барин с кучером своим Борисом.

— Если я, — говорит, — буду царем, тебя сделаю правою рукою — первейшим человеком, а ты, Борис, если будешь царем, куда ты меня положишь?

— Что попусту колякать, — отвечал ему конюх, — буду царем, так и скажу…

Въехали они в ворота в святую обитель к Троице, — и загорелась от них свеча в лампаде, — сама, без огня. Увидели вышние и закричали: «Господи, Бог нам царя дал!» Но раздробили, кому из двух царем быть… И решили, что по единому пускать надо.

На другой день пускали людей середнего сорта, а на третий и самого низкого сорта. Как зашел конюх Борис в святые ворота, глаза перекрестил по рамам, и загорелась-свеча в лампаде. Все закричали: «Господи, дал нам Бог царя из самого низкого сорта людей!»

Стали все разъезжаться по своим местам. Приехал Борис-царь в каменну Москву и велел срубить голову тому боярину, у которого служил он в конюхах.

(«Древняя и новая Россия», 1879, т. 2,№ 9)

Орловское городище

По преданиям, до времен Ивана Грозного за литовскими набегами до самой Орлы (Орешка) никаких поселений не было; а как Грозный стал строить много городов, то, по благословению московского митрополита Макария Богослова, в 1565 году был построен и Орёл. Говорят, что при впадении реки Орлика в Оку, где теперь стоит церковь Богоявления, рос большой дуб, а на том дубе водились орлы; поэтому река назвалась Орлой, а город Орлом…

Едва город стал населяться, как наступили смуты: явились самозванцы. Самозванец Гришка Отрепьев, или Гришка-расстрижка, как зовет его народ, с королевским войском пошел на Москву и в Брянске был встречен царским войском, но царское войско вместо отпора целовало крест Гришке-расстрижке. И стало у расстрижки много войска: все войска с двух царств: со всего царства русского и со всего королевства польского. Встал Гришка-расстрижка в Брянске и послал, как и заправские, царские указы в Москву, и в Тулу, и в Рязань, и в Калугу, и в Орловское городище; а указ. написал такой: «Все знай, я (Гришка-расстрижка) — царевич Дмитрий, а Борис Годунов всех бояр, народ надул! Он — самозванец, а я — настоящий царь», и все города по всей России целовали расстрижке крест; только один город — Орловское городище — не стал целовать ему креста; для того — царский брат родной, Иван Федорович Годунов, был здесь воеводою; он и укрепил народ здешний своему брату, царю Борису Годунову. Тогда Гришка со всеми своими полками бросился на Орёл и всех граждан казнил, перевешал, а которые из них остались в живых, — тех разослал по

После того Гришка пошел на Москву; в Москве он сперва-наперво всех прельстил; ну да скоро дознались до подлинного, что расстрижка точно расстрижка, а не Дмитрий-царевич; как скоро признали его Гришкой-расстрижкой, так и убили его, шельмеца, как собаку.

(П. Якушкин)

Царица Марфа Ивановна

Эта царица сослана была на Выгозеро, в пределы Беломорские, в Чёлмужу, в Георгиевский погост… Для житья ее велено было устроить бочку трехпокойную, чтобы в одном конце держать овес, а в другом — вода, а в середине — покой для самой царицы.

А в этом Чёлмужском погосте был поп Ермолай — и сделал он турик с двумя днами, поверх наливал в него молоко, а в середине, между днами, передавал письма и гостинцы, посланнные из Москвы.

Тын и остатки ее жилья видны были до последнего времени. Поп Ермолай с восшествием на престол Михаила Федоровича вызван был в Москву и определен по одному из Московских соборов, а роду его дана обельная грамота, которая и поныне цела, и в этой грамоте пишется о радении попа Ермолая.

(«Древняя и новая Россия», 1879, т. 2, № 9)

Цари Михаил Федорович и Алексей Михайлович

Когда царил в Москве государь-царь Михаил Федорович, понесла его супруга благоверная и родила наследника престолу царскому. Посылают гонца от женской палаты поведать царю, что родила царица наследника престолу царскому. Приходит гонец в царскую палату, крест кладет по-писаному, поклон ведет по-ученому, на две, на три, на четыре сторонки поклоняется, а царю великому в особину. Сам говорит такое слово:

— Михайло-царь Московский, великий государь, родила царица тебе наследника царскому престолу.

Царь ответа не дает. Второй раз проглаголил гонец:

— Царю! Царица родила наследника царскому престолу…

Третий раз глаголет гонец:

— Царь! Родила царица сына — наследника царскому престолу!

Глаголет царь Михаил Федорович в ответ таково слово:

— Ай же гонец, не царскому престолу явился наследник: родилась душам пагуба.

Растит Михайло-царь наследника до совершенных лет. Пристарел он, государь, в каменной Москве, — у царского престола, и начал писать рукописание, дописал до такого-то года и месяца, от такого-то числа и часа: в такой-то секунде явится змей трехглавый, — отрубить ему голову…