Книга третья. Усердная жадность (СИ) - Мамбурин Харитон Байконурович

— Дед Одай, — наконец, заговорил я, — Не считай меня дебилом с молотком. Конечно, я тот еще дебил с молотком, но не лелею мысли накачать большой-большой уровень, а потом вернуться в твою несчастную империю, чтобы всем кроваво намстить. Во-первых, империя скоро перейдет к Кинтаро, во-вторых, возиться с тобой мне не по рангу. А в-третьих…

— Да кем ты себя возомнил!! — вскочил с тумбочки дед, которого «во-вторых» задело по самое небалуйся.

— Тем, кто загнал тебя в угол. Закрыл в клетку.

Тсучиноко раскрыл рот, но ничего не сказал.

— Тебя же давят со всех сторон, так? — по его глазам было видно, что мои предположения оправдываются, — Надавив на того придурка-Героя так, что тот припустил из страны, ты оставил её без потока ценных ингредиентов. Зато привез следующего. Затем арестовал его. Затем, вместо себя, вполне еще годного, пытаешься пристроить на трон мелкого пацана. С тех пор, как это стало известно…

— По твоей вине, ублюдок!!

— А кто поджал хвост, когда показались герцоги? Кто отправил со мной без инструктажа идиота-гвардейца? Хотя… нет. Ты что-то задумал еще тогда, когда отпустил нас «отдыхать» на вольные хлеба…, - я помолчал, — Наверное, хотел как раз отвлечь всех Героем от собственных махинаций, да?

— Ты… ты пожалеешь о своих словах! — вскочил старик с места, делая шаг вперед, — В конце концов я… я! …буду свободен, а ты… а тебя… не будет!!

— Ты уверен в этом? — наклонил я голову, — Уверен в том, что меня снова не возродят?

Дед помолчал, сжимая кулаки и рассматривая пол. Его лысина, блестящая в свете ламп, была вся испещрена капельками пота. Затем он резко выдохнул.

— Я пришёл к тебе, желая предложить…

— Ничего ты мне не желал предложить, — перебил я его, — Ты уже всё определил и решил. Просто захотел выторговать еще что-нибудь, зная, что расплачиваться не придётся. Это, блин, ясно как пернуть!

— Как ты…

— Это здесь ты хоть и очень паршивый, но император. А у меня в родном мире… тебя бы и сторожем не взяли. На склад.

И вот этого оказалось достаточно, чтобы у старого камня слетела шапочка из мха. Одай ударился в истерику, рассыпая проклятия и угрозы. У него, этого многократного мэра, оябуна, председателя, руководителя, мастера и грандмастера, было одно очень уязвимое место, в которое я только что с размаху влепил носком сапога.

Одай Тсучиноко действительно был паршивым императором.

Но зато он смог стать хорошей легендой для целого континента. Это не так уж и сложно, когда у тебя есть магикон, через который можно получить как консультацию любого специалиста в Аустоламбе, так и запросить собственную мать… о чем угодно. Татарианская империя велика и обильна, организовать с её ресурсами редкую точечную помощь городишкам, где промышлял тогда-еще-не-старик-Одай, было легко. Легенда росла. Рос и Кинтаро, благодаря которому Тама и Одай Тсучиноко собирались уйти на пенсию с чистыми руками и громким именем.

А затем случились я и Саяка. Одай, подхвативший нас буквально задаром, решил, что поймал птицу удачи, одним махом спустив с бедной птахи штаны, но, в итоге, после того как мы стакнулись в одном городишке с Библиотекарями и демонами, он внезапно понял, что пригрел у себя на груди враждебного дятла. Смертельно опасную гадину, правда, смертельную не для себя, а для своей тщательно пестуемой репутации.

Меня.

За нашими с Саякой спинами клубилась буквально черная туча мрака и разной гадости. Разбой, нападения, ограбление и разрушение Великой Библиотеки, где нам приписали не только Книгу Всего, но и половину Архива (точнее той его части, где хранилось наиболее ценное), ложь и поклеп разных заинтересованных лиц с другого континента в таких объёмах, что мое причисление к лику пророков в Хаис Лумпуре просто потерялось на фоне лжи, смешанной с правдой. Наш старичок несколько раз едва не дал дуба, пока читал все сводки. Поэтому, в тот момент, когда он вроде как «обрадовал» нас тем, что мы едем дальше напрямки, был на самом деле моментом предательства.

