Белорусские поэты (XIX - начала XX века) - Максим Богданович
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
СОНЕТ («Манящие глаза сияют мне…»)
© Перевод М. Шехтер
Манящие глаза сияют мне,Даря волшебную улыбку, губыОткрыли белые прямые зубы…Слова теплы… Кровь буйствует в огне.
Обман? Иль я с мечтой наедине?Иль верить милым обещаньям любо?А может, жар, что обжигает грубо,Скрывает холод ледяной на дне?
Вот так подчас над сонною землеюДугою искрометной золотоюПрорежет мглу горящий метеор.
Разбрызгивая искры, он несется,Звезды блестящей отражает взор,А в глубине холодным остается.
<1914>«Ты долго сидела за столом…»
© Перевод И. Грушецкая
Ты долго сидела за столом,Недвижно, в оцепененье,И было слышно в тишине,Как маятник отсчитывает время,Как дробный дождь сечет оконные стеклаИ в желобе журчит струя воды.
А ты всё сидела…Не хватало силОтвести глазаОт черной рамки в газете —Бездонного колодца,До края полного страдания и слез.
<1914>ЭМИГРАНТСКАЯ ПЕСНЯ
© Перевод П. Кобзаревский
Есть на свете такие бродяги,Что не верят ни в бога, ни в черта,Любы им пестрокрылые флагиКораблей океанского порта.
Им ведь некого дома покинуть,Да и дома у них не бывает,Безразлично им — жить или сгинуть,Об одном они жадно мечтают:
Побывать в городах незнакомых,Испытать там и счастья и горя,И погибнуть в пучинах соленыхБелопенного синего моря.
Ну, а мы — не об этом мечтаем,Нас не радует новое небо,Мы с родным не расстались бы краем,Если б в нем было вволюшку хлеба.
Нам сквозь бурное улиц кипеньеИ сквозь гул человеческой лавыСнится Неман, родное селеньеИ огни портовые Либавы.
1914МЕЖИ
© Перевод Н. Браун
Простор бескрайный огляни кругом:Вон обступили каждый домЗаборы с острыми гвоздями,Они усыпаны стеклом.Смотри: в просторах, за селом,МежамиПоделены колосья на полях,Канавы вырыты в лесах,И стопудовые у всех границ каменьяСреди лугов бескрайных залегли.Штыков ряды по всем краям землиГорят и смотрят в диком рвеньиНа государственный рубеж.И видишь: сколько всюду меж!
Безмерны вольные просторыСвятой земли, — а человекЗаборы строил, рвы копал за веком век,Он, как лиса, зарылся в норыИ там пугливо жил — один,Дрожащий, как листва осин,Неверный, бессердечный, жадный.Всегда злорадный,Для всех чужой, совсем чужой,За изгородью, за межой.А что за этими межами!Гниет в труде безмерном тутГолодный, обнищалый люд,Который сильными рукамиБогатство мира сотворил —Равнины пашнями покрыл,Чугунке путь он пробивает,Заводов трубы поднял он до звезд,А сам давно ослеп от слезИ помощи не ожидает.Смотри: по всей земле святойВолной широкой золотойБез края блещет хлеба море,Цветут луга, шумят леса…Повсюду есть богатство и краса,А люди гибнут в голоде и горе,Во тьме, от холода дрожа,И всюду — ров, забор, межа.
1914ПАНУ АНТОНУ НОВИНЕ НА ПАМЯТЬ ОТ АВТОРА
© Перевод А. Прокофьев
День добрый, пан! Вот Вам простая надпись.Есть милая японская забава:Бросают в воду мелкие осколкиДеревьев — и они становятся цветами.Всё это мне припомнилось невольно,Когда статью я Вашу о «Венке»Читал. И Вас благодарю я очень,И жму Вам руку. Ваш М. Богданович.
1914ДВОЙНИ
© Перевод А. Прокофьев
Несмело я теперь ставлюПод стихами, повестями и статьямиСвою подпись — Максим Богданович.
Хочу — и стыжусь и боюсь,И не могу поставить Ваше имя.А мне было б радостно до болиВидеть его рядом со своим.
Еще ребенком я слышал,Что есть на небе двойные звезды,Которые так близки между собойИ так дружно сливают свой свет,Что нам кажутся одной звездою.
Доля их — это ж наша доля.Вы, и сами того не замечая,Так много дали мне,Так наполнили собою мою жизнь,Что еще могу я сказать,Заглянув в свою душу:Что там Ваше и что мое?Вот почему я чувствую себя виноватым,Когда я ставлю под стихами иль прозойТолько свою подпись — М. Богданович.
Но люди пусть всё же узнают,Их прочитав,Что это им звезды двойныеСветили одной звездой.
1914 (?)«Я — незаметный, серый человек…»
© Перевод А. Прокофьев
Я — незаметный, серый человек.Но Вами, только Вами полна моя душа.Льются из нее стихи о Вас,Как льется весной сквозь кору чистый сокИз переполненного им серого клена.
1914 (?)«Здесь мои покоятся чувства, когда-то живые…»
© Перевод А. Старостин
Здесь мои покоятся чувства, когда-то живые…Может, полюбите вы кладбище их навещать…
Между 1909 и 1915«Замер напев — и сама отозвалася нежно на лире…»
© Перевод А. Прокофьев
Замер напев — и сама отозвалася нежно на лиреЗвоном тишайшим струна… Может, откликнетесь вы?
Между 1909 и 1915«В жизни всё надоело, признаться…»
© Перевод А. Прокофьев
В жизни всё надоело, признаться,Злость из сердца ушла и печаль,Крыльям больше моим не подняться,Не умчусь я уж в синюю даль.
Нудно льются, тоскливы и серы,Словно мутными волнами, дни…Ой, зачем я надежды и верыПогасил в своем сердце огни?..
Между 1909 и 1915«Как широко в бору разлился вольный шум!..»
© Перевод А. Прокофьев
Как широко в бору разлился вольный шум!То он гудит в ветвях, то слышен легкий шорох,—Стихает вдруг в душе борьба неясных дум Под гул спокойный, ровный бора.
Наверно, в том бору под шорох соснякаХозяйка всех лесов заводит песню тихо.И под ее напев свободно взросшего сынка Минует дум разбитых лихо.
Он может всё в бору понять и пережить:И каждый треск, и стон, и звонкий птичий клекот;Душе его родным, знакомым должен быть И гул громов, и травки шепот.
Пусть уплывают дни его в безбрежный океан, —Не властна смерть над тем, кто век живет так вольно!.. В душе всплеснул огонь! Его закрыл туман… И сердцу бедному так больно!
Между 1909 и 1915«Сегодня ночью я в царстве сказки…»
© Перевод А. Прокофьев
Сегодня ночью я в царстве сказки:Свет сник, растаял в час ночной,И в небе из-под полумаскиГлядится месяц молодой.
За тучкой он как за вуалью,Что отливает серебром, —Боится, видно, он сверканьяЗвезд ярких в небе голубом.
Там кто-то снежной взвил пыльцою,Как будто тешился, играл.А я вот песенкой простоюВоспел небесный карнавал.
Между 1909 и 1915«Всплыла колония сифонофора…»
© Перевод А. Прокофьев
Всплыла колония сифонофора,Их, словно гроб живой, несет волна!Они срослись в колонию, онаВся из калек, не жаждущих простора.
Кто ею управляет среди моряИ кто берет добычу возле дна.А равновесие хранит одна,И все живут без счастья и без горя…
Между 1909 и 1915«Материнское причастие…»
