Никакой магии - Андрей Уланов

– Теперь гораздо лучше, – довольно заметил он, – главное, не расстегивайте плащ во время полета, чтобы не отвлекать рулевого.

Совет оказался излишен – «осенний солнечный денек» в Клавдиуме почти всегда означал не только солнечные лучи, но и шквалистый ветер. На узких городских улочках ему было тесно, зато взлетевшему с крыши катеру он обрадовался, словно котенок – клубку ниток. И тут же принялся за игру, сильными ударами невидимых мягких лап швыряя крохотный кораблик из стороны в сторону. У-у-ух! А-а-ах! Несколько лет назад кузен уговорил меня прокатиться с ним на «точной копии настоящего орочьего каноэ». Первые две мили по стремнине целиком состояли из пены, визга, брызг и буйного восторга… пока лодка не развалилась. Сейчас нас мотало почти так же, и мне оставалось лишь надеяться, что людское железо проявит себя лучше ореховой коры. Ух! Ох-х-хой! Йеу-у-у! Жлнтпрс!

– Что?!

– Жаль, нет парусов! – наклонившись к моему уху, крикнул Аллан. – С таким ветром наша команда взяла приз колледжа в кольцевой гонке.

Я не сразу поняла, о чем речь – а сообразив, удивилась-ужаснулась. Воздушные гонки на парусных досках мне представлялись очередным безумным изобретением аранийцев. Невероятно популярные – и столь же опасные. Редкая гонка обходилась без серьезных травм или смертей, когда очередного невезучего «ловца ветра» этот самый ветер с размаху швырял с небес обратно на землю.

– Никогда не понимала, – призналась я, – эту людскую готовность рисковать жизнью на потеху толпе, ради зрелища, минутной славы.

Обычный человек – особенно аранийский аристократ – наверняка бы счел подобные слова глубочайшим оскорблением. О’Шиннах же несколько долгих секунд смотрел на меня, сорвал шлем и поставил ногу на борт, словно собираясь…

– Нет!

– Крен тридцать вправо, Эдвардс!

Мы как раз пролетали мимо разорванного ветром облака. Катер завалился на правый борт, и Аллан, повиснув на левой руке, правой «зачерпнул» из белесого клочка. Золотые волосы вытянулись по ветру, словно грива скачущей во весь опор лошади.

– Попробуйте! – крикнул он. – Хотя бы просто вст…

Остаток фразы заглушил ветер – обидевшись на столь пренебрежительное отношение, он собрал воздух в тугую боксерскую перчатку и, как опытный боец, резко и сильно ударил слева, заставив катер вздернуть нос. Встать?! Что за безумие, подумала я, вцепляясь в ременную петлю… и поднимаясь. Безумие оказалось заразно.

– С парусом и доской ты превращаешься в птицу, – мечтательно произнес О’Шиннах. – Не пачкая белые облака дымом и угольной пылью, не проламываясь сквозь воздух грубой силой огня и пара, а играя с ним почти на равных. Вся грязь остается там, внизу, на земле, а в небе – обнаженная душа… и свобода. Клянусь честью, пьянит не хуже шампанского.

– Верю, – согласно кивнула я. – Хоть и никогда не пробовала шампанского.

С нашей выходки прошло не меньше четверти часа, но я до сих пор дрожала. Эйфория была густо замешена на страхе, под эльфийскими ушами пряталась гномка, страстно желающая забиться в глубь родных пещер, под надежные каменные своды… или хотя бы ощутить под ногами древесную кору. И сколько ни пытайся убедить саму себя, что в грозу деревья качает и сильнее, а падать вниз, что с полусотни ярдов, что с пяти сотен – итог одинаков…

Миноносец появился внезапно, темной хищной рыбиной вынырнув из облака в полумиле от нас, по правому борту. Растопыренные «плавники» воздушных рулей и спинной гребень из трех скошенных труб лишь усиливали сходство, а выпученные «глаза» в носовой части довершали его.

Я ждала, что, завидев нас, корабль остановится – ляжет в дрейф, как говорят флотские. Однако на миноносце явно считали по-другому. «Гром», казалось, еще больше увеличил скорость, наш катер, дрожа от напряжения, с трудом отыгрывал у него ярд за ярдом. Справа вытянулась дымная полоса, измолотая кормовыми пропеллерами в причудливый воздушный фарш, тряска вдруг усилилась резко, скачком – мы попали в кильватерный след миноносца, выскочили назад, наддали, разом сократив расстояние, поравнялись…

– Как мы попадем туда?

– Прыгнем.

– Что?!

– Придется прыгать! – Аллан, вытянув руку, указал на миноносец – на палубе полдюжины матросов растягивали веревочную сеть. Ближе к рубке застыл, вцепившись в поручни, знакомый черный силуэт. Полковник и в самом деле ждал нас…

– Мы же делаем не меньше тридцати миль в час.

