Пароль: рододендрон - Татьяна Солодкова

22 глава

Эту ночь я не сомкнула глаз, просто лежала на боку, подложив сложенные руки под голову, и смотрела в темноту. На столе все еще стоял нетронутый ужин.

Я даже ни о чем толком не думала, в голове и чувствах была полная пустота, осталось только ожидание неизбежного.

Лиза была права в одном, мы все знали Алекса, и я не сомневалась, стоит Валентину сказать, что я у него, Алекс придет за мной. Придет, рискуя собой, артефактом и своими убеждениями. Это было неправильно, несправедливо, но, будучи запертой здесь, я ничего, совсем ничегошеньки не могла изменить.

Когда рассвело, приняла ледяной душ и снова стала ждать.

Пришел молчаливый охранник, кажется, Глеб, принес завтрак и забрал ужин. Мы не перекинулись и словом, а к еде я снова не притронулась.

Мне все время казалось, что в этот самый момент Валентин разговаривает с Алексом, и вот-вот распахнется дверь, и за мной придут. Но наступил полдень, а никто по-прежнему не приходил.

***

В замке завозились около двух часов по полудню. А когда дверь отворилась, я сразу поняла, что время пришло, потому что вошли сразу четверо охранников.

-- Босс велел тебя транспортировать, -- объяснил мне Сева, самый разговорчивый из моей охраны.

Я молча кивнула. Уговаривать или умолять не было никакого смысла. Все они были верны "боссу" до мозга костей.

Меня снова окружили, взяли под руки, и мы переместились, все впятером.

Через мгновение мы оказались в лаборатории старика Лазовского. В этом помещении я еще не была, но не узнать место было нельзя -- снова эти цветы по стенам, окружающие со всех сторон и словно насмехающиеся над нашей глупостью. Что же это за цветы? Я так и не успела выяснить.

Помещение было большим, метров двести по площади. Бетонный пол. Вдоль стен столы, колбы, пробирки -- настоящая лаборатория. В отдалении от реактивов зона отдыха: столик, мягкие кресла. А по центру пустое пространство, наверное, здесь старик проводил магические испытания. Где-то здесь он и создал свою проклятую булавку.

В помещении были все действующие лица трагедии: Валентин, Голубев, уже знакомый мне носатый тип, представившийся мне когда-то следователем, а за ними еще человек десять охраны. Алекс тоже был здесь, одного взгляда на него было достаточно, чтобы понять, что он напряжен, как струна. Наши взгляды встретились, но я так и не поняла, что он хотел мне сказать. Честно говоря, я расшифровала его тяжелый взгляд, как "просто заткнись". Но, наверное, я ошиблась.

К моему немалому удивлению здесь же обнаружилась и Лиза. Она стояла возле кресел, опираясь спиной о высокую спинку одного из них, и неловко заламывала руки. Нервничает? И поделом, змеюка.

В итоге, получалось, что все присутствующие располагались на таком расстоянии, что представляли собой вершины равностороннего треугольника: Алекс, Лиза, Валентин и толпа.

Глеб, самый неразговорчивый из всех охранников, взял меня чуть выше локтя и повел через весь зал туда, где стояла Лиза. Мы остановились недалеко от нее, но руки моей он не отпустил.

-- Ну, вот и все в сборе, -- бодро заявил Валентин. -- Рад снова видеть тебя, брат.

Алекс презрительно скривился и не счел своим долгом отвечать на приветствие. Признаюсь, я бы сделала так же.

-- Ладно, не хочешь любезничать, давай сразу к делу, -- правильно понял его реакцию старший брат. -- Положение дел следующее, -- он медленно обвел взглядом комнату. -- У меня твоя женщина, -- взгляд-укол в мою сторону. -- Не знаю, насколько она для тебя ценна, но в том, что ты не хочешь ее смерти, как невинной жертвы, уверен. Поэтому предлагаю меняться: ты мне артефакт, я тебе ее, -- он даже всплеснул руками от удовольствия, -- и все счастливы.

Алекс подарил брату долгий внимательный взгляд.

-- Ты даже не пытаешься правдоподобно соврать, -- сказал он негромко, но его голос эхом откатился от стен.

Считал тот самый "общий фон", поняла я. Впрочем, совсем не удивилась. То, что Валентин отпустит меня живой по доброй воле, я не верила с самого начала.

-- Ладно, -- признался тот, -- подловил. Мне нужна не только булавка, но и ты.

-- Этого не будет, -- отрезал Алекс.

-- Будет, -- осклабился Валентин, -- и мы оба это знаем. Мы семья, и мы должны быть вместе. Брат за брата. Я никогда не хотел твоей смерти и не хочу. Мы должны быть на одной стороне, командой. Гришка тоже одумается и придет, и тогда мы будем непобедимы.

Алекс посмотрел на брата со смесью сожаления и жалости.

-- Я не хочу никого побеждать, -- спокойно возразил он. -- И воевать тоже не хочу. Мне не нужен артефакт, я просто не хочу, чтобы с помощью него ты лишал людей свободы воли.

-- Воля -- это подарок, некоторые ее просто не заслуживают, -- гнул свое Валентин.

Алекс пожал плечами:

-- Вот мы и снова вернулись к началу. Валь, это решать не тебе.

Действительно, слыша этот разговор, у меня тоже возникло ощущение дежавю.

-- Значит, по-хорошему так и не договоримся, -- протянул Валентин, и мне показалось, что он был искренне опечален этим фактом. -- Стало быть, по-плохому.

Короткий кивок держащему меня Глебу, и тот схватил меня крепче, прижав лезвие ножа к горлу. Пришлось задрать подбородок выше.

Алекс наблюдал эту картину, не шелохнувшись, только губы поджал.

-- Спокоен, -- оценил его поведение Валентин. -- Когда она зальет бетон своей кровью, ты тоже будешь спокоен?

-- Мне кажется, я уже готов спокойно смотреть на твою кровь, -- ответил Алекс.

-- В порядке очереди, -- хохотнул Валентин. -- Ее первая... Ну же! -- он начал терять терпение. -- Булавку. Быстро, -- Алекс все еще не двигался с места. -- Я прикажу убить ее прямо сейчас, -- жестко сказал Валентин, протягивая руку ладонью вверх. -- Булавку. Сейчас.

Нет-нет-нет...

Надо было прыгать из окна на штыри, пока была возможность...

Я хотела выкрикнуть: "Не делай этого!" Но с ножом, прижатым к твоему горлу, не больно-то покричишь.

Он не должен поддаться на этот шантаж, не должен, потому что я и так не жилец, мы все это прекрасно понимали, но так у Алекса самого будет хотя бы шанс. Если же он отдаст артефакт...

-- Хорошо, забирай.

Мое сердце бухнуло вниз. Что он делает? Зачем? Общеизвестно, что поддаваться на шантаж нельзя, жертва, скорее всего, все равно погибнет. А если Алекс отдаст булавку, то сразу понятно, на ком его брат использует ее в первую очередь.

Нет, не надо!

Я дернулась, лезвие, прижатое к шее, пропороло кожу, побежала теплая струйка крови. Но боли я не почувствовала, только отчаяние.

Алекс подошел к брату и протянул ему булавку. Мне захотелось зажмуриться.

-- Дурак, -- губы Валентина презрительно скривились. -- Ну, вот и все.