Собрание сочинений в четырех томах. Том 4. Проза - Владимир Высоцкий
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Кстати, как твои армейские успехи?… Может, мы и пишем-то напрасно? А? Но… Валерка замахал руками и воскликнул: «Не может быть! Евреев в армию не берут, хотя после событий на Ближнем Востоке это пересматривается». Я-то думаю, что армия без тебя обойдется, но ты, по-моему же, без армии зачахнешь.
У нас утонул один шофер деревенский, и еще один утонул раньше того, который утонул сейчас.
Прости за информацию. Далее. Снимают медленно и неохотно. Меня просто совсем медленно. Золотухина несколько скорее, но все равно. Настроение у нас портится, и на душе скребут кошки во время каждой съемки. Я написал две хреновых песни, обе при помощи Золотухина. У него иногда бывают проблески здравого смысла, и я эти редкие моменты удачно использую.
Эта наша поездка наз‹ывается› «пропало лето». Еще пропал отдых, настроение и мечты. Хотел я что-нибудь скаламбурить, но юмора нет и неизвестно. Пообщаюсь с тобой – напитаюсь. Передаю стило Золотухину!
Венечка! Бумаги больше нет, вся пошла в дело. Поэтому: мы тебя обнимаем, целуем, ждем ответа как соловей лета. Как детки твои и Алла? Опиши нам! А? Мы чахнем тут и сохнем тут без удобств и информации. Привет всей твоей семье от нас! Не забывай и другим не давай.
Высоцкий, Золотухин
‹Август 1968 года› Село Выезжий Лог Красноярского края – Одесса, Г. Юнгвальд-ХилькевичуДорогой мой Юра!
Это оказалось довольно трудно, чтобы и стилизация, и современность, и юмор, и лесть, и шик, и элегантность, и одесское чванство. Насколько удалось – увидим. Нужна музыка. Пусть композитор начинает, а потом мы вместе. Как там сценарий? Пиши, Юра, получше! Не слушай советчиков, подавляй автора интеллектом, а при отсутствии такового – угрожай всеми возможными средствами, включая монтаж. Например, припугни, что возьмешь править сценарий Муратову или главного героя тоже сделаешь грузином. Что творится в мире, Юра? А? Кошмар? Чехи, Динамо (Киев), Северный полюс 1949. В этой обстановке грешно и стыдно. Так и говори. А у нас на 4 часа раньше – мы на другой долготе.
Целую тебя, милый мой Юра, жму руку Мелкумяну. Извини за отсутствие сатиры и юмора, весь истратил на баб и дремучую тайгу.
А вот еще один куплет:
Лучший юмор в мире – это юмор наш,Первый анекдот родился здесь, иЛучший пляж на свете – наш одесский пляж,Лучший вид на море – из Одессы.
Человек ломил работу,А куда пойти в субботуОтдохнуть от важных дел и от веселья?Вы с Одессой не знакомы:Как залезешь в катакомбы —Так не хочется вылазить с подземелья.
Высоцкий.
‹Декабрь 1968 года›Москва, Ленинград – Москва,ЦК КПСС, Л. БрежневуУважаемый Леонид Ильич!
Мы, артисты разных поколений, разных театров, объединенные одной работой по созданию фильма «Величие и падение дома Ксидиас» (киностудия «Ленфильм»), убедительно просим Вашего личного вмешательства в определение судьбы нашей работы.
Над работой, в которую вложено огромное количество творческой энергии и государственных средств, нависла серьезная опасность. По воле людей недальновидных могут свести‹сь› к нулю напряженные усилия большого количества творческих работников.
Руководители Комитета кинематографии при Совете министров СССР не допустили фильм к показу, несмотря на то, что он был принят Ленинградской партийной организацией, положительно оценен художественным советом студии «Ленфильм».
Фильму предъявлен ряд обвинений, которые, на наш взгляд, являются тенденциозными и необоснованными. Главные и основные из них:
а) революционные идеи дискредитируются гротесковой, буффонадной формой их подачи;
б) революционные идеи показаны с развлекательных позиций обывателей.
С подобными обвинениями мы категорически согласиться не можем и полагаем таковые для себя оскорбительными.
Мы считаем своим гражданским долгом советских артистов еще раз заявить, что подавляющее большинство фильмов на революционно-историческую тему проваливаются в прокате. Это происходит по причине их скучной, непривлекательной, стереотипной художественной формы. Любую, самую дорогую, идею можно легко скомпрометировать серой художественной формой.
