Кто не думает о последствиях… - Данил Корецкий

– Взрыв был таким мощным, что оставил воронку двадцати метров в диаметре, все улики и вещественные доказательства уничтожены, тела погибших разорваны на куски… Генетическая экспертиза идентифицировала останки профессора Нилофера из Исламского университета, а также Парвиза и Сохраба. Там еще были подсобные рабочие, которые никому не интересны. Один из них остался в живых, это он убежал и навел ксировцев[53] на лагерь…

Рассказчик сам был в форме капитана Корпуса стражей революции, и поскольку так отстраненно говорил о своих коллегах, можно было предположить, что он отождествляет себя с какой-то иной общностью. Так оно и было. Должность капитана КСИР служила прикрытием для активного члена организации «Великий Джихад» Шапура Афшари, поэтому своими братьями он считал не какого-то профессора и, уж конечно, не каких-то рабочих, а соратников по борьбе Парвиза и Сохраба. А тем более того, кто сидел перед ним, занимал гораздо более высокое положение в организации и, по существу, не просто слушал его рассказ, а выслушивал отчет подчиненного.

– Причиной побега стало плохое обращение с рабочими, – продолжил Шапур. – К тому же они заглянули в ящики и обнаружили взрывчатку… И предположили, что их обязательно убьют…

– И не ошиблись, – кивнул слушатель. Он был в зеркальных очках-хамелеонах, дорогом европейском костюме – сером, с перламутровым отливом. Крахмальная белая сорочка расстегнута, в вырезе видна волосатая грудь. Бросалось в глаза, что он следит за собой: полированные ногти, ухоженное, тщательно выбритое лицо, аккуратно уложенные блестящие черные волосы с идеально ровным пробором, в котором просвечивала розовая кожа.

– Официально признано, что в лагере находились торговцы оружием и взрывчаткой, которые маскировались под геологов, проводивших какие-то изыскания. А взрыв стал результатом несчастного случая…

– Не очень-то убедительно, – хмыкнул слушатель.

– Это никого не волнует, Мухаммад, – покачал головой капитан. – Главное, что версия охватывает происшедшие события и всех устраивает. В немалой степени ее формированию способствовали наши братья в штабе Корпуса. Думаю, она устраивает и наш Центр.

Тот, кого он называл Мухаммадом, бросил в рот очередную маслину и откусил намазанный хумусом лаваш. Капитан не знал ни про «Дугу», ни про «точки», его использовали втемную.

– Не знаю, Шапур, – вполне естественным тоном ответил он и посмотрел на часы. – Мне неизвестно, что происходило в Деште-Кевир. И как оценили эту версию в Центре, тоже неизвестно. Я приехал только принять у тебя информацию. И передать ее кому надо. Ты же знаешь, как это делается…

– Да, знаю, – Шапур Афшари кивнул. – От меня требуется еще что-нибудь?

– Нет, брат, этого вполне достаточно. Выпьем кофе?

– К сожалению, не могу. Мне надо возвращаться на службу.

Они тепло распрощались, обнявшись и троекратно соприкоснувшись щеками. Потом капитан ушел, а человек в дорогом костюме неспешно пил кофе и смотрел в окно. Ничего подозрительного он не замечал: обычные люди ждут обычного автобуса, площадь тоже самая обычная, несколько мальчишек бросаются зажженными спичками, нет ни одной машины, в которой могут находиться бойцы из группы антитеррора… Но это не успокаивало: захваты всегда происходят в самой обычной обстановке, когда ничто не предвещает опасности… Человек посмотрел на часы и заказал еще кофе.

На самом деле его звали не Мухаммад. У него было много имен, постоянно обновляемый набор паспортов, он умело менял внешность, и в разных частях земного шара его разыскивала полиция, как нескольких совершенно разных преступников. Контрразведкам европейских стран и США он был известен под прозвищем Ханджар и входил в число самых опасных террористов мира. Аккуратная интеллигентная внешность офисного работника была обманчивой. Свое прозвище он получил после захвата телестудии в Барселоне. Власти не выполнили его условий, и он зарезал пятерых заложников – одного за другим. И скрылся через канализацию…

На пыльной площади остановился обшарпанный автобус с проржавевшими крыльями. Продираясь сквозь хлынувшую в него толпу, наружу вырвались несколько пассажиров. Ханджар впился взглядом в высокого худощавого парня, на котором была длинная белая рубаха, широкие черные штаны и сандалии на босу ногу. В левой руке он держал свернутую трубочкой газету. Не оглядываясь по сторонам, парень пошел вдоль площади, совсем близко миновал окно, так что можно было хорошо рассмотреть его лицо. Да, это настоящий курьер. Он скрылся в переулке. Никто за ним не шел – еще один хороший признак…

