Поцелуй архангела - Налини Сингх

— Мама, — нижняя губа Елены задрожала, но она потянулась, чтобы вынуть кляп. — Я помогу тебе, Помогу.

Ужас, который вдруг отобразился в глазах ее матери, стал для Елены предупреждением и заставил обернуться.

— Плохая маленькая охотница.

Монстр потряс перед ней ключами от спальни, вытащил спицу и уставился на нее с любопытством, горевшем в единственном оставшимся глазе — второй кровавым месивом стекал по щеке.

— Как думаешь, мамочке понравиться подарок?

— Елена, проснись!

Елена быстро встала на колени и потянулась за кинжалом, который, по привычке, прятала под подушкой. Рафаэль увидел, как она уставилась на него сверху вниз, замахнувшись ножом, готовая перерезать ему горло.

Перед глазами стояла красная пелена, сухожилия дрожали от напряжения

«Елена. — Она почувствовала запах моря и ветра. — Ты в безопасности».

— Я никогда не буду в безопасности, — проговорила она, сдерживая крик. Ее слова были такими напряженными и наполнены такой болью, что Рафаэль едва их расслышал. — Он преследует меня во снах.

— Кто?

— Ты знаешь, — она хотела опустить нож, но мышцы её не слушались.

— Скажи вслух. Пусть он станет реальным, а не призраком.

Во рту Елена ощутила горьковатый привкус ярости.

— Слейтер Паталис. — Самый известный вампир-убийца за последние десятилетия. — Мы стали его последней закуской.

— В отчётах говорится, что охотники смогли его поймать благодаря тому, что ты его обездвижила.

— Я помню, как проткнула ему глаз, но это бы его не остановило. — Она, наконец, разжала пальцы, уронив нож. Если бы Рафаэль не поймал его в воздухе, то тот порезал бы ей ногу.

Архангел положил оружие на столик у кровати и спросил:

— Твои воспоминания неполные?

— Они возвращаются, часть за частью. — Елена уставилась на стену, но видела перед собой лишь кровь. — Я всегда помнила лишь урывки, но теперь думаю, что это смешавшиеся части одного целого. То, что я увидела сегодня…

Глаза начало щипать, руки сжались в кулаки.

— Это чудовище сломало моей матери ноги и руки, пригвоздило к кровати, заставляя слушать, как он убивал Ари и Бель.

Рафаэль раскрыл объятия:

— Иди сюда, охотница.

Елена покачала головой, не желая проявлять слабость.

— Даже у бессмертных бывают кошмары, — тихо проговорил Рафаэль.

Она знала, что он говорит не о ней. Почему-то, от этого стало легче. Елена бросилась в объятия Рафаэля и уткнулась лицом ему в шею — чистый, выразительный, присущий только ему запал, наполнил её лёгкие.

— Позже я увидела разводы на ковре и поняла, что она пыталась добраться до нас, невзирая на ужасные раны. Но он вернулся наверх и снова положил её в ту кровать.

— Твоя мать боролась за вас.

— Вскоре после того, как я её нашла, она потеряла сознание. Я тогда так испугалась, боялась остаться с ним наедине. Но теперь её обморок мне кажется благодатью.

Внутри у неё всё перевернулось, поскольку в самых потаенных уголках сознания она знала: Слейтер надругался над её матерью и заставил Елену смотреть.

— Я была в сознании, потому что вскоре должна была вернуться Бет из своей ночевки у подруги. Я не могла позволить этому монстру добраться и до неё. Но он исчез раньше.

— Значит, твоя младшая сестра избежала кошмара.

— Не знаю, — ответила Елена, вспоминая отсутствие понимания на маленьком личике Бет на похоронах Ари и Бель. — Это была её первая ночёвка. Не думаю, что после этого она провела хоть одну ночь вне дома. Глубоко внутри она боится того, что может застать, когда вернется.

— Ты тоже прячешь страх, — пробормотал Рафаэль. — О чём же ты так боишься говорить?

— Думаю, он что-то сделал со мной, — проговорила она сквозь слёзы, которым не давала пролиться. Тогда он оставил её и Маргарэт в живых, в то время, как Ари и Бэль лежали мертвые на кухонном полу.

— Расскажи мне, — голос Рафаэля напоминал ледяной бриз.

Елена обрадовалась прохладе, окутавшей ее подобно защитному одеялу.

— Я пока ещё не вспомнила ту часть. — Ее сердце сжалось, забившись в панике только от одной мысли об этом, но она прижалась к крепкому телу Рафаэля и встретила свои страхи с высоко поднятой головой. — Что бы тогда не произошло, это было настолько ужасно, что я все это время блокировала события того дня.

— Возможно, твое перерождение воскресило воспоминания. — Объятия Рафаэля были крепкими, словно гранит, собственническими, оберегающими, надежными. — Кома, в которой ты находилась, разблокировала ту же часть твоего разума, что открывается для бессмертных во время аншары.

Он погружался в долгий исцеляющий сон после охоты на Урама, возвращался во времена своего детства, вспоминал невероятно прекрасное лицо матери, когда она смотрела на сына, истекающего кровью на лугу.

— Это может пробудить воспоминания, которые потускнели со временем настолько, что мы считаем их давно исчезнувшими.

— Ничто не исчезает навсегда. — Рафаэль почувствовал теплое дыхание у своей шеи и ладони, и прижатые к груди ладони. — Мы обманываем себя, что забываем, но воспоминания никуда не деваются.

Рафаэль погладил блестящие, почти белые волосы Елены. Когда они падали на руины Манхэттена, эти пряди свисали с его руки, словно знамя. Память о некоторых событиях высечена на камне.

— Что тебе снилось во время аншары?

— Об этом не рассказывают. У каждого ангела свое путешествие.

Елена положила ладонь ему на сердце.

— Думаю, там каждый встречается со своими демонами.

— Да. — А потом он принял решение, на которое не думал, что способен с того самого дня, как Калианна ступала легкими шагами по траве, покрытой росой, и чистым голосом напевала старую колыбельную. — Мне снилась моя мать.

Елена замерла.

— Не отец?

— Мой отец был монстром, о котором все знали. — Его мать же стала ночным кошмаром, непостижимым, никому не ведомым — Калианна поцеловала меня на прощание, когда я лежал, истекая кровью, после сражения, которое выиграть мне было не по силам.

Но он должен был попытаться остановить то безумие, что тёмным пятном заволакивало глаза его матери.

— Тогда я видел ее в последний раз.

— Её убил Совет?

— Никто не знает, что с ней стало.

Эта тайна не давала ему покоя на протяжении сотен лет и, скорее всего, будет преследовать еще несколько тысячелетий.

— Она просто исчезла. После того дня, как Калианна ушла, о ней больше не было никаких известий. — Рафаэля также не могли найти… долгое время. Такой юный и искалеченный, он не мог позвать на помощь, а лежал там, словно птица с перебитыми крыльями.