Вторая модель - Филип Дик

- Думаете, у нас на Граме мало таких? - поинтересовался Траск. - Оглянитесь-ка.

- Гласпит, - заметил кто-то.

- Команда недовешенных висельников, которую набрал Дуннан, - добавил Ратмор.

Алекс Горрам заворчал, что у него таких полна верфь - агитаторы, пытающиеся устроить стачку против применения роботов.

- Ага, - за этот пример ухватился Харкаман. - Могу назвать минимум сорок случаев антитехнологических движений на двух десятках планет за последние восемь веков. На Терре такое случалось еще во втором веке доатомной. И на Венере после отделения от Первой Федерации и до образования Второй.

- Вас интересует история? - удивленно спросил Ратмор.

- Хобби. У всех космонавтов есть хобби. В гиперпространстве на корабле делать совершенно нечего, и главный враг - это скука. Мой инженер-артиллерист, Ван Ларч, - художник. Большая часть его работ погибла с "Корисандой" на Дюрандале, но на Фламберже он не раз спасал нас от голодной смерти, рисуя картины на заказ. Мой астрогатор-гиперпространственник, Гуат Кирби, сочиняет музыку; пытается выразить математическую теорию гиперперехода в форме мелодий. Сам я это, признаться, слышать не могу. А я изучаю историю. Довольно странно; почти все, что случалось на любой из заселенных планет, уже происходило на Терре еще до первых звездолетов.

Сад почти опустел; гости собрались у эскалаторов. Харкаман мог бы продолжать и дальше, но тут мимо пробежали шестеро охранников дома Карвалей - в мундирах, шлемах и пуленепробиваемых кирасах. Один сжимал в руках автомат, остальные ограничились дубинками. Космический викинг отставил стакан.

- Пора идти, - сказал он. - Наш хозяин собирает войска; думаю, гостям тоже стоит занять боевые посты.

Глава 3

Смущенная и любопытствующая разодетая толпа образовала у эскалаторов ровный полукруг. Все пялились на происходящее, залезая впереди стоящим на плечи. Дамы сурово и гордо кутались в шали, многие даже покрыли головы. Над лестницей кружили четыре журналистских кара - что бы там ни творилось, об этом узнает вся планета. Охранники Карвалей пытались пробиться сквозь толпу; их сержант беспомощно выкликал: "Дамы и господа, прошу пропустить", "Простите, господин" - и не мог сдвинуться с места.

Отто Харкаман с отвращением выругался и отпихнул сержанта.

- Расступитесь, вы! - взревел он во всю глотку. - Пустите охрану!

С этими словами он буквально отшвырнул в стороны двоих одинаково пестро разнаряженных дворянчиков; оба злобно оглянулись, переменились в лице и тихо исчезли.

Траск последовал за викингом, размышляя о пользе дурных манер в экстремальных обстоятельствах. Харкаман раздвигал толпу, протискиваясь к тому месту, где находились Сезар Карваль, Ровард Грауффис и еще несколько человек.

Перед хозяином дома у самых эскалаторов стояли четверо в черных плащах. Двое были домашними слугами из простонародья - точнее сказать, наемными громилами. Толпу они сдерживали с большим усилием и явно жалели, что вообще оказались здесь. Их хозяин носил на берете алмазную брошь в виде звезды и плащ, подбитый голубым шелком. От черных усиков и ниже тонкое лицо избороздили ранние морщины. Глаза его казались слегка навыкате, рот по временам подергивался от тика. Андрей Дуннан. Траску было очень интересно, скоро ли он увидит этого типа в прицел с двадцати пяти шагов. За плечом Дуннана стоял высокий чернобородый мужчина, чье невыразительное лицо отличалось бумажной белизной. Звали его Невиль Ормм; откуда он взялся, не знал никто, но он был оруженосцем Дуннана и единственным его товарищем.

- Врете! - кричал Дуннан. - Врете, сквозь вонючие свои зубы врете, все вы! Вы перехватывали ее послания ко мне!

- Моя дочь не передавала вам посланий, лорд Дуннан, - вымолвил Сезар Карваль, с трудом удерживая себя в руках, - кроме одного лишь: что она не желает иметь с вами ничего общего.

- Вы думаете, я поверю? Она ваша пленница; один сатана знает, какими муками вы заставили ее согласиться на этот мерзкий брак!

Зрители встрепенулись; такого не выдержит никакое самообладание. Сквозь ропот прорвался чей-то женский голос:

- Вот так так! Он действительно сошел с ума!

Дуннан тоже услыхал это.

- Я сумасшедший? - взвился он. - Только потому, что вижу насквозь их лицемерные уловки? Вот Лукас Траск - его интересуют домны Карвалей; а вот Сезар Карваль - ему позарез нужны железные руды на землях Траскона. А мой любящий дядюшка нуждается в их помощи, чтобы украсть герцогство Омфрея Гласпитского. А вот это ростовщик Лотар Фэйл, который пытается отнять мои земли, и Ровард Грауффис, сторожевой пес моего дяди, который пальцем не шевельнет, чтобы спасти от разорения своего родича, и чужак Харкаман, который отнял у меня штурвал "Авантюры". Все вы, все сговорились против меня!