Ханджар медленно, смакуя каждый глоток, допил вторую чашку. Парень вернулся, пересек площадь и скрылся из глаз, теперь навсегда. Что ж, ничего подозрительного не выявлено, надо идти. Если он не ошибся и враги не перехитрили матерого волка, то все обойдется. Ну, а если нет… Значит, такова воля Аллаха. Рано или поздно его жизненный путь оборвется, и он к этому всегда готов…

Положив на стол десять риалов, Ханджар вышел на улицу, незаметно осмотрелся. Автобус уехал, кроме мальчишек и двух женщин в хиджабах, вокруг никого не было. Он быстрым шагом направился по следам связника, зашел в переулок, прошел сотню метров вдоль глухих стен и высоких оград, наконец, поравнявшись с четвертым домом по правой стороне, увидел вертикальную полосу, проведенную мелом по неровной каменной кладке старого забора. Над ней, в щели между камнями, торчала смятая сигаретная пачка. Не замедляя шага, он вынул ее небрежным жестом рассеянного человека, будто просто от нечего делать провел рукой по забору. Неспешно сунул в карман то, что находилось внутри, а пачку выбросил в конце квартала. Потом свернул за угол и вышел на соседнюю улицу, где терпеливо ждал немолодой таксист с пышными усами и печальным взглядом.

– «Холидей Инн», – сказал он, садясь на заднее сиденье раздолбанного «Форда».

Хотя Ханджар жил совсем в другом месте, он уверенно зашел в вестибюль отеля, нашел компьютер и, достав только что полученную флешку, вставил ее в USB-порт. Там было срочное сообщение. Он прочел его дважды и запомнил наизусть. Потом стер, вышел на улицу, прошел к шумному базару и выбросил носитель в выгребную яму уличного туалета. Потом целеустремленно, как ракета, получившая полетное задание, устремился к поставленной ему цели – в Россию, в Дагестан. Там его уже ждали.

Дагестан. Махачкала

Гость, не дошедший до территории ответственности Абу Хаджи, видимо, был очень важной птицей, потому что менее чем через сутки после доклада «Первому» от него пришло распоряжение: встретить специального эмиссара с особыми полномочиями, обеспечить выполнение стоящих перед ним задач и беспрекословно исполнять его приказы. Абу Хаджи вздохнул. Он не любил визитов представителей Центра: одно дело направлять отчеты с фотографиями, а другое – показывать свою работу «вживую»… Кто знает, как оценит уполномоченный деятельность амира Дагестана… Но делать было нечего.

Из Тегерана Ханджар прилетел в Баку, оттуда автобусом добрался до пограничного автомобильного пункта пропуска Самур – Яраг-Казмаляр, откуда частный таксист, специализирующийся на извозе между сопредельными странами, привез его в Махачкалу. Каждый раз Ханджар предъявлял новый паспорт, поэтому никаких следов в пограничных компьютерах не оставил – согласно документам, границы пересекали разные люди, не имеющие с ним ничего общего. И выглядел он совершенно по-другому – европейский лоск исчез вместе с костюмом, теперь на нем была рабочая брезентовая куртка, неопределенного цвета рубаха и штаны, заправленные в резиновые сапоги, за спиной – потертый рюкзак. От тщательно уложенной прически ничего не осталось – иссиня-черные волосы небрежно торчали во все стороны, щеки покрывала не успевшая еще отрасти как следует щетина.

В Махачкале Ханджар, который здесь именовался Мухаммадом, тщательно проверившись, пришел по условленному адресу и назвал пароль. Дежуривший здесь больше суток Маомад пригласил его в комнату, накормил хинкали и сообщил своему шефу о прибытии долгожданного гостя.

Абу Хаджи не заставил себя долго ждать: он жил на съемной квартире и тоже находился в постоянной готовности. Через двадцать минут амир «Дагестанского фронта» радостно обнял приезжего, исколов его настоящей – густой и колючей кавказской щетиной. Первое впечатление его разочаровало: уполномоченный был похож на обычного крестьянина, только гладкие руки подсказывали, что впечатление ошибочно.

После приветствия и обязательных расспросов о том, как гость добрался (на что, вопреки традиции, следовали краткие и обтекаемые ответы), Абу Хаджи присел с Мухаммадом за стол. Он только что пообедал, а потому лишь отломил и съел кусочек лаваша, чтобы символически «разделить хлеб-соль». Под пристальным взглядом приезжего пояснил: