Возмездие - Джиллиан Хоффман

Си-Джей преднамеренно выпустила вторую часть заявления, истинную причину, по которой ее сегодня приглашали в тюрьму.

Доминик вспомнил кусочек стекла от фары, который нашел на месте преступления и опустил себе в карман в тот вечер, когда арестовали Бантлинга. Это определенно не первый раз, когда полицейский брал дело в свои руки, используя фонарик, собственную ногу или еще что-то. Пусть факты соответствуют преступлению.

– Прекрасно, – сказал он, качая головой и пытаясь отделаться от образа Чавеса, сбрасывающего куски фары с шоссе Макартура. Прямо перед зданием «Майами гералд». – Но ты же снимала с него предварительные показания. Что ты думаешь о его рассказе?

– Он первогодок. Опыта маловато. Но я считаю, что там все будет в порядке. – Теперь Си-Джей чувствовала себя крайне неуютно. Она не очень хорошо умела лгать. Может, умела уходить от темы, умалчивать, но не врать. – Если бы я могла выбирать, то, конечно, предпочла бы другого полицейского в качестве свидетеля, но это невозможно, поэтому придется продолжать с тем, который у нас есть. Я с ним работаю.

– Не понял. Рубио пригласила тебя в тюрьму, чтобы подать заявление о прекращении дела? Это не имеет смысла. Она могла бы сделать это в суде. Ей не требовалось тащить тебя в эту дыру. И Бантлинг присутствовал?

– Да. – Си-Джей начало слегка трясти.

– Еще кто-то?

– Нет.

– Только ты, Рубио и Бантлинг, запертые в камере? – Доминик наблюдал за тем, как после каждого вопроса она становится все бледнее и бледнее. Почему?

Си-Джей знала, что он за ней внимательно наблюдает, ищет ответ, и в эти минуты ответы легко читались у нее на лице. Она взяла сумку и прижала к себе.

– Доминик, пожалуйста. Это был долгий день. Бантлинг – ненормальный. Я не хочу об этом говорить.

– Си-Джей, что у него на тебя есть? Почему это дело так тебя расстраивает? В чем проблема? Ты можешь мне рассказать. Вдруг мне удастся что-то предпринять...

Боже, как бы ей хотелось, чтобы она могла с ним поговорить. Как бы хотелось, чтобы Доминик избавил ее от кошмара, может, подержал в своих объятиях и она почувствовала бы себя в безопасности, как в тот вечер, четыре недели назад. Теперь, больше чем когда-либо раньше, ей требовалось это чувство, потому что ее жизнь, казалось, выходила из-под контроля, снова выходила, как прежде.

– Нет, нет, как я и сказала, Бантлинг – ненормальный, и это все. Мне нужно домой. Поздно, а я устала.

Доминик наблюдал за Си-Джей, когда она брала портфель.

– А заявление может сработать?

– Нет. Проблем не должно возникнуть.

– Я могу посмотреть копию?

– Она у меня в кабинете, – соврала Си-Джей.

Она знала, что пресса будет смаковать все факты после того, как заявление официально подадут в суд и оно станет достоянием общественности. О ее изнасиловании начнут трубить все газеты, его станут анализировать двадцатилетние репортеры, пытающиеся сделать себе имя. А она снова, и снова, и снова будет переживать трагедию, пока публика об этом не забудет. И хотя Си-Джей знала, что это не послужит основанием для прекращения дела и ее отстранения, судье Часкелу не понравится, что она ничего не рассказала. Си-Джей также опасалась, что ее отстранит Тиглер и назначит другого государственного обвинителя, того, который не несет в зал суда багаж из намеков на нарушение профессиональной этики и личную заинтересованность в исходе дела. Си-Джей понимала, что ей следует ввести Доминика в курс дела перед тем, как заявление станет достоянием общественности, но не сегодня. Сегодня она не сможет.

– Хорошо. Давай я тебя провожу.

Доминик знал, что на Си-Джей нельзя давить, таким образом ее можно только еще сильнее оттолкнуть. Поэтому он решил сменить тему:

– Я попытаюсь дозвониться до Мэнни и спрошу, не хочет ли он поужинать. Я провел всю вторую половину дня, перебираясь из клуба в клуб на Майами-Бич, а там в эти часы не повеселишься.

Доминик запер зал заседаний и, когда они выходили из здания, помахал дежурному, который сидел в одиночестве в диспетчерской.

Они молча прошли к джипу Си-Джей, она забралась в машину. Прощание не будет сладким, как недавно.

– Спасибо, Доминик, – только и сказала она.

– Спокойной ночи, Си-Джей. Звони, если понадоблюсь. В любое время.

Она кивнула и нажала на газ.

Доминик повернулся и пошел к своей машине. Он несколько минут сидел на темной пустой стоянке и думал о том, что только что произошло, о странном поведении Си-Джей при упоминании имени Билла Бантлинга. Доминик оставил послание на автоответчике Мэнни, затем проверил собственный. Его сильно удивило постукивание по стеклу.

