Возмездие - Джиллиан Хоффман

– ...его это не волновало, – продолжала Си-Джей. – Он ни разу ничего не спросил. Я знаю, он должен был почувствовать шрамы, поэтому сказала, что в свое время попала в аварию. Я просто это выпалила.

– А как он отреагировал?

– Спросил, не беспокоят ли они меня сейчас. Спросил, не больно ли мне, когда он их касается. Я ответила: нет, но прошло очень много времени с тех пор, как я была с кем-то близка. А затем он опять занялся со мной любовью. Очень медленно, очень нежно... – Си-Джей замолчала. – Мне не следует вам этого говорить. Это очень личное, и вы знакомы со всеми, о ком идет речь. Но вы единственный, кто знает всю мою историю и все, что сейчас происходит, Грег – доктор Чамберс. Я знаю, что влюбляюсь в Доминика, а может, уже влюбилась. Но не напрасно ли я думаю о нашем с ним будущем?

– Только вы сами можете ответить на этот вопрос, Си-Джей.

– Я даже не могу заставить себя рассказать ему об изнасиловании. Доминик никогда не должен узнать о Купидоне. Сейчас между нами столько тайн, столько лжи...

– А что с заявлением о закрытии дела? Разве вы не сказали, что в нем идет речь о вашем изнасиловании? Разве Доминик не узнает об этом, когда заявление будет подано официально?

– Да, в том варианте заявления, который мне вручила Лурдес, в деталях описывалось изнасилование. Но после того, как я поговорила с ней перед стенами тюрьмы, она, вероятно, задумалась. По крайней мере на какое-то время. Изнасилование не упоминается в заявлении, которое Рубио официально подала в суд неделю спустя. Часкел назначил слушание по заявлению на утро следующего вторника. На Хэллоуин. Конечно, Лурдес может еще меня удивить и вызвать Бантлинга для дачи показаний. Если это произойдет, то весь мир узнает о моей тайне.

– А как вы относитесь к этой возможности? Вашей неспособности контролировать эти события?

– Кажется, что все вышло из-под моего контроля. Но я не могу отказаться от этого дела. И не стану. А если это произойдет и я сломаюсь на глазах у всего мира, то я надеюсь, что... ну, что вы меня поддержите, что вы придете в зал суда. Потому что если Бантлинг начнет давать показания, я вполне могу снова сойти с ума.

– Если вы хотите, чтобы я вам помог, я помогу. Я приду.

Си-Джей почувствовала облегчение, по крайней мере один человек будет в ее углу ринга, если весь мир обрушится вокруг нее.

– Вам лучше прийти пораньше, чтобы занять место, – зал будет переполнен. Как я слышала, репортеры с канала Си-би-эс будут ночевать в палатке перед зданием суда.

Чамберс рассмеялся.

А Си-Джей размышляла вслух:

– Может, у Лурдес есть совесть. Может, она считает, что ее клиент врет насчет изнасилования. Возможно, она решит, что не следует таким образом строить защиту. Думаю, во вторник мы все узнаем.

Чамберс сложил руки под подбородком и поставил локти на колени.

– Я рад, что вы решили снова начать сеансы терапии, Си-Джей. Я хотел бы видеть вас по вечерам в среду, по крайней мере, пока слушается это дело. Я думаю, оно окажется еще большим стрессом, чем вы предполагаете.

Си-Джей улыбнулась:

– По мне можно сказать, что я схожу с ума? У меня дергаются лицевые мышцы? Я несвязно выражаюсь?

– Давайте до этого не доводить. Вы не делитесь происходящим и всеми связанными с делом событиями ни с кем другим, а этот фактор следует учитывать. Поэтому и нужна еженедельная терапия. Это не означает, что я считаю, будто вы снова сходите с ума, как вы выразились.

Си-Джей нервно кивнула. Если метаморфозы снова начнутся, она почувствует это или кому-то придется ей об этом сказать?

– Простите, что я закончила сеансы прошлой весной, не... не предупредив вас, – заговорила она тихим голосом. – Я хотела посмотреть, смогу ли идти по жизни сама...

– Больше ничего не говорите. Я понимаю. Важно то, что вы осознали: вы нуждаетесь в помощи и больше не будете все это переживать одна. А теперь расскажите, как идет дело, – продолжал Чамберс, меняя тему и быстро забывая о неловкой ситуации.

– Все встало на место. Федералы немного отступились. Думаю, Флорс ждет, как пойдет дело с заявлением Лурдес. Если я проиграю, он просто отметет меня в сторону и бросится вперед, изображая из себя героя, с обвинительным заключением. Если я выиграю, он вполне может сделать то же самое. Зависит от того, куда дуют политические ветры. Я только что получила документы на Бантлинга от врача из Нью-Йорка, – продолжала она. – По крайней мере диагноз. Часкел просмотрел документы и сказал, что только диагноз имеет отношение к делу, поскольку Бантлинг еще не ставил вопрос о своей невменяемости. Поэтому я включила диагноз и документы в список доказательств. Это даст еще одну привязку к Анне Прадо, а также еще шести девушкам, в крови которых судебные медики нашли галоперидол. Врач выписывал Бантлингу по двадцать миллиграммов галдола в день.

