Хищные птицы - Амадо Эрнандес

— Знаем мы капитана Пугота и его людишек, — говорил, выражая общее мнение, Даной. — Они еще нам ответят за все свои гнусные дела. Только дьявол остается безнаказанным.

— А что случилось с нашей петицией губернатору? — в один голос спросили несколько человек.

— Говорят, надо ждать и надеяться, — проворчал Манг Томас, — а сами, наверно, положили ее под сукно.

— Губернатор хочет, чтоб было и вашим и нашим, — не унимался Даной, — с нами он разговаривает только тогда, когда ему нужны наши голоса. Но сам-то он из той же компании, что и дон Сегундо. Я вообще этим перекрашенным политикам не доверяю.

Поля, заброшенные арендаторами, постепенно зарастали травой. Поросла травой и дорога, ведущая в усадьбу. Зато сверкали штыки винтовок «гражданской гвардии». Но крестьяне тоже не дремали и потихоньку доставали из тайников оружие, сохранившееся со времен партизанской войны. Тревожное затишье предвещало бурные события. Холодная война в асьенде была в полном разгаре.

Донья Хулия тоже ощущала тревогу и благоразумно попросила мужа отменить под предлогом плохого самочувствия пикник, который устраивал для них капитан Пугот. Монтеро знал, что на асьенде неспокойно, но Пугот слал дону Сегундо успокоительные реляции, и тот одобрял все действия нового управляющего.

Однажды из Манилы к Пастору приехал Рубио, руководитель одного из самых крупных в городе профсоюзов, и с ним Иман, репортер «Кампилана». Они бывали на асьенде уже много раз. Пастор позвал к себе Манг Томаса, Даноя и других арендаторов.

Рубио вкратце проинформировал собравшихся об обстановке в стране и в столице. Безработица, угрожавшая миллионам, стремительный рост цен и небывалое падение уровня заработной платы, полчища спекулянтов, высасывающих последние соки из трудового народа…

— Если те, в чьих руках находятся средства производства, думают только о своей выгоде, а правительство никак не может осмелиться принять соответствующие меры, то народ сам должен действовать! — закончил он свое выступление.

— У нас тут тоже не слаще, да к тому же, того и гляди, что-нибудь случится… — добавил Манг Томас. — Вы, наверное, видели вооруженных часовых у въезда в поместье.

— Пока плохо в городе, плохо будет и в деревне, — решительно заявил Рубио. — У нас одни как сыр в масле катаются — таких меньшинство, большинство же ложится спать и встает с голодным урчанием в животе. Но ведь мы проливали кровь и жертвовали жизнью вовсе не для того, чтобы за наш счет теперь жирели предатели и беззастенчивые грабители. Мне кажется, что наше спасение в наших руках, в руках рабочих и крестьян. Надо сопротивляться, надо бороться!

Рубио приехал сюда, чтобы убедить крестьян выйти вместе с рабочими Манилы на демонстрацию, а затем провести митинг и объявить всеобщую забастовку в знак протеста против деятельности правительства.

Иман привез от Мандо письмо для Пастора и Пури, в котором тот просил, если они надумают принять участие в демонстрации, приехать пораньше и обязательно разыскать его в редакции газеты «Кампилан». После приезда из-за границы Мандо навестил Пастора на новом месте, в дальнем баррио. Он провел там целый день. Ему удалось не только побеседовать с руководителями союза, но и побыть наедине с Пури. Поэтому он был полностью в курсе последних событий. И у него была возможность опять сравнить Долли и Пури…

Когда Рубио и Иман вышли из дома Пастора и направились к шоссе, где они оставили свой джип, дорогу им преградили вооруженные люди и стали допытываться, откуда и куда они идут.

— Где ваш пропуск? — строго спросил один из них.

Иман спокойно объяснил, что они были в отдаленном баррио и на земле асьенды оказались случайно.

— Все равно, — сурово сказал стражник и для устрашения навел на них карабин, — у вас должен быть пропуск. В следующий раз приходите за пропуском туда, — и он кивнул в сторону асьенды.

Рубио и Иман не стали с ними спорить, но когда отошли на почтительное расстояние, Рубио громко крикнул:

— В следующий раз вас здесь, может быть, уже не будет!

Стражники бросились было за ними вдогонку, но они успели сесть в джип и укатили.

Глава сорок третья

Все арендаторы асьенды Монтеро изъявили желание отправиться в Манилу, чтобы принять участие в грандиозном митинге на Пласа Миранда. Они готовились к этому событию, словно к праздничному торжеству. Им впервые довелось испытать чувство собственной значимости, личного участия в решении своей судьбы.

