Искусственный отбор - Сергей Джевага

Логично? Вполне. Но выводы, к сожалению, никак не помогали придумать, как перехватить Кима. Спутниковый телефон, добытый в тайнике Кима, тоже помог мало. Кириллыч отдал знатокам, приплатил «бандитской» монеткой, изъятой в тайнике азиата. Но без толку, ребята лишь пожимали плечами – отыскать новый номер пользователя по старому невозможно.

Жаль. Разговор с подельником старшего мог открыть многое, если не все.

Пустой желудок напомнил о себе душераздирающим бульканьем и ворчанием. Изгой понял, что в очередной раз застыл столбом посреди комнаты, по сотому разу раскидывая пасьянс из скудных сведений. И решил: мучить мозг с голодухи – жестоко.

Вернулся в спальню и снял пропитанную потом одежду, обтерся мокрым полотенцем. Натянул джинсы, свежую футболку, сверху накинул легкую куртку с капюшоном. Оценивающе посмотрел в зеркало и махнул рукой – сойдет. Соседи знают, что он болеет, да и вечер, ветер прохладный. Если кто и удивится, спишет на хворь.

Пошарив под матрацем, Игорь взял несколько кредиток, вытащил из-под кровати пластиковый коробок. Достал игломет, зарядил и поменял баллончик со сжатым газом, сунул оружие в карман.

В ящике лежали и пара светошумовых гранат, самодельная бомба, начиненная обрезками железа, пузырьки с нашатырем. Скудно, конечно, но законник и не надеялся держать тут оборону. Есть пожарная лестница и тончайший шнур, протянутый из окна кухни к зданию чуть поодаль. А там – спуск в подвал и длинный лаз, в конце которого ждет тайник. Кроме того, имеется и пара запасных схронов: на крыше, и в граничащем с Диким лесу…

Вернув коробок обратно и обернувшись к выходу, Миронов вдруг услышал неуверенные шаги на площадке, сопение и кряхтение. Сунул руку в карман, но оружие вытащить не успел, так как дверь с грохотом распахнулась и ввалился Васька.

Очевидно, не ожидал, что будет открыто, сдуру попробовал толкнуть, и в итоге чуть не грянулся на пол.

Длинный и худой как хлыст, необычайно бледный, с взъерошенными светлыми волосами и клочковатой щетиной, еще более вытянутым, чем обычно лицом «программист» являл собой монумент тому, что случается с людьми после затяжных посиделок и долгого пребывания в Сети. Ах да, рваные шорты и футболка с пятнами кофе прилагаются.

– Э-эм… – только и сумел выдавить парень. Острый кадык дернулся на длинной цыплячьей шее, глаза сфокусировались. – Привет. Спросить хотел. Игорек, у тебя от головной боли что-то есть?

– Завязывал бы ты с таблетками, дорогой друг, – с искренним сочувствием посоветовал бывший агент. А про себя кивнул – обычное дело.

Василий не просто сидел в Сети время от времени, он там жил. Нервная система истока переносила подобное издевательство с трудом. Лекарства сосед ел пачками, запивал алкоголем, и ходили слухи, будто перешел на зелье покрепче. Злые языки могут наболтать и не такое, особенно если принадлежат старушкам, ненавидящим беспокойного поселенца всей душой. Но сейчас сквозь кисловатый пот и перегар пробивался четкий запах ванили, зрачки казались остриями иголок.

Подсел на Пушок?

– Так есть что?

– Нет. Лучше отдохни денек-другой. Сгоришь.

Гость неуверенно потоптался на месте, вздохнул и, уныло махнув на прощанье рукой, удалился. А изгой подумал, что Ваську наверняка угостил Сталкер. Подленький характер, известный торговец разным дерьмом. И слухи давно гуляют, что крепко повязан с Красным районом.

Синтетический наркотик стоит немало. И все равно слишком многие гибнут от передозировки, соблазнившись той легкостью мышления и радостным восприятием мира, что дает коварная дрянь. Но вряд ли «программист» наскребет денег на продолжение банкета, следовательно, и беспокоиться не о чем.

Пожав плечами, Игорь решил устроить «промывку мозгов» Василию чуть позже. Сейчас некогда. Вечер, торговцы ждать не будут, а есть ой как хочется.

В подъезде беглый законник натянул капюшон, вышел на тропинку, ведущую в обход затаившихся на скамейках «фашистов». Краем глаза заметил и дядю Ваню, который сосредоточенно скармливал огню сухие поленья, и Саню-барда, воюющего со старой гитарой, и унылого Ваську. Последний что-то говорил остальным – видать просил ссудить «на лечение».

Пропетляв между домами, Миронов оказался на соседней улице, заброшенной и напоминающей густой лес.