Но авторы подобных произведений довольно успешно прикрываются щитом социалистического реализма, не подозревая, что во время непримиримой идеологической борьбы их «стандарты» работают на руку идеологическим врагам, нанося удар самому направлению социалистического реализма.
Как советским гражданам и художникам, нам больно видеть пустые залы, где демонстрируются фильмы, изображающие дорогие для всех нас события.
Вот почему, когда возникла идея экранизации произведения Л. Славина, мы горячо поддержали замысел режиссера Г. Полоки (ранее поставившего фильм «Республика Шкид», получившего несколько премий на различных кинофестивалях), который призвал весь съемочный коллектив, от осветителя до народного артиста, передать революционное, героическое содержание первоисточника в острой, привлекательной форме.
Мы хотели, чтобы на наш фильм пришел массовый зритель, и мы решили возродить в своей работе принципы и приемы, рожденные революционным искусством первых лет Советской власти, которое само по себе уходило глубочайшими корнями в народное, балаганное, площадное представление. «Самой серьезнейшей теме, – сказали мы, – самое смелое, пропагандистское решение, вплоть до буффонады и гротеска». И нам непонятны утверждения некоторых товарищей, что режиссеры и артисты как-то неуважительно обошлись с темой и, в частности, с образами большевиков, показали их в смешном, утрированном виде.
Эти люди, очевидно, забыли опыт революционного искусства – окна РОСТа, сатиры и поэзию Маяковского, Демьяна Бедного, плакаты Черемных, Синие блузы, агитпоезда, площадные мистерии Мейерхольда, Охлопкова, Эйзенштейна…
Мы полагали, что всякому художественно образованному человеку, если избран плакатный, условный жанр фильма, если окружающие большевиков образы решены в карикатурно-гротесковом плане, то сами большевики не могут быть изображены бытовыми, стереотипными средствами.
Образы революционеров решены в соответствии с гротесковым решением отрицательных персонажей, в условно-романтическом ключе, а центральный образ большевика Воронова в героико-романтическом плане.
Несмотря на категорическое несогласие автора сценария, который одобрил нашу работу, директор киностудии «Ленфильм» О. В. Киселев отстранил от окончания картины режиссера-постановщика Г. Полоку, лично взялся монтировать фильм и до неузнаваемости изуродовал его. Случай в истории советского кинематографа беспрецедентный.
Такое обращение с личностью художника, такое грубое вмешательство в его творчество, мешает созданию полноценных художественных произведений, дискредитирует саму идею руководства искусством партийными органами и должно быть резко осуждено.
Кинолента «Величие и падение дома Ксидиас» – произведение смешное и грустное, веселое и трагическое. Леонид Ильич! Мы не утруждали бы Вас своим письмом, если бы не гордились результатами нашего труда, если бы не считали свое произведение гораздо полнее отвечающим художественным принципам социалистического реализма, чем десятки унылых фильмов на революционно-историческую тему, не заинтересовавших широкого зрителя.
Мы все делаем одно дело, строим коммунизм. Многие из нас члены партии, члены ВЛКСМ, депутаты органов власти. И мы готовы сами отвечать перед народом, перед Партией за свои действия, за свое творчество.
Картина имеет много друзей и благожелателей. Ее приняли как художественной акт высокой стоимости многие ведущие мастера советского кино.
В настоящий момент картина изуродована. И люди, мало художественно образованные, глумятся над нашей работой.
Мы требуем восстановления авторского варианта. Мы просим Вас лично посмотреть фильм в этом варианте и, если это в Ваших силах и возможностях, принять для беседы некоторых членов нашего коллектива.
С уважением (место для подписей актеров).
‹Январь 1969 года› Москва, В. Абдулову(Записка)Я! Клянусь! Больше не пить.
Сева! Ты самый мой любимый человек.
Выс‹оцкий›.
Я никогда не думал, что друзья могут быть так нужны!
Севочка! Нет слов, чтобы сказать, как ты мне нужен.
10 мая 1969 года, Москва – пос. Комсомольский Чаунского района Магаданской области, артель «Комсомольская», И. Кохановскому(Фрагменты)Ну а мне плевать – я здесь добыватьБуду золото для страны!
Васечек! Обиды – ну их на фиг!
Не писал я тебе долго, это правда, на ведь и ты мне, если разобраться, – одно ругательное письмо, но и две телеграммы – извинительную и поздравительную… Не писали, значит, не писалось, а вот сейчас – пишется.
