Подтяжка - Патрик Санчес

Эх, продать бы что-нибудь, но у меня осталось всего две ценные вещи: машина и обручальное кольцо моей бабушки. Мне нисколько не нравится перспектива передвигаться на общественном транспорте, а мысль о расставании с бабушкиным перстнем ужасает. Я ловлю себя на том, что кручу кольцо на пальце, пока все эти соображения бродят в моей голове.

Несколько лет назад я сходила с кольцом к оценщику. Уверяя себя, что отправляюсь туда исключительно ради любопытства, в действительности я шла узнать, сколько выручу, если однажды сломаюсь и решу продать фамильную драгоценность. Ювелир сказал, что яркий блеск бриллиантов говорит о высоком качестве их обработки. Он также сообщил, что в оправу вставлены камни самой чистой воды, и общая стоимость ювелирного изделия составляет около пяти тысяч долларов.

Я опускаю взгляд на руку и любуюсь блеском камней. Он напоминает мне о том, как загорались бабушкины глаза, когда кто-то обращал на украшение внимание. Оно было ее сокровищем, и это сокровище бабушка доверила мне. Продать его, чтобы подкачать задницу? Кем я буду после этого? Нет, не стану делать ничего подобного.

— Назад, на землю, — говорю я себе, воображая, как мастерю поделки и выгуливаю собак.

Образ вырисовывается довольно смешной — я, в костюме от известного дизайнера и на высоких каблуках, веду прогуляться на поводочках пару коккер-спаниелей. Другие, наверное, хохотали бы до упаду, но мне невесело. Мне ужасно грустно.

39. Бренда

Я остановила машину напротив дома. Щелкнула, не выходя из салона, зажигалкой, сижу и курю. Я только что вернулась с очередной лекции семинара по пластической хирургии, после которой провела вечер с Жизель. Не могу заставить себя войти в дом. Сейчас почти полночь. Джим, скорее всего, еще не спит, смотрит телевизор, и после всего, что я узнала, видеть его мне совсем не хочется.

После разговора с Жизель на сердце стало еще тяжелей, чем раньше. Одно дело узнать, что у мужа роман с другой женщиной, но оказаться в курсе подробностей их отношений, того, что они наслаждаются компанией друг друга, делает меня несчастной, как никогда, и словно… побитой. Не могу объяснить, но картинка, на которой в моем представлении Джим и Жизель получают взаимное удовольствие от ужина и веселой беседы, пугает меня куда больше, чем если бы я вообразила, что они, обнаженные, сплелись в объятьях друг друга. Подобные доверительные отношения содержат больше угрозы, чем простой секс. Наверное, когда бы я могла надеяться, что у них банальная интрижка, ограничивающаяся сексом, я чувствовала бы себя увереннее. В этом случае можно было бы убедить себя в том, что Жизель в жизни Джима — нечто неважное, временное.

Я не осознаю, не понимаю до конца всего, что происходит. Меня мучает разыгравшееся воображение, рисующее день, когда, вернувшись с работы, я обнаружу, что Джима нет, а шкаф его пуст. Подступает паника и вместе с ней — вопрос, не пора ли что-то предпринять, ведь наши деньги лежат на одном счету, а кредитки — общие. Нет, убеждаю себя. Джим не может сбежать, прихватив семейные сбережения. Не такой он человек. Он не поступит так со мной и нашей дочерью. Но, опять же, всего несколько недель назад мне и в голову не могло придти, что у него может появиться любовница.

Проходит, наверное, минут пять, догорает очередная сигарета. Гашу ее в автомобильной пепельнице и обнаруживаю там еще три окурка. Хватит. Тут я заставляю себя выйти из машины и направиться к дому, к этому проклятому семейному гнездышку. Джим сидит за кухонным столом и читает газету.

— Привет, — как ни в чем не бывало говорит он.

— Привет, — отвечаю.

Сидит, опершись локтями о стол, разложил газету, рядом стоит пустая бутылка «Будвайзера». Этот мужчина выглядит таким надежным, прямо бери и снимай в рекламе электроинструментов или спортивной одежды. Нет, кто бы подумал, что он прелюбодей?

— Как твой семинар?

— Неплохо, нам рассказывали о липосакции.

— Надеюсь, ты не собираешься такое с собой сотворить? — улыбается он.

— Нет, я же говорила, что хожу только за компанию с Норой, — так и не призналась ему, что Нора и думать забыла про лекции.

— Вы с Норой зашли куда-то после?

— А… да… в небольшое кафе неподалеку от отеля.

Только я собралась пожелать ему доброй ночи и направиться наверх, чтобы улечься, приняв позу «я даже думать не хочу о сексе» (что означает: лечь на своей половине постели как можно ближе к краю и отвернуться от Джима), как по неясной для себя самой причине придвигаю стул и сажусь за стол рядом с мужем.

— Как прошел твой день? — задаю ему вопрос.

— Хорошо. Все нормально, все как всегда.

— Правда?

— Ну, вообще-то я хотел тебе рассказать кое о чем. По-моему, меня собираются повысить. Джордж Уотсон, один из наших проект-менеджеров, перебирается в Мейн. Его жена нашла в Портленде работу, так что в следующем месяце они переезжают. Я поговорил с начальником насчет того, чтобы место Джорджа досталось мне, и он как будто не против. Конечно, нужно будет подавать заявку на повышение официально, но должность, кажется, у меня в кармане. К повышению, кстати, прилагается приятная прибавка в зарплате.

— Ух ты, это же классно! — восклицаю, не отдавая себе отчета в том, чем вызван мой энтузиазм. Связан с хорошей новостью? Или с тем, что сейчас я обошла Жизель: в данную минуту ей не известно о моем муже больше, чем мне. — Ты заслуживаешь повышения. Ты столько отдал работе.

Джим ухмыляется:

— Спасибо.

— Джордж… по-моему я видела его на вашей корпоративной рождественской вечеринке. У него седые волосы, и жена болтает, не затыкаясь?

— Ага, это он. Помнишь, его жена безостановочно рассказывала о расстройстве желудка?

— О боже, припоминаю. Ты еще сказал, что у тебя тоже расстройство, а она спросила, случается ли у тебя «взрывная диарея».

Джим смеется.

— По-моему, это был первый случай, когда я услышал слова «взрывная диарея» на коктейльной вечеринке. О чем только не болтают люди.

— Да, ты себе и представить не можешь. Помнишь Гретчен, нашу адскую администраторшу? Послушал бы ты выдумки, которые она выдает, когда пытается заполучить внеочередной выходной.

— Это рассказы о загадочном «состоянии»?

— Они самые. Недавно она снова прикинулась больной. В этот раз она заявила, что ее пес Веснушка, существование которого, кстати, тоже под сомнением, съел целую пачку конфет «Херши» и находится в ветеринарной клинике под капельницей.

— Эта собака, наверное, гений, раз уж смогла распаковать пакет и развернуть каждую конфетку.

Мы смеемся, а я вдруг осознаю, что это лучший наш разговор за весьма продолжительное время. И все, что для этого потребовалось — войти в дом и задать два вопроса, а не бродить в тумане усталости от работы, перехватывая чего-нибудь пожевать, пялясь перед сном в телевизор.