Повелители сумерек: Антология - Даниэль Клугер

– Си, синьор колонело! – вытянулся во фрунт просиявший Джованни и сломя голову кинулся к ближайшей усыпальнице, откуда высовывалась чья-то любопытная физиономия.

А Никодим уже выцарапывал на известке стены крупными буквами: «МЕРТВЫЕ СРАМУ НЕ ИМУТ!»

На следующее утро большинство газет вышло под заголовком: «Римское кладбище Сан-Феличе – последний оплот человечества!..»

И во многих газетных киосках мира по ночам слышались осторожные шаги, и отливающие алым глаза бегали по мелкому шрифту строчек…

Вскоре в Рим прибыла интернациональная бригада: Упырявичюс, Упыренко, д'Упырьяк, Упыридзе, Упыйр и интендант Вурдман. Последний немедленно переругался с Никодимом, не сойдясь во взглядах на распятие Христа, и папе Пию пришлось мирить скандалистов, ссылаясь на прецеденты из Ветхого и Нового Заветов.

Внутренние разногласия прервало появление полуроты гоблинцов, встревоженных пропажей патруля. Они рассыпались цепью и принялись прочесывать кладбище в тщетной надежде найти и поставить на место строптивого наместника Святого Петра.

Понтифик был надежно укрыт в одной из усыпальниц, а патриоты переглянулись и принялись за работу.

Мраморные ангелы надгробий с любопытством наблюдали за происходящим в ночи, напоминавшим сцену из эротического фильма, которые ангелам смотреть не рекомендовалось. Всюду мелькали тени, они сплетались, падали в кусты сирени, из мрака доносились сосущие звуки, причмокивание, стоны и слабеющие возгласы на трех галактических наречиях…

Это повторялось несколько ночей подряд – дневные поиски неизменно терпели фиаско, а эксгумация не давала никакого результата, – и вскоре командование пришельцев забеспокоилось всерьез.

И было отчего…

Укушенные гоблинцы на следующий день становились убежденными пацифистами, отказывались строиться по росту, вели пораженческую агитацию, топили в сортирах казенное оружие и ко всем приставали со своими братскими поцелуями – что грозило эпидемией.

Тем временем Никодим и компания успели убедиться в том, что зеленая жидкость, текущая в венах оккупантов, похожа на ликер «бенедиктин» не только цветом. Это, видимо, было связано с системой кровообращения пришельцев, напоминавшей в разрезе змеевик.

Так или иначе вылазки участились, а в перерывах можно было видеть покачивающихся борцов за независимость и лично Никодима, пляшущего под колоратурное сопрано Джованни:

– Эх-ма, поживем,Поживем, потом помрем!После станем упырем —В порошок врага сотрем!..

Потом Джованни сбивался на «Санта-Лючию» и лез к папе Пию с заверениями в дружбе до гроба.

На распоясавшихся упырей явно не было никакой управы, но понтифик понимал – долго так продолжаться не может. Слишком хорошо был ему известен алчный и вероломный характер рода человеческого…

Папа как в воду смотрел. Через неделю явилась к пришельцам некая склизкая личность. Разговор проходил при закрытых дверях, но кто-то из гоблинцов по незнанию забыл запереть окно, и большая летучая мышь с подозрительно невинными глазками впорхнула в комнату и притаилась в углу за портретом Леонардо да Винчи.

– …да ваши бластеры, господа, им ведь что мертвому припарки! Пульку из серебра вам надобно, колышек осиновый да чесночка связку! Так что меняемся, ваше многочленство: – я вам технологию нужную, а вы мне – награду обещанную. Золотишко, брильянтики, а перво-наперво – цистерну коньяку самолучшего, да чтоб звездочек на пол галактики хватило!..

Мерзкий человечишка хихикал, плевался слюной, и каждым своим члеником внимали гоблинцы словам предателя…

– Кто там?! – в страхе воскликнул человек, садясь на смятой постели.

– Кто там, кто там… – пробурчали из темноты. – Мы там… Только уже не там, а тут…

Предатель мгновенно протрезвел, да все напрасно, потому что через секунду он сам уже был – «там».

Никодим отошел от кровати и долго отплевывался, полоща рот дареным коньяком.

…Гоблинцы старались вовсю. Спешно отливались драгоценные боеголовки, лазерные пилы валили осины одну за другой, на глайдерах устанавливались реактивные колометы – приближалось время решающей битвы.

– Плохи дела, папаша, – мрачно возвестил Никодим, вваливаясь в склеп, служивший резиденцией опальному понтифику. – Продали нас. Вредитель один, земля ему пухом… Теперь жди неприятностей.

– Передатчик бы нам, – вздохнул папа Пий. – Подмогу бы вызвали. Только где ее найдешь, подмогу эту?..

– Подмогу? – задумчиво оскалился Никодим. – Дело говоришь, батя… Вот только поспеют ли? Ну да ладно, полезли наружу.

– А у вас что, и передатчик имеется?

– Имеется, имеется, – заверил папу вошедший Джованни. – Давайте, ваше святейшество, поторапливайтесь…

Через пять минут они уже стояли в западной части кладбища.

– Эй, Антонио! – постучал Джованни когтистым пальцем по одному из надгробий. – А ну вставай, проклятьем заклейменный!..

– Чего тебе? – донесся из-под земли недовольный голос.

– Говорю, вылезай! Голова твоя нужна!

– Как баб водить – так Антонио на стреме, а как голова… – забубнил под плитой сердитый Антонио, но Никодим перебил его:

– Слышь, Тоша, если ты немедленно не угомонишься и не вылезешь, я тебя лично за ноги вытащу, и тебе тогда тот свет этим покажется…

Папа машинально перекрестился, и Джованни шарахнулся в сторону.

– Вот ведь приспичило, и отлежаться не дадут…

Плита приподнялась, и в чернильном проеме образовался сутулый скелет с кислым выражением черепа.

– Пойми, Тоша, – проникновенно заявил Никодим, – нам сейчас башковитый мужик во как нужен!..

– Да ладно, – застеснялся скелет. – Берите, раз надо…

И снял череп, протягивая его Никодиму.

– Где Вурдман?! – заорал довольный упырь, поглаживая Антонио по гладкой макушке. – Где эта морда…

– Сам дурак, – перебил его обидчивый Вурдман, появляясь невесть откуда. – Уже и родственников проведать нельзя… Держи, матерщинник!..

Никодим взял у него пару посеревших от времени берцовых костей и сложил весь комплект на плите.

– Связист! Давай сюда!

Прибежавший на крик тощий очкарик Упырявичюс ухмыльнулся, взял кости и принялся бодро отстукивать на широколобом черепе Антонио нечто среднее между морзянкой и тарантеллой.

– Да не колоти так – больно же! – поморщился череп, но на него не обратили никакого внимания, и он обиженно смолк.

Сигналы непокорного кладбища Сан-Феличе стремительно понеслись к Луне, отражаясь от ее диска и достигая в падении многих областей Земли; и в тех местах зашевелился рыхлый грунт, дрогнули древние курганы, заскрипели прогнившие кресты и со скрежетом стали подниматься тяжелые могильные плиты…