Это оказалась Си-Джей. Доминик опустил стекло.

– Боже! Не нужно так подкрадываться к людям. В особенности к вооруженным и на темных стоянках. С тобой все в порядке? – Он осмотрел площадку, ожидая увидеть машину Си-Джей с поднятым капотом.

– А то предложение поужинать, которое я слышала на днях, все еще остается в силе? Потому что я умираю с голоду.

Глава 53

Было восемь вечера, и Лурдес Рубио сидела за большим дубовым столом в пустом офисе и смотрела на диплом, полученный по окончании юридического факультета Университета Майами, и все еще раздумывала, как получилось, что день прошел настолько ужасно. Рядом с дипломом на стенах кремового цвета висели различные награды и грамоты, которых она удостоилась за годы работы.

Она помнила все слова клятвы, которую давала как адвокат перед старым судьей Фифлером, и тот ужасный пурпурный костюм с огромными плечиками, словно у защитника команды, играющей в американский футбол, который она надела на мероприятие. Это было четырнадцать лет назад. Судья Фифлер давно умер, пурпурный костюм она сожгла, а годы каким-то образом пролетели.

К большому разочарованию матери, Лурдес всегда хотела быть защитником по уголовным делам. Она мечтала защищать невиновных от попрания их прав и вторжения в их жизнь глаз. Лурдес верила во все то дерьмо, которое принимала за Евангелие на юридическом факультете. Затем она оказалась в реальном мире, в роли адвоката, и ее наивность быстро исчезла.

В мире не было места бездомным, никто не помогал психически больным. Адвокаты хотели денег и заключали сделки. Заваленные работой судьи желали ослабить нагрузку и спихнуть дела. Прокуроры стремились сделать себе имя. Для многих система правосудия являлась только средством для достижения собственных целей. И тем не менее Лурдес хотела работать адвокатом по уголовным делам.

До сегодняшнего дня.

Она справлялась с недостатками системы, оставив бюрократичную службу в должности государственного защитника, такого защитника назначает суд в случае бедности подсудимого, и открыла собственную адвокатскую контору. Как кубинка и женщина, имеющая собственную юридическую практику, она много лет боролась, стараясь сделать себе имя в области, где доминировали мужчины, где ее окружали мужчины. После восьми лет трудной работы она приобрела известность, выступая против самых лучших из них. Она стала одним из самых высокооплачиваемых и уважаемых адвокатов по уголовным делам в Майами. Лурдес Рубио добилась своего. Теперь же она скорее с отвращением, а не с гордостью смотрела на свой диплом. Она думала о своем подзащитном с презрением.

Как она могла угодить в капкан? Как она могла позволить насильнику бросить обвинение в лицо жертве, позволить использовать преступление, как инструмент для получения свободы? Она поступила таким образом, потому что в этой системе победить иногда означает вести очень жесткую игру, и Лурдес знала, что негодяй избрал верную тактику. Он добьется быстрой победы.

Лурдес стала складывать папки в портфель, собираясь идти домой и готовить ужин пожилой матери и, может, посмотреть фильм по кабельному телевидению, но вдруг остановилась и схватилась за голову.

Сегодня она приняла победу за справедливость и очень жалела об этом.

Глава 54

Хлоя Ларсон, симпатичная маленькая будущая юристка из района Куинс, теперь выросла и стала государственным обвинителем. Боже, как время безжалостно с ней обошлось! Он едва ее узнал, с этими мышиными волосами и старомодными костюмами, которые почти скрывали ее когда-то упругую задницу и аппетитную грудь. Но это лицо... Он никогда не забывал лиц. В особенности таких, как у Хлои. Именно поэтому он ее и выбрал – она была не просто хорошенькой, она была исключительно красивой.

И теперь он снова ее нашел. Прошло двенадцать лет, и он нашел ее, и они снова вместе. Выражение ее потрясающего лица, когда его бесполезная защитница сообщила ей новость, было бесценным. Просто бесценным. Шок. Затем испуг. И наконец, ужас. Хлоя попала в ловушку. Она вынуждена снова смотреть ему в лицо своими красивыми зелеными глазами, молча признавая, что проиграла.

Бантлинг сидел на жесткой койке, которая пахла старой рыбой и мочой, и ковырялся в зубах.

«Заткнись и сядь!» – вот что сказала его бесполезный адвокат. Вот что она орала. «Заткнись и сядь!» Кто она такая, черт побери? Ему нужно заново обдумать ее роль во всем этом. Раньше он считал, что Лурдес – хороший выбор, однако теперь... Но с другой стороны, Лурдес достала для него полицейские отчеты из Нью-Йорка, а они заменяли любой роман для чтения перед сном. Он получил возможность фактически узнать о том, что сделал, – со слов других. Посмотреть на все чужими глазами. Здорово было читать. И его адвокат помогла ему напугать до смерти мадам прокуроршу. Но неожиданно Лурдес сказала, что пока не может подать заявление и ей требуется провести дополнительное расследование. А он вынужден раздумывать, сможет ли играть против больших мальчиков из высшей лиги.