Вор черной масти - Екатерина Русак

- А эти, где? - заплетающимся языком еле выговорил он.

- Ты меня, зачем в морг притаранил? - спросил я его и отошел в сторону, что бы он полюбовался результатами "ночи ножей и кинжалов". Он, едва взглянув, протер глаза, посмотрел снова, но понял все. Было очевидно, что этим зрелищем его невозможно было пронять. Вертухаю было лет под пятьдесят и в стенах этой тюрьмы он и не такое видел. Он лишь махнул рукой, высказывая трупам беспредельщиков свое пренебрежение:

- Пусть до утра полежат...

Без лишних разговоров и каких-либо выяснений обстоятельств, вертухай, от которого во всю Ивановскую перло крепким винным запахом, подхватил меня и потащил по коридору. Но скорее не он, а я тащил его. Пока я был в камере беспредельщиков, этот надзиратель успел набраться еще больше. Его штормило, заносило на каждом углу и бросало на стены, как Александра Матросова на амбразуру. Мы уже не шли, а почти ползли по коридору.

При этом он еще пытался рассказывать мне ночные новости.

Он, по-пьяной лавочке выболтал мне, что дежурный офицер и его напарник тоже упились в хлам и даже "мама" сказать не могут. Оставить меня в камере в компании мертвецов он не хочет, потому, что это плохо, не по-людски. Он с удовольствием бы определил меня в кондей, но никак не может - на это требуется специальное разрешение начальства. Он все время, уточнял мою фамилию, объясняя, что утром будет обязан обо всем доложить начальнику. И тут я решил приколоться:

- Жобин моя фамилия! Жобин! - произносил я отчетливо, надеясь, что этот пьянчуга запомнит ее правильно.

- Жопин!? - бормотал он. - Да? Хорошая у тебя фамилия! Звучная...

- Люди пугаются! - смеялся я.

До моей камеры мы почти дошли. Почти. Вертухай, которого оставили последние силы, как марафонца на финише, вдруг рухнул на пол и моментально захрапел.

Я поскреб в затылке. А что мне делать? Не в коридоре же спать?

Я нагнулся и забрал у вертухая ключи от камер. С легкостью я мог бы взяать у него пистолет, но какой в этом смысл? Я отстреливаться не собираюсь. А вот в камеру попасть мне нужно. Погремев ключами, я, наконец, подобрал нужный ключ к двери. Стараясь, что бы меня не было видно из камеры, я, изменив голос, крикнул басовито:

- Жобин, на выход!

Меня подмывало подать команду иначе: "Жобин, с вещами на парашу!", но тем самым я бы разрушил свой план.

Из камеры вышел Жобин, но увидев лежащего на полу вертухая, едва не заорал со страха, подумав, что видит мертвого. Я успел зажать ему рот, предвидя его реакцию:

- Тихо, дурак! Не ори! Он - пьян!

- Это побег, да? Побег?

- Какой побег? - разозлился я. - Слушай меня, фраер! В тюрьме тебе оставаться никак нельзя! За твои делишки темные, которые ты на складе проворачивал, ты до суда не доживешь! Не понимаешь?

Жобин потряс головой.

- Ну, тогда я объясню! Можешь мне поверить: я двадцать лет по тюрьмам и лагерям скитаюсь. Всякое повидал. Убьют тебя здесь! Потому, что ты на суде всех потащишь за собой паровозом, признаешься во всем и имена громко назовешь. А этого никто из Читинских тузов-комуняк не хочет. Поэтому хана тебе много раньше придет, чем суд будет, сечешь?

- Но меня обещали выпустить, - робко заметил Жобин.

- Туфта это! - грубо ответил я. - Никто тебя не выпустит! Поверь слову битого каторжанина!

- Я не уверен, что вы правы, - произнес Жобин.

- Может быть, - отозвался я. - Только Ростов завтра расплату потребует! Деньги ты нашел?

- Нет! - поник Жобин.

- Тогда выбирай, как в ИТЛ пойдешь? Есть для тебя два варианта. Первый - 25 лет строгого режима с конфискацией имущества и петухом или 20 лет, но фраером козырным?

- А как же долг? - спросил Жобин.

- Долг твой я на себя возьму, если второй вариант выберешь. А тебе лахман[19]. Думай быстрее. Этот вертухай проспится через час, а потом поздно будет.

Жобин решил быстро. Не глупый же он был.

- Фраером козырным согласен.

- Тогда идем быстро.

- Куда? - испугался Жобин.

- Там увидишь. Не бзди[20].

Жобин еле поспевал за мной. Я подошел к камере полковников, которую вертухай даже не закрыл. Загнал в нее Жобина. Увидев трупы, он закатил глаза.

- Это ты их так, понял? - сказал я Жобину. - За трех сук тебе законники спасибо скажут в любом ИТЛ. Там и пристроят тебя на легкую работу. А мусорам утром скажешь, что ночью тебя выдернули с хаты, сюда притащили. Тебя бить начали, а ты защищался и всех нечаянно поколол. И больше ничего ты не знаешь!

Жобин вздохнул, вдруг признался:

- Я всегда хотел быть решительным, сильным мужчиной. Может быть, после этого моя жизнь по-другому пойдет?

- Может быть! - согласился я. - Кровью вымажься. И никуда отсюда не уходи. Жди, когда тебя вертухай обнаружит...

Я сунул ему в руку свою заточку. Оставлять ее у себя было глупо. Утром мусора такой шмон устроят, лезвие не спрячешь. Оставив Жобина одного я вернулся к своей камере, открыл ее и, вытащив из дверей ключи, положил их рядом с пьяным вертухаем. Зашел в камеру и, прикрыв изнутри дверь, прошел в свой угол.

Вокруг меня началось шевеление, замелькали тени. Путевые, в отличии остальных зэка не спали. Я услышал шепот:

- Куда таскали? Зачем?

Я присел на шкарытар и попросил водички. Вася мне тут же поднес кружку воды, и я залпом выпил ее. Попросил снова, выпил вторую.

- Что с тобой, Фокусник? - блатные уже начали тревожится за меня.

Я объявил:

- Уделал я начисто[21] полковников. Перекинулись[22] они сейчас, все трое.

Белка и Ростов с торжеством переглянулись.

- Славно! А Фан-Фаныч где?

- Он мясню на себя берет вместо долга карточного, - объяснил я. - Я дох[23] всю ночь и вы тоже.

И полез на второй ярус спать.

А дальше? А дальше было еще интереснее!

23 июня 1949 года. 05 час 33 минуты по местному времени.

Тюрьма города Читы.

***

Произошло все примерно так, как я рассказываю.

Утром наш пьяный коридорный, почти протрезвев, очнулся. Он помнил все урывками, но кое-что вспомнил наверняка: что-то ночью случилось! Так как он находился рядом с дверьми нашей камеры, то взявшись за ручку, обнаружил: камера не заперта! От страха у него волосы встали дыбом. Он обшмонал себя, но пистолет, удостоверение, ключи от арестантских дверей и деньги были на месте. Немного успокоившись, он все-таки решил пересчитать арестантов. Ворвавшись в нашу камеру, он переполошил всех, но тут при подсчете обнаружил, что одного сидельца нет. Побег? Ветрухай пулей вылетел из камеры, закрыл на замок дверь и бросился за подмогой.

В сопровождении двух других коридорных он начал обследовать коридор, проверяя, закрыты ли остальные камеры. Пока не подошла очередь камеры полковников. Она была распахнута настежь, но вертухай сам ее не закрывал, как он помнил. Только в камере было обнаружено не три, а четыре трупа!