Любовь-победительница - Барбара Смит

Сев на край постели, он погладил ее ногу. Да нет же, она настоящая, теплая и восхитительная. Ее лодыжка была такой же изящной, как и все тело. Сегодня она принадлежит ему. Эта мысль вспыхнула в нем, словно пламя, и он подавил желание поднять ее юбки и закрепить их союз мгновенным соитием. Нет, он не допустит, чтобы его страстная мечта овладеть ею испортила ожидающее ее наслаждение.

Его рука заскользила вверх по ее ноге, и кожа Мэри покрылась мурашками.

Он наклонился, легко прикоснувшись губами к ее губам.

– Не нужно бояться, – прошептал он. – Если вдруг захочешь, чтобы я остановился, только скажи.

– Никаких остановок. Я хочу, чтобы ты начал.

Ее нетерпение вызвало у него удивленный смешок.

– Все в свое время. Как и хорошее вино, любовь требует смакования.

Мэри мягко коснулась его щеки.

– Ах, Адам, я просто хочу узнать… почувствовать…

Он улыбнулся в темноте.

– Как пожелает моя дама.

Он торопливо стал снимать одежду, бросая ее бесформенной грудой на пол, оставив на время рубашку и панталоны. Он сомневался, что Мэри когда-нибудь видела раздетого мужчину, тем более возбужденного.

Ложась рядом с ней, он притянул ее к себе, и их губы слились в долгом, жарком поцелуе. Мэри благоухала пленительными тайнами и источала безыскусное желание. В отличие от сильно надушенных женщин, с которыми он искал утех, кожа Мэри пахла приятным мылом. Ее прикосновения были чисты. Руки Мэри скользили по его плечам, спине, она наслаждалась его мужественным телом.

Она не переставала удивлять его тем, что в ней непостижимым образом сочетались застенчивость и смелость, скромность и пылкость. Она не протестовала, когда он снял с нее шелковый пеньюар, но когда стал расстегивать крошечные пуговки на рубашке, остановила его.

– Что ты делаешь?

– Я хочу посмотреть на тебя, – прошептал он. – Доверься мне, любовь моя.

Ее глаза вспыхнули в лунном свете.

– Да.

На этот раз она сама помогала ему, приподнимая бедра и выскальзывая из рукавов, когда он снимал с нее рубашку. Подобно приносимой в жертву девственнице, она лежала на постели словно на алтаре, лишь распущенные волосы прикрывали ее обнаженное тело. Руками она стыдливо закрывала грудь.

Эта природная застенчивость подстегнула его желание. У него был богатый опыт, и он умел доставить наслаждение и себе, и партнерше. Но эта неопытная девушка возбуждала его до состояния безумия, а именно с ней нужно было держать в узде свои желания.

– Как ты прекрасна, Мэри Шеппард, – сказал он, и в его хриплом голосе прозвучала необычная нежность. – Как я жаждал оказаться с тобой вот так.

Задавшись целью соблазнить ее, пусть даже ценой невероятных для себя мук, он поцеловал пульсирующую жилку на ее шее, потом провел кончиками пальцев по шелковистой коже, оттягивая момент наслаждения до того времени, когда она будет к нему готова. Он ласкал ее плечи, шею и руки до тех пор, пока она не разомкнула ладони, прикрывавшие грудь.

– Я чувствую себя такой… живой, – прошептала она у его губ. – Так бывает всегда?

– Только когда мужчина и женщина неравнодушны друг к другу.

Это действительно было так, и он сам не знал этого до нынешнего момента. Он ответил не задумываясь, без присущего ему цинизма. Но нет, этого не может быть, эта невероятная привязанность, которую он питает к ней, скорее всего лишь временное помутнение рассудка. Просто их захватила буря чувств, когда по воле обстоятельств он и Мэри оказались вместе.

Сейчас она прижималась к нему, осыпая поцелуями его лицо. Каждое ее малейшее движение, когда их тела соприкасались, было для него пыткой. Это был ад… и рай.

С мучительным терпением он целовал ложбинку между ее грудей и лишь потом позволил себе обхватить грудь ладонью; его пальцы ласкали напряженные бутоны, но только спустя некоторое время он разрешил себе прикоснуться к ним губами.

Его сердце таяло, когда он слышал вырывавшиеся у нее стоны желания. Его руки скользнули на ее талию, бедра приподнялись навстречу его бедрам, словно ища чего-то, стремясь к чему-то. Она еще этого не знала… а он знал.

Устремившись вниз, его рука проникла в самый укромный уголок ее тела. Ее удивленный возглас тут же сменился стоном нескрываемого наслаждения. Она выгнулась, и ее рука коснулась его запястья. Какое-то мгновение Адам со страхом думал, что она остановит его, но ее пальцы бесстыдно побуждали его к новым ласкам.

– Боже милосердный! – воскликнула она, и ее голова заметалась по подушке. – Боже милосердный!

Ее порывистые, неопытные движения сводили Адама с ума. Наступил момент, когда он мог бы подумать о собственном удовлетворении, но более всего он хотел доставить наслаждение ей. И немедленно.

Раздвинув нежные лепестки, он приник губами к самому потайному уголку ее тела. Она ахнула, и ее пальцы невольно впились в его плечи.

– Адам! – воскликнула она, и голос ее зазвенел.

И тут это произошло. Она выгнулась, задрожала… и восторженно вздохнула.

Ликование охватило его от того, что он доставил ей такое наслаждение, и, торопливо сбрасывая одежду, он накрыл ее тело своим.

Она лежала, раскинувшись, словно сдаваясь на его милость. И однако у него возникало странное чувство, что это он сдается ей.

Обхватив ладонями ее лицо, он прошептал:

– Женщина обычно испытывает боль, когда первый раз бывает с мужчиной. Боюсь, что я сделаю тебе больно.

Она прижала пальцы к его губам.

– Больше всего на свете я хочу, чтобы мы стали одним целым. В полном смысле этого слова.

Яростный огонь вспыхнул в его груди. Она принадлежит ему. Только ему. Осторожно проникнув в ее девственное лоно, он встретился с преградой и преодолел ее. Мэри, всхлипнув, вцепилась в его спину, и он замер. Шепча ласковые слова, он дрожал, сдерживая себя, давая ей возможность привыкнуть к новому ощущению.

Как замечательно было ему в этом лоне, тугом, жарком и целомудренном!

– Мэри, – прошептал он. – Ах, Мэри.

Он больше ничего не мог сказать, хотя сердце его было переполнено нежностью и готово разорваться. Он чувствовал их неразрывную связь, и это не было только единением тел. Но это странное чувство ускользнуло, когда ее пальцы ослабли и она изогнулась под ним.

Опершись на локтях, он проник глубже в этот нежный грот, и она ответила с таким пылом, что он сравнил ее с языческой богиней. Закрыв глаза, она откинула голову, ее обнаженная грудь манила к себе его губы.

Он знал, что уже совсем близко то мгновение, когда все в нем взорвется и вспыхнет восторгом, но оттягивал этот момент до тех пор, пока не почувствовал, как в ней нарастает такое же желание. Он увлекал ее за собой все дальше и дальше, пока она не задрожала и не простонала его имя, достигнув вершины блаженства. И только тогда с хриплым возгласом Адам окунулся в пучину страсти.