Сбор назначили у дома Пастора, куда должен был прибыть автобус, заказанный специально для этой цели. Однако желающих собралось около ста человек, и один-единственный автобус вместить всех не мог. Поэтому решили, что остальные будут добираться на попутных и что на митинге от них выступят Пастор и Даной. Пастор изложит историю асьенды: как она от святых отцов незадолго перед войной перешла во владение дона Сегундо Монтеро, а Даной — требования арендаторов, рассказав, какие им приходится терпеть притеснения со стороны нынешнего владельца.

В автобусе царило оживление. Крестьяне испытывали радостный подъем, но не потому, что надеялись на митинге одним махом разрешить все свои проблемы. Просто им не часто выпадала возможность собраться всем вместе и побеседовать по душам.

Пури, Пастор и Даной устроились в автобусе на одном сиденье: в тесноте, да не в обиде. Они перебрасывались шутками, обсуждали предстоящие события, болтали о разных разностях. Но через некоторое время, убаюканные однообразием пути, все постепенно умолкли, погрузились в собственные думы. Пастор снова и снова обдумывал речь, с которой собирался выступить на митинге. Вот по этим рукам, мысленно говорил он, глядя на свои огрубелые ладони, можно, пожалуй, написать историю монтеровской асьенды. На этой земле он гнул спину всю жизнь, был там и просто работником, и арендатором, и даже управляющим. Ему хотелось сделать свое выступление доходчивым и ясным. Пастор не раз слышал ораторов, которые говорили так складно и гладко, словно разматывали клубок аккуратно скрученной бечевки. Но порой ораторы веселят слушателей необыкновенной корявостью речи, когда невозможно ухватить мысль; она подобна бабочке, запутавшейся в паутине… Такого позора не хотелось испытать старику перед огромным стечением народа на старинной манильской площади.

Мысли Пури витали далеко. Она с волнением думала о предстоящей встрече с Мандо Плариделем. Да иначе и не могло быть. Трепетные думы о романтической любви заслонили все остальное, в том числе и предстоящий митинг. Вновь и вновь она мысленно возвращалась к тем немногим минутам, когда ей удалось побыть наедине с Мандо, воскрешала в памяти строки его короткого письмеца о том, что и за границей ему не довелось увидеть девушку, которая могла бы сравниться с ней, Пури. Она знала письмо наизусть. И хотя в глубине ее робкой девичьей души затаился страх («А вдруг Мандо написал так из вежливости или просто пошутил?!»), она была счастлива уже потому, что несколько минут беседовала с ним наедине и, конечно же, надеялась, что ее мечты сбудутся. А если все это она придумала, то тоже не беда. Надежда, как бальзам, лечит глубокие раны, вселяет веру в большое счастье. Но у Пури не могло быть никакой уверенности, поскольку сватов пока еще никто не присылал. Может быть, сегодня Мандо найдет время поговорить с ней обстоятельно и откровенно.

Даной, сидевший справа от Пастора, то и дело поглядывал на Пури. Он уже тщательно обдумал все, о чем будет говорить на митинге. Ему казалось даже, что он сейчас способен проникнуть в мысли Пури. Он, в отличие от Мандо, неоднократно и открыто предлагал девушке свою любовь. И Пури выделяла его среди других обитателей асьенды, но никогда не думала о нем как о возможном женихе. Если бы не было Мандо, то в конце концов Даной, может быть, и сумел бы завоевать ее любовь. Но, наблюдая, как начинает светиться радостью лицо Пури при появлении Мандо, Даной понял, что ему трудно с ним тягаться, и готов был смириться со своей горестной судьбой.

Часа через два автобус прибыл в Манилу и, покружив по городу, остановился у здания редакции «Кампилана». У входа их уже встречал Мандо. Манг Томас и Даной поздоровались с Мандо за руку и сказали, что поедут дальше, в штаб-квартиру профсоюза к Рубио.

— Вечером увидимся на митинге! — крикнули они уже из автобуса Пастору и Пури, оставшимся с Мандо.

Мандо провел своих гостей на второй этаж, в редакторский кабинет. Магат радостно приветствовал старика и его дочь. Мандо представил их Андресу. Имана, теперь уже старого знакомого Пастора, на месте не оказалось. Мандо рассказал гостям, как они работают, показал проект нового здания Информационного центра, который уже начал строиться. В нем разместятся не только редакция с типографией, но также радиостанция и телестудия. Пока он смог продемонстрировать только фотографии и проспекты нового оборудования, закупленного им за границей. В ближайшее время типография сможет переехать в подвал нового здания.