От кочевья к оседлости - Лодонгийн Тудэв

Сунув сверток с деньгами за пазуху, старый Пил поспешил к Ванчигу. Возле большой белой юрты стояло множество оседланных коней, хотон был буквально набит связанными овцами. Едва войдя внутрь, старик оторопел. Напротив входа сидел сам председатель Дооху. Юрта была переполнена людьми, и на появление нового человека никто не обратил внимания. Разговор шел крутой. Ванчиг не успевал отбиваться от наседавших на него аратов.

— Где мои овцы? — допытывался один.

— Продал.

— Давай деньги! Ты ведь выручил за них вдвое больше, чем мне заплатил.

— Куда спешить? — огрызнулся Ванчиг. — Я вам всем услугу оказал. Должно же кое-что и мне перепасть.

— Верни мне моих восемь овец и одного барана. Ты еще, я вижу, не успел их продать. Вот твои поганые деньги! — наступал другой арат.

Пил с трудом нашел свободное местечко в юрте и стал слушать. Ясно было, что не он один оказался в дураках. Ванчиг и Гончиг обманом скупили овец и приготовились гнать их на базар. Затея их, однако, не выгорела: в самый последний миг нагрянул председатель в сопровождении обманутых аратов. Ванчиг понял, что придется вернуть скот.

— Вот и я говорю, — осмелев, подал голос Пил, — возьми свои поганые деньги, верни овец.

— Да ты в своем ли уме, старик? — озлился Ванчиг. — Мы с тобой в полном расчете.

— По какой цене вы отдали овец? — спросил председатель.

— По семьдесят пять.

— Ну и наглец же ты, Ванчиг! Вконец разорил старика. Верни ему овец, не то худо будет.

Пришлось хитрецу отдать овец из своей собственной отары.

— Насколько я знаю, овец у вас немного, вы хотите, как и полагается, оставить пятнадцать для себя. Так? — спросил старика председатель.

— Да, — подтвердил старик.

Председатель тут же достал блокнот и сделал в нем пометку.

СТАРЕЙШИНА БОЛЬШОЙ СЕМЬИ

Повторное обобществление скота в объединении «За коммунизм» в общем и целом прошло вполне успешно. Отдал несколько своих овец и Пил. Теперь он все чаще брюзжал дома:

— Ты, старуха, получше присматривай за общественной скотиной. Мало заработаем — ноги протянем.

— Без тебя знаю, — сердилась жена.

Однажды старик отогнал стадо сарлычих на дальний выпас: в то лето травостой там был особенно хорош. Денек выдался дивный, так и сверкал золотом, но ему суждено было оставить мрачный след в жизни старого арата и его жены.

Время на пастбище пролетело незаметно. Вот уж и синие сумерки затопили окрестность. Пил погнал стадо обратно. С невысокого холма он глянул в сторону своего дома. И вдруг обомлел. На месте, где стояла его юрта, полыхал огромный, до неба, костер. Вокруг него, как подбитая птица, металась одинокая фигурка.

Пил пустил свою старую кобылу во весь опор, но все равно опоздал. Юрта сгорела дотла, со всем немудреным скарбом, скопленным за долгую жизнь. Как это случилось — представить себе нетрудно. Старуха оставила по привычке огонь в очаге. Вырвалась из него шальная искра, попала на кусок масла, что лежал рядом, а там, глядишь, и пламя занялось. Старухе ли погасить пожар?

— Давно началось-то? — удрученно спросил он.

— Когда я гнала телят домой, — бескровными губами прошептала старуха. Она задыхалась, жадно, по-рыбьи хватала воздух. По черному, закопченному лицу бежали струйки слез, она даже не пыталась их утереть. Страшно отчужденное ее лицо чем-то напоминало зловещую маску из мистерии Цам. Пил преисполнился жалости к верной подруге своей жизни.

— Да не реви ты, старая! Так, стало быть, распорядилась судьба. — Пил крепился изо всех сил, не поддаваясь отчаянию. — Не так уж велика беда. Мы с тобой целы и невредимы. И скот тоже — и наш и общественный. Кто-нибудь приютит нас, мир не без добрых людей. На худой конец построим пока шалаш. По счастью, и деньги, что нам выдали в объединении, не сгорели — при мне были.

Ту ночь старики провели у соседей. Потом начались мытарства. Пил нигде не мог раздобыть ни теса, ни подтоварника, чтобы отстроить юрту. А ведь и кроме того им надо было много всякого добра. Прежде всего постельное белье, одеяла и немного посуды. Список всех необходимых им вещей Пил хранил в голове. Старик берег деньги для постройки жилища, но однажды все же не выдержал и за двадцать тугриков купил отменный чугунный казан для старухи.

О постигшем их несчастье знало все объединение. В глубоком сочувствии араты ожидали, что предпримет правление.

Председатель вызвал Пила в контору.

«И зачем ему понадобилась такая старая развалина, как я? — недоумевал старик. — Но делать нечего, придется съездить. Заодно и разнюхаю, как там насчет стройматериалов».

Председатель встретил тепло, дружески. Поинтересовался, как случился пожар. Выслушав бесхитростный рассказ старика, сказал с улыбкой:

— Пойдем-ка, я вам кое-что покажу.

Зайдя за контору, Дооху показал на небольшую, крытую новым белым войлоком юрту. Впрочем, не такая уж она небольшая. Пятистенка. Целая семья свободно разместится.

Председатель подвел старика к свежеокрашенной двери.

— Принимайте юрту, Пил-гуай, и живите себе на здоровье. Это вам от объединения.

Старик так и обомлел.

— Я не ослышался, сынок? — робко выговорил он, стиснув от волнения сухонькие кулачки. — Во сколько же она мне влетит, этакая-то красавица?

— Это вам подарок. От объединения.

Пил вошел в юрту. На него пахнуло чудесным запахом струганых досок и нового войлока. В юрте стояло все необходимое для жизни. Не забыты были даже ситцевые пологи над кроватями. На женской половине — зеленый, с желтыми цветочками, на мужской — синий с голубым.

Старик заметался, как заяц. Выскочил из юрты, несколько раз обежал ее, затем отошел подальше и долго любовался своим новым дворцом. Только опробовав, хорошо ли открывается крышка дымового отверстия, перевел наконец дух.

— Дедушка, — сказал председатель, — объединение сегодня же выделит вам подводу, и вы сможете перевезти эту юрту к себе. Представляю себе, как обрадуется ваша супруга.

— Что там супруга — все будут поражены. Даже богач Цамба и Лувсанпэрэнлэй. То-то будет завистников!

— Люди будут радоваться за вас, а не завидовать, — довольно засмеялся Дооху.

— Надолго ли даете мне юрту? — с замиранием сердца спросил старик.

— Навсегда, Пил-гуай.

Лишь тогда наконец Пил осознал, что все их с женой беды позади.

— Чем я заслужил столь великую милость?

— Милость? — удивился председатель. — Вы равноправный член нашей большой семьи. Можно сказать, ее старейшина.

— Как ты хорошо сказал! — растрогался старик. — Только теперь я понял, что такое настоящее счастье.

Вскоре Пил предстал перед женой в роли доброго волшебника. Но лишь по прошествии нескольких дней старуха наконец почувствовала себя настоящей владелицей новенькой, как из рук творца, пятистенки.

Преисполненный благодарности, Пил решил закатить настоящий пир для соседей. Пусть все радуются с