Портрет моего сердца - Патриция Кэбот

— Проклятая газета! Чертово объявление! — прорычал Джереми.

Вскрыв письмо, он быстро проглядел его текст. Да, все правильно, его вывели на чистую воду. Пиджин в ярости. Какие-то осложнения, небольшие, однако испугавшие доктора, не позволили ей вернуться в Лондон сразу после похорон, а Эдвард остался с ней. Но пребывание в постели не помешало тетушке узнать о возвращении племянника в Англию. Он запоздало вспомнил о ее необыкновенной способности узнавать новости через слуг… даже находящихся в сотне миль от нее.

Теперь она требовала, чтобы он немедленно явился в Ролингз-Мэнор с объяснениями, как насчет газетного объявления о помолвке, так и того, почему надолго остался в городском доме с Мэгги в отсутствие пристойного сопровождения. «Или же, — следовало грозное предупреждение, — выяснением этого займется лорд Эдвард! А если он пропустит рождение седьмого ребенка из-за того, что отправится за тобой в Лондон, я этого, Джереми, никогда тебе не прощу. Твоя тетя Пиджин».

— Господи! — простонал герцог.

Питерс, старательно игнорировавший лающую собачку, произнес:

— Я уложил то, что вам понадобится на одну ночь, сэр. Полагаю, случилось нечто непредвиденное.

— Спасибо. — Джереми скомкал письмо и сунул в карман, где лежала Звезда Джайпура.

Возможно, поездка в Йоркшир не такая уж плохая идея. Ему ведь хотелось сделать все по правилам, а в таких случаях нужно сначала обращаться к отцу. Хотя мысль просить у сэра Артура руки дочери не прельщала Джереми, но в сложившихся обстоятельствах это, видимо, наилучший выход. Если, кроме того, ему удастся, как советовала Беранж, примирить Мэгги с ее семьей, будет совсем хорошо.

Надев индийские домашние туфли с загнутыми носами, герцог начал отдавать приказания, опять став военным командиром:

— Отведи животное в парк, да смотри не потеряй. На твоем месте я бы не спускал его с поводка…

— Ладно, — кивнул Питерс. — Такого крысенка может сожрать любая большая собака.

— Вот именно. И мои шансы жениться на его хозяйке существенно уменьшатся, если мой слуга даст ее любимцу погибнуть во время утренней прогулки.

— Конечно, полковник, — ловко отдал честь Питерс, а когда Джерри, жаждущий выйти, ударил лапками по его деревянной ноге, со смехом успокоил: — Полегче. Сейчас надену рубашку и отправимся.

Джереми, потуже завязывая пояс халата, размышлял над тем, следует ли ему вернуться в Белую комнату. Мэгги, конечно, в постели не останется; когда она подчинялась его приказам? Ни разу. Пожалуй, такая непокорность составляла часть ее обаяния. Ведь герцогов слушаются беспрекословно, как и полковников.

Однако степень ее непокорности на этот раз перешла все границы, и Джереми с изумлением глядел на перемены в ее комнате, происшедшие за время его недолгого отсутствия. Исчезла вся мужская одежда, постельное белье снято, дверь в гардеробную распахнута настежь, оттуда доносился плеск воды и нервный щебет горничной. Через секунду появилась Мэгги в клетчатом халате, который он сурово осудил накануне, и при виде его прошипела:

— Зачем ты вернулся так рано? Где Джерри? Что на тебе надето?

— Это мой халат, — оскорбленным тоном ответил герцог.

— Надо же! — И Мэгги гордо прошествовала к туалетному столику.

— Кто бы говорил! Где ты раздобыла свою тряпку? На помойке?

— Очень смешно. Где моя собака?

— Питерс увел его в парк. — Джереми сердито посмотрел на дверь гардеробной. — По-моему, я велел тебе…

— Поверить не могу, что у тебя хватило наглости заставить одноногого человека выгуливать собаку! Право, Джереми, это чересчур.

Из гардеробной появилась горничная Памела, дочка одного из арендаторов Ролингз-Мэнор, недавно привезенная в Лондон.

— Вы хотели надеть это платье, мисс. О! — Покраснев, горничная сделала книксен. — Ваша светлость! Прошу прощения, ваша светлость! Я вас не заметила!

— Не обращай внимания, Памела, — сухо проговорила Мэгги. Она невозмутимо стерла крем с лица и, поднявшись из-за туалета, стала спокойно помогать девушке поднимать веши с пола. — Его светлость как раз уходит. Не так ли, ваша светлость?

— Одну минутку, Памела. Я должен сказать мисс Герберт несколько слов наедине. — Говоря это, он потащил Мэгги в гардеробную, потом закрыл поплотнее дверь и укоризненно сказал: — Я, кажется, велел тебе не вылезать из постели.

— А я, кажется, велела тебе прогулять мою собаку.

— Твоего пса сейчас прогуливают. Я-то свою часть сделки выполняю.

— Я бы тоже не нарушила слова, — уверила Мэгги, разглаживая завернувшийся лацкан его халата, — если б не вспомнила, что в одиннадцать часов в мою студию явятся грузчики и мне надо их встретить.

— Грузчики?

— Завтра вечером открывается выставка моих картин, их нужно перевезти в галерею Огюстена…

При упоминании имени француза Джереми побагровел.

— Мне надо с тобой поговорить.

— Джереми, я и правда уже опаздываю, давай отложим разговор.

Она пошла к двери, но герцог схватил ее за рукав жуткого клетчатого халата и, когда Мэгги обернулась, несколько раздраженно сказал:

— Ладно. Мне нужно сейчас ненадолго уехать, присмотри за этим в мое отсутствие.

В отчаянном стремлении показать свое отношение к ней Джереми вынул Звезду Джайпура и положил ей в карман.

Потрясенная Мэгги уставилась не на огромный сапфир, а на спину удаляющегося герцога.

— Уехать? — растерянно повторила она, — Куда, Джерри? Когда вернешься?

Но ответом был только щелчок закрывшейся двери.

Глава 32

Как все художники, Мэгги терпеть не могла, чтобы ее творения брал в руки кто-то другой, а тем более смотреть, как их ворочает немытый здоровяк, приговаривая «ничего себе картинки». У какого художника это не вызовет тревогу?

Но сейчас волнение, связанное с перевозкой картин, было наименьшей из забот. Из головы у Мэгги не шла утренняя сцена с Джереми. Когда она спохватилась и отправилась его искать, выяснилось, что герцог действительно куда-то уехал. Слуга тоже не показывался. О конечно, песика он ей вернул, однако, согласно возмущенному рассказу Эверса, моментально скрылся за дверью!

И к просьбе Джереми поговорить, и к нему самому она отнеслась не слишком вежливо, не стоило так обрывать его… Правда, ее мысли были поглощены выставкой, а женщине, особенно деловой, можно простить невнимание, раз ей надо срочно заняться другим…

Другим? Господи, помолвка! Одно это слово вызывало у нее желание крепко ударить себя по лбу. Что ей делать с Огюстеном? Сегодня же найти способ разорвать их помолвку. Она просто не может больше позволять ему думать, что она станет заниматься с ним тем, чем занималась последние два дня. Это совершенно немыслимо! То, что произошло у нее с Джереми… Вряд ли они когда-нибудь смогут прийти к обоюдному согласию, разве что в постели, где у них проблем не возникало, но едва они ее покидали, несчастья так и сыпались. У нее, кроме Джереми, никого не будет. Она ужасно благодарна Огюстену за его доброту, однако никогда не сможет допустить его… позволить ему… Боже, она заливалась краской стыда при одной мысли об этом!