У Одая Тсучиноко были номера магиконов Черного и Белого Библиотекарей. Правда, он слегка опоздал с ними связаться. Ларисса и Ксения Донкревили, когда им позвонил наш оябун, были возле какого-то острова посреди океана, руководили спасательной операцией. Но обещались вскоре быть.

Приложив все возможные усилия.

— Вот так это будет, осёл! — бушевал старик, — Ты отстоишь церемонию коронации тихо и мирно, иначе рыжей гномке перережут горло! А затем вас у меня с рук заберут те, которым плевать на репутацию и на все остальное! Их волнуешь только ты! Что? Доумничался?! Там не только Библиотекари тебя видеть хотят! Сюда едет сама Датарис! Богиня во плоти!

— Ох…, - непритворно удивился я, — Еще скажи, что на огромной свинье…

— Как ты…, - Одай осекся, — Тебе лучше знать, кого ты сделал своими врагами. Теперь они с тобой рассчитаются!

— Изгони меня из Тсучи-гуми, — потребовал я, — Не желаю иметь с тобой ничего общего!

— Потом — обязательно! — ухмыльнулся старик, уходя, — Не могу же я позволить, чтобы на коронации моего внука присутствовал преступник!

Дед встал, показательно кряхтя и отряхивая свой тыл, а затем, уже развернувшись ко мне спиной, злорадно бросил:

— И не думай, Герой, что Кинтаро тебе чем-нибудь поможет! Ты будешь присутствовать только на коронации… а вот присягу ему будут приносить позже. Гораздо позже. Так что никому и ничего он приказать не сможет. С тобой, к этому времени, уже будет покончено!

А затем он ушёл, оставляя меня наедине с весьма грустными мыслями.

Нет, мне не было обидно за то, что я просчитался с этим человеком. Тут, скорее, была моя собственная ошибка — погрузившись в веселую сказку, я смог совершенно забыть, что для окружающих, как бы они не выглядели и как бы себя не вели, это совсем не веселая сказка, а самая настоящая жизнь. Кто бы мог подумать, что нами была встречена не живая легенда, а лишь неумеха-правитель, настолько безнадежный, что убежал с собственного трона? Да никто, никак и нигде. Одай сам молчал как партизан, даже его собственный внук не знал кто он есть.

Но кое-что меня заставляло улыбаться. Если сюда, прямо в Аустоламб, прямо в императорский дворец прибывает целая куча женщин, желающих мне лютой смерти, то это неминуемо гарантирует бардак.

А в нём я как рыба в воде!

Интерлюдия

Это должна была быть легендарная битва. Свинья-колосс, стоящая на задних копытцах с огромным пулеметом наизготовку. Две сестры, отличить которых друг от друга можно было только по уровню, высокие, красивые, с трещащей на кончиках пальцев боевой магией. Юная девочка в костюме ведьмы, маленькая, красивая и жутко высокого уровня, вокруг которой вьются голодные призраки с духами, в обрамлении фиолетовой тьмы… и она. Юная, прекрасная, в белом полупрозрачном наряде, с гривой светло-золотых волос и ярко-синими глазами. Окутанная светлой магией, от волн которой вздымается одежда и объемная грудь!

О да!

Далеко не каждая страна мира могла бы выстоять против совокупной мощи вставших друг против друга женщин!

За противостоящей друг другу четверкой, отодвинувшись почти на край огромной поляны, с которой можно было увидеть высокий шпиль императорского дворца Аустоламба, наблюдала небольшая кучка сидящих в обнимку медведей и юных ведьм. Если бы в прекрасном мире Фиол был бы знаток медвежьих и ведьмовских душ, то он непременно бы определил на лицах и мордах наблюдателей смутное сожаление о том, что им пришлось покинуть некий необитаемый остров, а также слабо выраженную надежду на то, что вот сейчас эти четверо друг друга перебьют.

— Вы с ума сошли?! — наконец, зарычала Тадарис, заставляя свои руки сиять почти нестерпимым светом активного приёма, — Он еще не у нас в руках, а вы хотите решать его судьбу?!

— А когда? — пренебрежительно фыркнула маленькая девочка 273-го уровня, являющаяся по совместительству Верховной Ведьмой Ямиуме Кокоро, — Ты хочешь поднять этот вопрос в городе, полном празднующих граждан?!