Фрэнк Синатра: Ава Гарднер или Мэрилин Монро? Самая безумная любовь XX века - Людмила Бояджиева

— Тысяча триста семьдесят грамм. Неполных двадцать восемь недель. Мертв. Какая жалость! — сказала она безжизненным тоном, занизив вес младенца почти на сто семьдесят важных грамм. Боже, какое ликование наполняло ее!

— Шансов у него все равно не было, — констатировал доктор. Он не сомневался в своей правоте: лишь через двадцать лет медицина сумеет выхаживать недоношенных младенцев, весящих более тысячи пятисот грамм. За тех, кто весил меньше, врачи до восьмидесятых годов и не пытались бороться. — Кислород и успокоительное внутривенно!

Завернув мальчика в салфетки, Клара спрятала его на своей груди и спешно скрылась. Кто посмеет сказать, что это не промысел Божий? Три месяца назад она окончила курсы «Жизнь» по выхаживанию недоношенных младенцев. Зачем? Странно, но, штудируя брошюры с рекомендациями о вскармливании и согревании недоносков, она думала о Фрэнке. Правда, она думала о нем всегда.

Теплые мягкие и влажные салфетки, две грелки, нагретые до тридцати пяти градусов, стерильный крахмальный пакет — он будет жить! Совсем крошечный, но он достался ей, Кларе, его истинной матери.

Через тридцать минут мисс Залежски уже была в больнице протестантского монастыря, где работала пожилая англичанка, вместе с ней посещавшая курсы «Жизнь». Матушка Ванесса оказалась на месте. Клара сказала, что ребенок ее, и препоручила его монастырским врачам. Сама она осталась ждать в холле. На третий день сестры поняли, что мать младенца ночует под лавкой на каменном полу. Ей дали прибежище и даже, как имеющую медицинское свидетельство, допустили к уходу за малышом.

Это были самые счастливые дни в жизни Клары — стеречь жизнь сына! Долгожданного, вымоленного. Ей выпал шанс выходить ребенка Фрэнка! Пусть он зачат не ею, но теперь он целиком принадлежит ей! Малыш под пластиковым колпаком в ярком свете теплой лампы был дороже всех на свете. Она не отходила от него и ночью — ведь опасность задохнуться во сне так велика для крохотного существа. Едва задремала, открыла глаза, как от толчка, — и сразу увидела его, посиневшего, недвижимого. Холодное мертвое тельце! Клара завыла зверем и от своего крика проснулась — малыш спал, посапывая носиком, из которого надо было регулярно, с превеликой осторожностью, извлекать корочки.

Чудо, чудо. Клара знала, что при таком сроке беременности рождается живым только один ребенок из ста. А выживает лишь каждый пятый. Шансы мизерные и, даже если малыш не умрет, риск дефектов очень велик. Задержка умственного развития, тугоухость…

Клара не думала об этом — ведь у нее был самый замечательный и благословенный ребенок на свете. Согревание, повышенная влажность, стерильность, питание через зонд через каждые три часа…

Через пять месяцев Мартин — так Клара назвала сына — был отпущен с матерью домой. Он весил три килограмма и мог самостоятельно сосать молоко. И что за радость была, когда малыш поймал ртом соску и зачмокал! Клара с умилением всматривалась в крохотное личико. Он старался выжить! Он знал, что за кровь течет в его жилах…

Женщину с ребенком в голубой корзинке для младенцев видели в автобусе, идущем к аэропорту. В клинике о ней вскоре забыли, поиск не затевали — нашли в кармане оставленной униформы письмо от умирающей матери, призывающей дочь к себе. О больной матери Клары знали и справедливо рассудили, что дочь уехала к ней.

Дальше добрый Боженька устроил все совсем просто. Мать Клары умерла, так и не дождавшись дочери, но оставив ей наследство. И немалое. Этих денег Кларе Залежски хватило, чтобы купить маленький домик в теплом штате и растить сына без нужды.

«Соленый дар аплодисментов»

Фрэнк только что вернулся с просмотра фильма «Отсюда в вечность» и находился под впечатлением случившегося. Зал долго аплодировал стоя. Синатра получил множество самых искренних поздравлений. Даже недруги были потрясены — никто не ожидал, что в смешливом актере веселых мюзиклов скрывается мощный трагический потенциал. Накопившийся за последние годы драматизм нашел выход. Синатра блестяще сыграл Анджело — молодого итальянца, солдата американской армии, забитого насмерть в тюремных застенках. Вот где пригодились впечатления с Итальянского фронта! Похоже, Господь и в самом деле вознаграждает за добрые поступки.

Предстоял банкет по случаю завершения фильма, а ему хотелось побыть одному, помечтать о новой жизни, которая начнется с появлением ребенка. Его и Авы. Жизнь должна сильно измениться. Пора, уже тридцать шесть. Конечно же конечно у них будет ДОМ! Настоящий семейный дом, как мечтает Ава! Теперь все пойдет по-другому.

Но зазвонил телефон, известие покончило разом со всем: с будущим, с настоящим, с верой в покровительство свыше…

— Я о-о-очень с-с-сожалею, но у м-м-иссис Гарднер случился в-в-в… выкидыш… — врач заикался от волнения.

Фрэнк долго сидел, словно пораженный громом, потом напился, уснул. Проснулся от телефонного звонка: его поздравляли с премьерой! Телефон звонил и звонил, слова восхищения лились рекой. А зачем они теперь? Издевка!

Задрожав от гнева, он швырнул бокал в дверь, и тот со звоном рассыпался на куски. Легче не стало. Хотелось громить, крошить в порошок, размазать об стену ту сволочную субстанцию, которая не имеет лица, тела, голоса. Но именно она под именем Судьбы или Надежды способна предать, заманить и растоптать человека. Беззащитного, разомлевшего от любви и тепла, готового распахнуть свое сердце для радости и сострадания…

Все было ошибкой, понял он с бесповоротной очевидностью. Безумный брак, безумная влюбленность, безумная ревность… Да все здесь — сплошное безумие. Страшно оглянуться на прожитый кусок жизни — словно прошел по личному минному полю. Он шел, а вокруг погибали — вера в себя, вера в любовь, вера в будущее. Погибла и надежда спасти брак с Авой. Хотя бы во имя маленького человечка, который должен был появиться на свет.

Днем позвонила Ава.

— Ничего не вышло. Ты в курсе?

— Детка, — пробормотал он в телефонную трубку, — мне сообщили… Я… я не знаю, что сказать… мне жаль… Тебе очень больно?

— Все уже прошло. Завтра выпишут. Африканские эпизоды почти отсняты, скоро буду дома. — В ее голосе не было ни горя, ни радости. Депрессия — это так естественно для несостоявшейся матери. Ава зевнула. — Извини, мне сделали укол. Я лучше посплю…

Фильм «Отсюда в вечность» был воспринят на ура. Актерское искусство Синатры получило очень высокую оценку профессионалов. В марте 1954 года Фрэнк был удостоен «Оскара» за лучшую мужскую роль второго плана, хотя соревноваться ему пришлось с такими звездами, как Берт Ланкастер и Монтгомери Клифт.