Агент влияния - Александр Анатольевич Айзенберг
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Он разорился. Одним словом, выборы. Все гонорары лучшего адвоката и деньги, необходимые для выборов – есть вещи несопоставимые. Его финансировали, разумеется. Он – сулланец. Сулланцы и финансировали – у кого и быть деньгам – после проскрипций. Почему? Цицерон, судя по косвенной информации (см. «Монета»), предложил некие финансовые схемы, которые не сработали, и он оказался в долгах. Не мог не оказаться, поскольку не Веррес и так воровать не умел. А возможно, и не желал. Но. Что же такое происходит с лучшими людьми?.. Нет, не об оптиматах речь. О лучших людях.
Вот удивительное дело: все время идет борьба с коррупцией. Зачем это нужно? никто не знает. Говорят, что знают. Говорите вы тоже. Интересно, что большинство борцов не подозревает о наличии борьбы нанайских мальчиков. Или делает вид. А чудная штука, между прочим.
Кто-то скажет… (возможно):
– Ах, Цицерон!
А что такое? Цицерон – не человек? И он такой себе – условный борец. Точнее, он – республиканец. Близкий к оптиматам. И лелеющий надежду все вернуть. Просто: «Все тот же сон!»
Однако Марк Туллий не из Старгорода. Он из Рима. А был… был некто… слишком хорошо разобравшийся в природе Вечного города. Судьба его – горька, но суждение его не смогли опровергнуть.
Югурта узнал… мог и промолчать… молчание – золото (это – широко известно). Зато слишком догадливый нумидиец вошел в историю – и его услышали…
Все равно это звучало обнадеживающе для интересантов: «О, продажный город, он погибнет, как только найдет покупателя»…
«Urbem venalem et mature perituram, si emptorem invenerit».
Иначе говоря, продавцы дорожились, но продавали. А парфяне покупали. Жизнь дороже.
И ладно с Римом, его сенатом, теперь к истинным демократам – в колыбель! в Афины!
471 год до н. э. В результате неважно чего Фемистокл (именно, Фемистокл – герой Саламина!) был подвергнут остракизму, позднее обвинён в дружбе с персами (с персами!) (мидизме), в тайной связи со спартанским полководцем Павсанием и осуждён. После долгих скитаний бежал к персидскому царю Артаксерксу…
Какая долговременная традиция – парфяне… персы… парфяне… персы… покупатели… их золото…
Вероятно, Цицерон восторгался такого примерно содержания историческим эпизодом (он увлекался историей Эллады):
Фемистокла ввели к царю. Он, пал ниц перед ним. И тогда Фемистокл сказал: «К тебе, царь, пришел афинянин Фемистокл, изгнанник, преследуемый эллинами. Много зла видали от меня персы, но еще больше добра, так как я помешал эллинам преследовать персов, когда, благодаря спасению Эллады, безопасность родины дала возможность оказать услугу и вам.
И лучше показать тебе свое великодушие, чем для того, чтобы удовлетворить свой гнев: сохранив мне жизнь, ты спасешь человека, прибегающего к тебе с мольбою, а, погубив меня, погубишь того, кто стал врагом эллинов».
Или, например… Павсаний, сын Клеомброта…
После сражения начал вести переговоры с персами, преследуя далеко идущие личные цели. Был отозван в Спарту, где вскоре открылось его предательство.
Ах – ах, Цицерон… Красс все-таки вырвался из Рима. На войну. Прямо, как юный пионер. Пенсионер – пионер. Аромат маразма крепчает. И известно, а деньги-то тю-тю. Дорого держать армию, а удалось убедить и самого Красса не добиваться сенатского финансирования, и сенат не финансировать Богатого. Конец войне? Здрасьте! Упорство его дорогого стоит. В отличие от ума в старости… Увидим.
Появляется гениальная в кавычках идея: ограбить Храм в Иерусалиме. Ограбил. Причем, дважды: в первый раз получил отступное, чтобы не грабил, а потом тупо ограбил. А что такое? Мы, Красс – царь… Еще нет. Но уже близок к тому, чтобы стать императором. А пока…
Точнее уже, он проигрывает еще две тайные войны. Его прокляли свои… римские боги. И он навлек на себя проклятие за ограбление Храма в Иерусалиме. Многовато.
Проигранные религиозные войны – совсем не мелочь. Деревенский жрец в Африке мог сказать здоровенному негру, вцепившемуся в дубину, чтобы тот умер, и дубина не помогала… падала на землю вместе с хозяином. А тут…
– Ничего, – вероятно, думал свою крепкую думу Марк Лициний.
– Зато я стал императором!
И, правда, захватил какую-то захолустную Зенодотию – и его провозгласили императором. Республиканским. И что? А ничего. Его со всеми легионами завели в пустыню, где, наконец, появились парфяне. Как обрадовался Красс! Старый и одуревший человек, что с него взять… Да, Богатый… Был… Да, ограбил, но это все же сквозь пальцы… Дорогая игрушка армия. Да, победитель Спартака. А когда это было… И ненавидимый всеми. И Цицероном.
Да, и мелочь. Парфяне Родину защищали.
Итак, вот – парфяне! Вот победа… парфян. Оказалось, ничего не знает Красс ни о вооружении, ни о тактике, ни о стратегии… ничего не знает о парфянах, а те знали все. И Карры. Да, везде написано: «Карры». А есть еще имя: «Харран». Туда пришел Авраам… Там нашел спасение Иаков… Там начиналась судьба народа Израиля. Там осквернителю Храма отрезали голову.
Парфяне залили золото в глотку голове Красса. Эту голову вынесли в «Вакханках» вместо головы царя Пенфея. Видно, и с Дионисом не срослось у римлянина. Не стал он царем.
Бей своих, чтобы чужие боялись! Однако у героев гражданских войн с чужими, как правило, получается хуже.
Рок.
Гражданская война
– Цицерон – император! Слава Цицерону!!!
Легионеры гремели копьями о щиты. Грохот стоял ужасный. Победа была полной. Вина не жалели.
_________
– Представляете, Цицерон популярен в легионах. И благодаря победе над какими-то горными племенами. Солдаты провозгласили его императором.
– А кое-кто так мечтает об этом! Но никак!
– Ну, я скажу. В Кампании Цицерон был назначен по жребию наместником Киликии. И говорят… Он отправился в свою провинцию с большой неохотой и в письмах друзьям часто писал о своей тоске по Риму… тем не
