Единственный чеченец и другие рассказы - Антон Блажко

-- Какой из тебя солдафон, Федорин? А если станешь им, то еще хуже...

Но не перечила. "Повезло мне с ней", - не раз думал он, прибавляя с мысленным вздохом: хоть в этом...

Когда началось чеченское безумие, в училище заговорили: "Скоро поедем". Прочили отправку вплоть до слушателей, по крайне мере выпускных курсов, на охрану коммуникаций и административных границ. Но время шло, в болевой точке затягивались немыслимые для огромной армии бои за провинциальный город, а приказа не поступало. Рвущихся осаживали - служите где служите, не Иностранный легион. Героический порыв остыл, и тут пришла квота: двадцать человек в трехдневный срок, на сорок пять суток, а там может и больше, как повезет.

Ехать не принуждали, хватало добровольцев, но молодым офицерам не выказать доблесть было вроде как не к лицу. Проявило в целом патриотизм народу вдвое против нужного, всех возрастов и должностей. Набрали по справедливости, человек от кафедры или отдела, дабы не оголять штат, прочим обещали следующие разы. Возглавил группу начальник курса дисциплин подполковник Стекольников, башковитый лысеющий весельчак с багровой рожей кадрового вояки - мороз, солнце и алкоголь. Он презрел штабной стульчик в Ханкале, где зависло несколько человек, и прибыл с оставшимися в отдельный полк ВВ, куда они получили назначение.

Полк с начала весны держали в каком-то странном резерве. Переброшенный осенью на Кавказ, он участвовал в зимних боях на юго-восточном направлении, добросовестно занимал указанные рубежи, а потом увяз. К центру не перемещали, на окраинах же мятежной Ичкерии установился хрупкий баланс. Равнину официально контролировали федеральные силы, по мере возможностей закрепившиеся в предгорьях. Дальше властвовали главари племенных банд, новоявленные вожди сохранившихся даже в изгнании кланов. Оседлать горную часть без многократного численного увеличения, наведения хоть какого-то порядка в руководстве, координации и обеспечении войск оказалось невозможным. Командование, знающее лишь требование сверху, вряд ли осознавало это стратегически - просто не вышло. Взятие Грозного ценой тысячных жертв, точно Праги и Берлина сорокалетием раньше, распыление по занятой территории ослабили группировку. Она не смогла даже запереть крупные ущелья с проходами за хребет, откуда подпитывался противник; за недавнюю помощь тамошним сепаратистам южные соседи вредили бывшему Брату, как могли.

После случаев тяжелых потерь и даже гибели в полном составе колонн, осуществлявших кровообращение армии циркулированием по "очищенной" зоне, было решено обеспечить им твердую безопасность. В результате полку при спорадическом участии в боевых операциях отвели ежедневное сопровождение войсковых "лент" на признанном наиболее сложным участке. Грузовики пылили среди заросших разнотравьем полей и взбирались на серпантины под охраной собственной бронетехники, иногда даже танков, но в назначенном месте останавливалась, чтобы принять в хвост, голову и где-нибудь сбоку дополнительные БТРы. Эффект был сомнителен, в пути цепь все равно растягивалась, особенно на пересеченных участках, верный способ подрыва крайних машин превращал колонну в мишень независимо от мощи конвоя. Тем не менее он исправно выезжал на рассвете, ибо военный механизм силен исполнением приказов и слаб их частой бессмысленностью.

В сопровождение ездили первые два батальона, третий нес караулы, исполнял работы и выдумки командования, занимался обеспечением внутренних нужд а последний, самый малочисленный, считался ремонтным. Батальоны не составляли количеством штатных рот, но выделять требовалось определенные силы, поэтому таскались через день каким-то сводным подразделением с одним из ротных во главе. Сегодня Баранов брал часть федоринских людей, завтра происходило наоборот. Монотонность дурацкого занятия всем обрыдла, многие командированные ехали "за орденами", но куда было деться.

День после-перед сопровождением являлся как бы выходным, папы не дергали без надобности офицеров, личный состав вяло отправлял разную текучку. После завтрака до девяти войска наводили условный порядок, дневальные выгребали из палаток и с проходов на задворки всякий сор. Федорин с жалостью наблюдал картину полевого лечения: золотушному первогодку густо мазал чудовищные фурункулы на спине белым составом из баночки круглоголовый товарищ.

-- Задолбал вже дохторшу ходить до нее, от дала цей майонез. Счас иго обштукатурим, як порося, и в пэчь!

Боец виновато улыбался, потирал тщедушную грудь. Руки и плечи усеивали рыжие веснушки, на теле виднелись поджившие синяки.

-- Глядьте, товарыщ старший лытинант, чем жив еще? - домодельный эскулап сунул кончик палочки, которой орудовал, в кратер одной из язв. Инструмент влез почти на дюйм, страдалец даже не поморщился. Содрогнувшись, Федорин отошел.

Разыскав Шалеева, попросил:

-- Николай Иваныч, займи людей до обеда. Я у себя буду, что-то не климатит. Если что - зови.

Настроение вправду было вялым. То ли к погоде, то ли глубоко штатский организм не осиливал здешний допинг. Всегда подтянутый и даже бритый прапорщик ответствовал:

-- Понял. Есть.

Странные отношения. Пройдясь для видимости вдоль палаток, Федорин нырнул в берлогу.

Дремалось скверно, выныривал из сонных провалов в поту, хотя окружающая земля хранила прохладу даже днем, при солнце и открытой двери. Валялся в обуви, что удобства также не прибавляло. Повернувшись на спину, созерцал накатный бревенчатый потолок, крытый сверху толем. Кино про Отечественную... Надоело, скорей бы домой. Война оказывалась вблизи еще тягостнее, дурнее, гаже, чем можно было предполагать. Одна нескончаемая грязь, самая обыкновенная, от заляпанных по ствол бэтэров до вечно зудящей кожи...

Под навесом курилки шло обычное предобеденное зубоскальство, когда примчался запыханный воин:

-- Офицеров срочно в штаб, командир приехал!

Сидений на всех не хватило, младшие сгрудились у стен. Рыбьеглазый подпол с зачесом на лысое темя, Федорин так и не запомнил его фамилии, был против командирских обычаев лаконичен:

-- Товарищи! Завтра первый и второй батальоны в полном составе убывают для участия в операции. Будет работать отряд спецназа "Щит", нам - тыл и боевое охранение. Старший - комбат-один. Подъем в 4.30, выдвижение в 6.00, задачи поставят на месте. До ужина проверить технику, вооружение, подготовить остальное и к 18 часам доложить. Сопровождение обеспечивается силами третьего батальона, наряды выставляет четвертый. Да, и привести в соответствие внешний вид, должен быть представитель командования. А то ходят бойцы, как "лесные братья". Вопросы есть? Довести по подразделениям.