– Это очень высокая доза. А его до самого ареста лечил тот же врач? Как его фамилия?

– Доктор Файнбург. Да, время от времени. Он выписывал ему новые рецепты каждые три месяца.

– А какой все-таки диагноз?

Си-Джей затушила последнюю сигарету и устало вздохнула, перед тем как уйти.

– Приграничное расстройство психики с крайними и сильными антисоциальными наклонностями. Другими словами, он полный социопат. Словно мне требовался врач, чтобы это констатировать.

Глава 56

Утро Хэллоуина выдалось адски жарким. Уже два дня в Майами столбик термометра не опускался ниже восьмидесяти градусов при огромной влажности. А после обеда, как правило, разражалась гроза. Доминик стоял перед зданием прокуратуры. Он вспотел, и рубашка уже прилипла к груди. Было без пятнадцати десять, он едва успел.

Доминик сократил совещание по делу Купидона с директором Блэком и уполномоченным комиссаром полицейского управления Флориды, поскольку знал: он должен быть здесь. Хотя Си-Джей не просила его об этом и, вероятно, никогда не стала бы этого делать, Доминик знал, что должен прийти. Он видел, как Си-Джей выводит из равновесия одно упоминание имени Бантлинга, и неоднократно становился свидетелем ее странной реакции, напряженности, когда она была вынуждена находиться с Бантлингом в одном помещении. Глаза Си-Джей наполнялись страхом, тело охватывала дрожь. Последние несколько дней, на протяжении которых Си-Джей готовилась к слушанию по заявлению о прекращении дела, Доминик наблюдал, как она все больше уходит в себя. Она определенно переживала стресс, но не хотела обсуждать это с ним. Доминик все еще не знал, в чем дело, но чувствовал: страх у Си-Джей в глазах появляется не только из-за стресса от ведения дела об убийстве. И он знал, что сейчас должен находиться здесь, даже если она станет возражать. Он должен провести ее в зал суда сквозь толпу наглых надоедливых репортеров, любопытных зрителей и тех, кто, нацепив на лицо улыбку, молча молится, чтобы она провалилась. Он должен сидеть позади нее, пока она борется с невидимыми демонами, о которых ему не рассказывает.

Открылись стеклянные двери здания прокуратуры. Заметив Доминика, Си-Джей остановилась, и на ее лице появилось удивление, которое он заметил, несмотря на ее солнцезащитные очки. Она была одета в шелковый черный костюм, светлые волосы стянуты в пучок. На плече на длинном ремне висел портфель, а впереди себя она толкала тележку с тремя коробками, полными папок.

– Я предполагал, что тебе понадобится помощь, – наконец сказал Доминик.

– Я думала, у тебя совещание с Блэком, – медленно ответила Си-Джей.

– Было. Но слушание кажется мне более важным.

Это все еще было так ново – эти отношения, которые у них сложились. Хотя они вместе провели прошлую ночь, в эти минуты оба чувствовали себя неловко. Доминик не представлял, к чему приведут их отношения, к чему он хочет, чтобы они привели, но сейчас он точно знал: Си-Джей не желает афишировать их связь. Поэтому Доминик держал дистанцию, когда они переходили улицу к зданию суда, молча шли рядом, а он катил тележку с коробками.

Глава 57

Виктор Чавес нервничал. Черт, он весь покрылся потом, а проклятые репортеры сновали вокруг, словно стервятники. Они ждали, что дело провалится, и хотели первыми сообщить об этом всему миру. Чавес сидел на скамейке перед залом 2/8 и ждал, когда его вызовут для дачи показаний. Все собрались здесь. Все наблюдали. Сержант, лейтенант, ребята из отделения.

Фактически это был третий арест подозреваемого, в котором участвовал Чавес. Он думал, что отлично дает показания. Но конечно, те случаи нельзя было сравнить с Купидоном. И конечно, в тех случаях он так не обделывался. А теперь его вызывают свидетелем защиты на рассмотрение этого глупого заявления о прекращении дела. О признании незаконным его приказа остановиться. Его обыска. Мужик ездит по Майами с мертвой девушкой в багажнике, а он не имел права остановить машину? Что за чушь!

Сержант Риберо не выпускал его из виду с тех пор, как это случилось. Приходилось сообщать, что идет отлить во время дежурства, и Чавеса очень раздражало, что теперь к нему приставлены няньки. Но он знал, что будет гораздо хуже, если он все испортит теперь, в такой важный момент, когда защита требует признать открытие дела незаконным, когда все фиксируется в протоколе и включены телекамеры. Тогда он не только потеряет работу, но ему также предъявят обвинение. И конечно, этот чертов сумасшедший уйдет от ответа. Виктор должен все помнить до последней детали.