Воспитанница любви - Ольга Тартынская

– Барышня, к вам господин гусар, – сообщила Глаша.

Вера встрепенулась, взглянула на себя в зеркало и кивнула Глаше. Горничная открыла дверь, и в маленькую гостиную вошел Стельковский с неизменным букетом.

– Отчего вас не было на спектакле, Павел Николаевич? Отчего вы так поздно? – не скрывая радости, спросила Вера и передала букет горничной.

– Дежурство, – ответил Стельковский, нежно целуя ей ручку. – Только сменился и теперь весь ваш!

Девушка велела Глаше принести кофе.

– Что ж ныне? – спросила Вера, когда они устроились за столиком с чашками. – Куда мы едем теперь?

Стельковский загадочно молчал, с улыбкой глядя на вопрошающую девицу. Эта улыбка казалась Вере обворожительной и совершенно обезоруживала ее. Удивительно, как скоро гусарский поручик завоевал расположение юной актрисы, как легко она сошлась с ним и стала делить досуг, словно с давним знакомым. Поначалу Вера настороженно приняла ухаживания Стельковского, в недобрый час вторгшегося в ее жизнь. Однако молодой офицер ни разу не дал повода усомниться в его благородстве. Он был почтителен, держался на расстоянии и при этом осыпал Веру цветами, пылкими письмами, подарками. Девушка была заинтригована, не понимая причины робости нового поклонника.

Стельковский бывал на всех ее спектаклях, поджидал ее возле театра, чтобы выразить восхищение, проводить до дома и, поцеловав ручку, раскланяться до завтра. Кажется, он не смел приблизиться к предмету обожания и вовсе не предпринимал попыток сделать это. Вера первая предложила ему прогуляться в городском саду чудесным солнечным днем. С тех пор между ними завязались теплые дружеские отношения, не переходящие в амурное ведомство.

Стельковский прилежно следил, чтобы Вера не скучала в редкие часы досуга и не чувствовала одиночества. Поручик взялся обучить прелестного друга верховой езде, и всякую свободную минуту они выезжали либо на манеж, либо в поле за городом. Вечера неизменно завершались прощанием у дверей Вериной квартирки. Поначалу девушка радовалась скромности и ненавязчивости поклонника, но постепенно привязанность росла и Вера чувствовала смутную потребность упрочить отношения, переведя их в иную стадию.

Она немного свыклась с положением актрисы, то есть не ждала от окружающих почтения. Вера вполне понимала, что не могло быть и речи о женитьбе блестящего офицера хорошей фамилии на провинциальной актрисе, однако она так устала от одиночества, да еще весна делала свое дело, лишая остатков благоразумия. Веру стала раздражать чрезмерная почтительность ее постоянного кавалера. Она взялась было кокетничать, повела себя легкомысленно, а добилась лишь того, что гусар исчез на несколько дней. Потом он сослался на дежурство, но Вера инстинктом чувствовала, что служба здесь ни при чем. Стельковский почти не бывал в ее квартирке, обычно они встречались на людях или на верховых прогулках, когда молодой офицер с крайней предупредительностью подсаживал ее на лошадь.

И вот теперь, глядя на улыбающегося мужчину, Вера размышляла, не оставить ли его здесь под каким-нибудь предлогом. Девушка чувствовала, что играет с огнем, но эта игра была так увлекательна!

– Что вы затеяли? – вновь спросила Вера.

Поручик жестом фокусника вынул из-за пазухи билет и подал Вере. Это было приглашение в Дворянское собрание на полуночный бал. Сердце девицы замерло: как давно она не танцевала! Как давно не наряжалась в невесомый бальный наряд! Вера теперь только заметила, что офицер тщательно завит и причесан, благоухает духами, а перчатки его – ослепительной белизны.

– Собирайтесь, и едем. Я обожду вас.

Вера подпрыгнула и, кликнув Глашу, умчалась в спальную комнату. Девушки перевернули все вверх дном, пока не извлекли из вороха нарядов любимое бальное платье Веры. То самое, в котором она танцевала с Вольским и которое не смогла оставить в его доме. Легкая грусть коснулась ее души. Андрей, любимый… Как это все далеко. Он давно уже забыл Веру, иначе нашел бы и увез. Пора и ей забыть. Только вот отчего сердце все же томится и грустит? Оттого ли, что она держит в руках серебристую газовую тунику?

Несмотря на театральную сноровку Веры, сборы заняли довольно долгое время. Стельковский определенно вздохнул с облегчением, когда девушка выпорхнула из комнаты – нарядная, раскрасневшаяся от спешки. Поручик прижал руку к сердцу в знак того, что вконец сражен красотой девицы. Оставалось накинуть мантильку и прикрепить шляпку к высокой прическе с локонами.

– Ах, веер! – вспомнила девушка и бросилась искать изящную безделушку – подарок княгини Браницкой.

В ушах ее блестели роскошные бриллиантовые серьги.

У подъезда их ожидала щегольская английская коляска. Они уселись и понеслись. Вера забыла обо всем. О том, что она актриса с жалованьем в две тысячи в год, что она живет на чердаке, что всякий ее может обидеть и оскорбить. Теперь она вновь была светская барышня, одетая по моде и к лицу. Движения Веры естественным образом приобрели прежние изящество, непринужденность, грацию. Когда она в сопровождении гусарского офицера поднималась по парадной лестнице, казалось, что сказочная принцесса посетила сей скромный уголок. Дамы разглядывали ее в лорнеты, мужчины восхищенно восклицали, барышни с жадностью изучали ее безупречный наряд и аристократическую осанку. Стельковский слегка задирал нос, но был мил и внимателен, как всегда.

Он усадил Веру неподалеку от губернатора и его семейства, а когда грянул вальс, тотчас склонился перед ней в поклоне. Объятия его были приятны, двигался он довольно умело, и Вера скользила по паркету в изящных атласных туфельках легко и беззаботно, как в лучшие времена. Стельковский наслаждался танцем не менее. Он возбужденно ловил губами ее локон и сжимал тонкий стан крепче дозволенного. Вера упивалась музыкой, близостью красивого мужчины, танцем…

Мазурка, котильон, экосез, польский, снова вальс. Мужчины толпились возле Веры, ожидая очереди танцевать с ней.

Даже губернатор с любопытством поглядывал в ее сторону, пока не видела его дородная супруга. Никто не узнавал в прекрасной незнакомке актрису из труппы Антипа Игнатьевича. Совершенно запыхавшись, девушка решила пропустить один танец и услала Стельковского за мороженым. В ожидании кавалера она обмахивалась веером и с любопытством озиралась вокруг, с удовлетворением ловя восторженные взгляды мужчин, злобные – дам, ревнивые – девиц. Полковой оркестр гремел бравурно, победительно, и душа Веры ликовала, радуясь празднику.

Все кончилось в одну секунду. Юная актриса почувствовала взгляд со стороны губернатора и, обернувшись, невольно вскрикнула. Рядом с губернатором, угодливо склонившись к его уху и что-то нашептывая, стоял… Алексеев. Иван Иванович, кажется, стал еще толще и противнее. Он не отрывал злого взгляда от Веры и говорил, говорил что-то губернатору, а Фома Львович краснел апоплексически и тоже косился на нее. Девушка испугалась и затрепетала в ожидании скандала. «Скорее бежать!» – была первая мысль, но тут же Вера устыдилась своего страха. В чем она виновата? Почему должна бежать? Пусть Алексеев плетет интриги, ей что за дело? Кто он Вере? Всего лишь знакомый из круга княгини. Не по ее вине не случилось им пожениться.