- Сэр Невиль, - проговорил Грауффис, - вы видите, лорд Дуннан не в себе. Если вы и вправду друг ему, уведите его, прежде чем прибудет герцог Энгус.

Ормм наклонился к уху своего сюзерена и что-то горячо зашептал, но Дуннан сердито оттолкнул его:

- О сатана великий, и ты против меня?

Ормм поймал его руку:

- Глупец, ты хочешь все испортить? - Остальное Лукас не расслышал.

- Нет, будь ты проклят, я не уйду, пока не поговорю с ней, лицом к лицу!

Зрители опять зашевелились. Толпа расступилась. Вперед вышла Элейн в сопровождении матери, госпожи Сандрасан и еще пяти-шести матрон. Женщины официально накрыли головы шалями - правый край на левое плечо. Элейн обогнала их на несколько шагов и остановилась перед Андреем Дуннаном. Лукас никогда не видал ее прекраснее - но то была ледяная красота отточенного клинка.

- Что вы желали сказать мне, лорд Дуннан? - спросила она. - Говорите же и покиньте этот дом; вам нет в нем привета.

- Элейн! - Дуннан шагнул вперед. - Зачем ты прикрываешь голову? Почему говоришь со мной, как с незнакомцем? Я Андрей, тот, кто любит тебя. Почему ты позволяешь им обречь себя на этот гнусный брак?

- Никто не обрекает меня; я выхожу замуж за лорда Траска по доброй воле и с радостью, потому что люблю его. Уходите же, прошу вас, и не тревожьте более моей свадьбы.

- Это ложь! Они заставляют тебя говорить это! Ты не обязана выходить за него, им не принудить тебя! Пойдем со мной. Они не осмелятся остановить тебя. Я уведу тебя от этих жестоких, жадных людишек. Ты любишь меня, ты всегда любила меня. Ты говорила мне о своей любви много раз.

Да, в мире его мечтаний, мире фантазий, ставшем теперь единственным прибежищем Андрея Дуннана, созданная его воображением Элейн существовала лишь ради любви к нему. Столкнувшись с настоящей Элейн, он попросту отвергал реальность.

- Я никогда не любила вас, лорд Дуннан, и никогда не говорила вам об этом. Я и не ненавидела вас прежде, но теперь удерживаюсь от этого с трудом. Уходите и более не показывайтесь мне на глаза.

С этими словами она развернулась и нырнула в расступившуюся перед ней толпу. Ее мать, тетушка и прочие дамы гуськом последовали за ней.

- Ты лгала мне! - взвизгнул Дуннан ей вслед. - Ты все время лгала! Ты такая же, как они; все сговариваются против меня, предают, строят козни. Я знаю, чего вы добиваетесь: хотите лишить меня законных прав, оставить на герцогском троне моего дядю-узурпатора. И ты, лживая блудница, ты хуже их всех!

Невиль Ормм схватил его за руку, развернул и вытолкнул на эскалатор. Дуннан бился, нечленораздельно, по-волчьи воя. Ормм бешено ругался.

- Вы двое! - крикнул он. - Помогите же мне. Держите его!

Дуннан еще выл, когда его спустили по эскалатору вниз, но черные плащи наемников с голубыми серпами Дуннанов скрывали его от взглядов толпы. Вскоре с площадки поднялся черный с голубым серпом аэромобиль и исчез в небе.

- Лукас, он безумец, - пробормотал Карваль. - Со дня своего возвращения Элейн не сказала ему и пяти десятков слов.

Лукас рассмеялся и положил руку на плечо будущему тестю:

- Я знаю, Сезар. Неужели ты думаешь, что меня надо в этом убеждать?

- Безумец, настоящий безумец, - вставил Ровард Грауффис. - Слышали, что он говорил о своих правах? Подождите, пока герцог об этом не услышит.

- Он заявляет свои права на герцогский трон, сэр Ровард? - серьезно и резко поинтересовался Отто Харкаман.

- Он утверждает, что его мать родилась за полтора года до герцога Энгуса, а дату ее рождения исказили намеренно, чтобы отдать корону Энгусу. Да его светлости уже три года было, когда она на свет появилась. Я был сквайром старого герцога Фергюса; я нес Энгуса на плече в тот день, когда новорожденную представили лордам и баронам.

- Конечно, безумец, - согласился Алекс Горрам. - Не знаю, почему герцог не отправит его на лечение.

- Я бы его вылечил, - заметил Харкаман, многозначительно проводя пальцем по шее. - Безумцы с претензиями на трон - это бомбы, у них надо выдергивать взрыватель прежде, чем они разнесут все в клочья.