– Моряки говорят: «узлов», – поправил меня О’Шиннах. – И, кстати, не тридцать, а ближе к сорока. Просто земля слишком далеко, чтобы без привычки определить скорость.

– Спасибо, что напомнили!

На самом деле я и без того прекрасно помнила, что привычная для эльфов поверхность осталась далеко внизу, а вокруг нас раскинулись владения орлов – и, с недавних пор, горстки сумасшедших.

– Больше тридцати… узлов! – повторила я. – И дурацкая сеть, с ладонь размером. Промахнуться мимо нее проще простого… и что тогда?

– В этом случае, – без тени насмешки произнес Аллан, – у вас останется примерно минута, чтобы научиться летать.

– Спасибо, лейтенант Очевидность!

Подумать только, а ведь совсем недавно полет с парусной доской я полагала едва ли не за наивысшую степень риска. Да «ловцы ветра» просто жалкие трусы, цепляющиеся за свои деревяшки с кейворитовой начинкой! Во рту стало горько-сухо, зато дрожь вдруг пропала, оставив звенящую пустоту под сердцем – и, ой, ватные ноги. Нет уж, с отчаянной решимостью подумала я, сейчас я им покажу. Я им всем покажу, как летают настоящие Перворожденные! Так просто – поставить ногу на край борта, отпустить… нет, стиснув зубы, заставить себя разжать закаменевшие на ременной петле пальцы – и сделать шаг в пустоту.

– Ой!

– Добро пожаловать на борт «Грома», инспектор! – Кард сильным рывком выдернул меня из сети. – Рад вас видеть.

Пробормотав что-то вроде: «спасибо, сэр», я оглянулась вверх, на катер. Конечно же, снизу все показалось куда менее страшным – всего-то дюжина футов, в Лесу бы спрыгнула, не задумавшись и на миг. Как сделал О’Шиннах.

– Пойдемте в рубку, – Кард галантно подставил локоть, и я немедленно уцепилась за него, – наш бравый капитан, томимый любопытством, уже сгрыз ногти до самой ладони.

В тот момент я решила, что полковник шутит. Однако спустившись под приземистую, словно шляпка гриба, блиндированную крышу, поняла, что Кард лишь слегка преувеличил. Капитан миноносца выглядел ровесником Аллана и действительно имел привычку от волнения грызть ногти – или кончик перчатки. Впрочем, на фоне своего навигатора лейтенант Маккарти выглядел старым воздушным волком – при виде моих ушей он сумел ограничиться сдавленным оханьем, в то время как мичман Итон отшатнулся назад, словно увидел фамильное привидение, опрокинул чернильницу и покраснел до полной неразличимости веснушек.

Кроме двух мальчишек в рубке кое-как уместились штурвал, рулевой матрос и заваленный картографическим барахлом раскладной стол. Всевозможные циферблаты и вентили также присутствовали, но после «Ночной моли» их количество совершенно не впечатляло. И хвала Лесу – зато в рубке можно было выпрямиться, не рискуя при этом получить по затылку рукояткой архиважного маховика.

Полковник дождался, пока я и Аллан протиснемся мимо столика к наименее опутанной трубами стене, и, вытянув из кармана обгрызенный карандаш, постучал им по карте.

– Как известно почти всем вам, – начал он, – в прошлом году Ее Величество повелела воздушным судам, прибывающим в Аранию, садиться в одном из «Десяти Портов», и только после досмотра продолжать полет в глубь страны. Если же судно по каким-либо причинам неспособно выполнить данное предписание, то экипаж обязан поднять сигнал «терплю бедствие», приземлиться на ближайшем пригодном для посадки участке и связаться с местными властями. После чего ждать прибытия патрульного корабля, либо иных, особо уполномоченных Ее Величеством представителей. – Это, – Кард взмахнул карандашом в мою сторону, – историческое вступление. А теперь – то, ради чего мы здесь. Неизвестный летучий корабль был обнаружен вчера, в семь вечера, дозорным корветом «Гизмо», – кончик линейки в руке полковника уперся в точку рядом с иззубренной пилой береговой линии. – На холостые выстрелы, светограммы и другие сигналы ответа не последовало, хотя замечены они были – корабль начал ставить дополнительные паруса и набирать высоту.

– Должно быть, надеялись подойти к берегу вместе с сумерками, но не рассчитали, – заметил капитан «Грома». – Когда вынужден полагаться на волю ветра, такое случается сплошь и рядом.

– Очень может быть, – кивнул полковник. – И, если так, отчасти план удался. «Гизмо», разумеется, немедленно связался с береговыми постами, но, пока из ближайшей воздушной гавани выслали патрульный корабль, уже наступила ночь и поиски, даже с использованием новых боевых прожекторов, оказались безрезультатны.