За кронами маячили здания с пустыми черными окнами и просевшими крышами, в воздухе плавали ароматы сухой листвы. То тут, то там виднелись юркие фигурки, из зарослей доносились голоса – рощицу давно облюбовали ребятишки. Строили бесчисленные шалаши, вовсю гоняли мяч на ближайшей поляне, пытаясь забить в «ворота» обозначенные грудами битых кирпичей. Несколько девочек понарошку поили чаем тряпичных кукол. Часть детей азартно резались в «фишки» – потертые и перебывавшие во многих ладошках пластиковые кругляши, на деле являющиеся обыкновенными сувенирными жетонами из супермаркетов.

Несколько ребят постарше вежливо поздоровались, младшие вторили, но большинство не заметили прохожего. А изгой молча поразился плещущейся на поляне энергии и радости.

Определенно цивилы собственными руками убили детство, придумав систему удаленного воспроизводства. Быть может потому многие из молодняка Пангеи и кажутся такими половинчатыми, что пропустили нечто важное. Кто-то как робот, запрограммированный с рождения, карабкается по социальной лестнице, уж и не думая, зачем и для чего. А кто-то начинает беситься, ударяясь в пьяный разгул, стараясь заглушить непонятную тоску алкоголем и наркотиками…

Задумавшись, бывший агент и не заметил, как преодолел лесок, вышел на Торговую площадь.

По правде сказать, площадью ее обозвали достаточно условно – просто большая поляна в окружении вековых дубов и тополей. Заставлена грубыми столами-прилавками, со всех сторон к пятачку вытоптанной травы вели десятки тропинок. Наверное, лет сто назад это была транспортная развязка, кольцо. А может, здесь стоял дом. Но теперь из-под дерна выглядывали лишь безликие обломки бетона, а под сенью деревьев на гранитном постаменте прятался обточенный временем чугунный бюст. И не понять кому: окислился и растрескался так, что стал похож на бугристый шар.

Последняя пара торговцев как раз складывала товар на деревянные тачанки, но при виде позднего клиента задержались. Игорь разжился несколькими кольцами домашней колбасы, куском сыра и караваем черствого хлеба. Вдобавок приобрел килограмм помидор и столько же искусственного мяса в гермоупаковке. Отошел и тут же достал из пакета теплую колбасу, принялся жадно рвать зубами. Такое впечатление, будто желудок растворял пищу за доли секунды, ворчал и хрипел, требовал еще.

На какое-то время он попросту выпал из реальности, утоляя зверский аппетит. А когда очнулся, обнаружил, что забрел не туда. Тропку перепутал. Приметная девятиэтажка с обгрызенным верхом маячила далеко слева, вокруг шумели тонкие сосны, а за ближайшими зарослями маячило какое-то строение.

Сообразив, куда занесли ноги, Миронов тихо ругнулся. Сквозь ветви проглядывал сруб храма: наполовину сложенный из старых железобетонных плит, наполовину – из неошкуреных бревен. Вон и купол с грубым крестом наверху, а чуть дальше длинные бараки, обширный двор с хозяйственными пристройками.

Здесь резко пахло хвоей и дымом, царила зловещая тишина. Здание выделялось пятном мрака в сгущающихся сумерках, крест подпирал алеющее небо. Отчего-то показалось, что от стен веет морозом и сыростью. Мелкие окошки-бойницы представлялись глазами некоего могущественного существа, наблюдающего за миром из иной вселенной.

Среди истоков Мертвых городов Церковь оставалась единственным органом централизованной власти. В обыденные дела не вмешивалась, но стояла на страже моральной и генетической чистоты, сражалась с внешними угрозами, будь то бандиты или законники. И надо сказать сражалась умело, жестоко, коварно. Потому здесь и не показывались ни полицейские, ни безопасники. Преступники и те старались не провоцировать психованных храмовников.

Религиозные войны отгремели давным-давно, но старожилы помнили последний конфликт. Лет сорок назад правительство хотело уничтожить старый Екатеринбург – чего развалинам стоять, когда можно расширить Пангею? И недолго думая построили лагерь-резервацию в горах, направили в руины армию для выселения истоков.

Вот только те не пожелали оставлять дом, и войска встретились с сотнями людей в рясах, вооруженных автоматами. В полисе тем временем начали рваться бомбы: у полицейских участков, рядом с медучреждениями, в тоннелях монорельса. Никого не зацепило, никто не пострадал, но истерика поднялась нешуточная. Ведь простых проповедников на улицах тысячи. И у кого из них под рясой взрывное устройство не угадаешь, а всех не переловишь.

Правительство намек поняло, поспешно свернуло операцию и постановило, что Мертвый город отныне – исторический памятник. А может политикам помогли освежить память хроники крестовых походов Ордена Чистоты, когда фанатики в Сибири резали всех, кого подозревали в использовании «богомерзких» технологий. «Чистых» тогда конечно задушили, но и по зубам получили нехило. Провоцировать же новый всплеск радикальных настроений чиновникам показалось глупо…