Отверженный - Анастастия Енодина

Феронд сидел в своей комнате и приводил в порядок недавно раздобытый меч перед завтрашним состязанием. Волосы мужчины были стянуты сзади тесёмкой, чтобы не мешались, а лицо выражало задумчивость. Он вообще часто казался погружённым в глубокие мысли, так как стоило ему стать чуть серьёзнее, чем обычно, так сразу же на лбу появлялись суровые морщинки, и около поджатых губ тоже. Вид у мужчины от этого сразу становился серьёзным. Но это было лишь видимостью: на самом деле, сосредотачиваясь на каком-то деле, он мог ни о чём не думать.

В дверь постучали замысловатым стуком. Лайгон. Только он любил отличаться даже в таких мелочах.

— Ты один? — крикнул из-за двери маг.

— Один. Заходи! — отозвался брат.

Лайгон открыл дверь, но заходить не стал, опершись плечом о дверной косяк и глядя на чистящего или точащего свой меч Феронда (в данной ситуации было трудно определить, что именно он делал). Мечи было принято не затачивать остро, поскольку не было резона валинкарцам ранить друг друга. Феронд явно где-то откопал покрытый ржавчиной меч, зато с красивым резным эфесом и навершием, украшенным сверкающим бесцветным камнем. Замысловато изогнутая гарда тоже украшалась камнями, только матовыми. Из них был выложен какой-то знак, неизвестный Лайгону. В целом вещь выглядела добротной, только клинок был поеден ржой. Феронд старательно счищал её. Маг подумал, что, наверно, брату пришлось долго ползать по пыльным подвалам и старым оружейням, чтобы отыскать этот меч. Но спрашивать Лайгон не стал: ему было отлично известно, что в подвалах Валинкара чего только не сыщется. Он смотрел на то, как крупнозернистый камень в руке брата с характерным звуком двигался по поверхности клинка. Скучное зрелища и неприятный на слух звук. Но брат упоённо продолжал трудиться.

— Это увлекательно? — приподняв бровь, усмехнулся Лайгон.

— Ну да, — отозвался мужчина. — И небесполезно.

Маг улыбнулся и насмешливо спросил:

— Какая разница, в каком состоянии твой меч, если ты никогда никого не пронзишь им?

— Начищенный он лучше смотрится в поединках. И не говори, что не замечаешь красоты этого меча.

Лайгон понимающе кивнул, но вышло слишком неискренно. Брат улыбнулся ему, понимая, что тот считает глупостью его привычку участвовать во всех возможных мероприятиях и быть неизменно на высоте. Лайгон оглядел прибранную комнату. Совсем не так выглядели заваленные вещами, книгами и одеждой апартаменты мага. Он не любил наводить порядок, прекрасно ориентируясь в учинённом самим собой хаосе. Тем более этот хаос защищал его от наведывания незваных гостей — валинкарцы чтили порядок, и магия помогала им не прилагать усилий к его поддержанию. От этого у многих складывалось ложное впечатление, что Лайгон, окромя всех своих недостатков, ещё и слабый маг.

Он пробежал глазами по оружию, висевшему на стене, по портрету Бравы, который нарисовал какой-то весьма талантливый валинкарец, при помощи магических способностей воссоздавший на холсте образ рыжеволосой девушки. Она улыбалась своей привычной ничего не значащей и не дарующей тепла улыбкой, которая вызывала у мага желание отвернуться. Ему вообще казалось, что в Валинкаре не осталось нормальных живых представителей женского пола. Было немало желающих заполучить загадочного принца в свои ухажёры, и иногда он даже поддавался на провокации, но быстро разочаровывался. Впрочем, эти разочарования не расстраивали его особенно сильно: он довольно скоро утвердился во мнении, что валинкарские красавицы в большинстве своём отличаются друг от друга лишь внешностью. И всё равно, даже при этом, Брава казалась ему верхом глупости и отсутствия хоть какого-то внутреннего содержания. Странным было то, что магу казалось, что она не поумнеет и, прожив тысячу лет. А ведь валинкарцы могли бы быть лучше: например, Элара была мудрой (как он тогда считал), Лаивсена сочетала в себе зачатки разума и красоту… Где-то среди этого народа наверняка скрывались подобные им, только Лайгону они пока не встречались.

— Слушай, Феронд… — обратился маг к брату, вспомнив, зачем вообще пришёл. — Пойдём к Эларе? Мэггон наверняка ещё занят своими делами, так что мы не помешаем.

Карие глаза посмотрели на Лайгона с удивлением, и Феронд спросил, как бы не выражая протеста и не отказываясь от посещения матери, а просто желая узнать подробности:

— Зачем мы к ней пойдём? Виделись же за ужином.

Лайгон задумчиво пожал плечами, словно и сам не знал ответа и сказал неопределённо:

— Вспомним детство, послушаем какую-нибудь историю… про любовь, например…

— С чего такое желание? — удивился Феронд, откладывая оружие и камень в сторону.

— С того, что твоя Брава — апогей глупости, — без обиняков ответил маг. — Не говорю, что ты сам очень уж умный, но хотелось бы видеть рядом с тобой ту, которая будет совершенствовать тебя, а не ту, рядом с которой ты будешь деградировать.

Феронд с тревогой посмотрел на брата. Маг ожидал, что его собеседника могут обидеть сказанные слова или возмутить, но они, вопреки ожиданиям, вызвали сочувствие.

— Лайгон, — мягко начал Феронд. — Она не нравится тебе, да и ты пугаешь её. Если ты боишься, что из-за этого однажды я косо посмотрю на тебя — то ты ошибаешься. Если думаешь, что смогу быть таким, как ты, то тоже ошибаешься. То, что со мной Брава, не изменит того, что ты мой брат, и я всегда буду на твоей стороне.

Маг закрыл глаза и безнадёжно вздохнул. Феронд умел красиво и пафосно говорить. Но было бы лучше, умей он понимать, что говорят ему. Лайгон открыл глаза и со снисходительной улыбкой покачал головой, намекая, что его брат не прав, но слов на него тратить, чтобы доказать это, он не намерен.

— Но идея мне нравится, — продолжал младший брат. — Серьёзно. Я с удовольствием послушаю мамины сказки и на этот раз обещаю не уснуть.

Он отложил в сторону ржавый меч и камень. Поднялся с кресла и направился к двери, возле которой стоял маг. Лайгон усмехнулся и вышел из комнаты первым.

Они прошли по коридору, поднялись по широкой каменной лестнице, пересекли зал с огромными причудливыми островерхими окнами и остановились у двери в покои родителей. Лайгон постучал своим замысловатым стуком, и Элара вскоре подошла и открыла дверь, приветливо оглядывая пришедших.

— Не помешали? — спросил маг.

— Нет. Вы же знаете — можно прийти в любое время, — она посторонилась, пропуская их в больше, но изрядно заставленное мебелью помещение. — Давненько вы не заходили ко мне, да ещё и вместе.

— Да, — согласился Лайгон, по детской привычке усаживаясь на пол и опираясь спиной о кровать: именно так он привык сидеть в этих покоях. — Как-то всё некогда, да и… у нас с Ферондом разные взгляды на жизнь, и мы редко делаем что-то вместе, тем более, то, что интересно нам обоим.

Феронд тоже сел на пол, и Элара, улыбнувшись, последовала их примеру. Сев на ковёр, она расправила примятый подол своего светлого платья и поглядела на мужчин с явной ностальгией.

— И всё же мы пришли вместе, — заметил Феронд. — Потому что оба хотим услышать от тебя историю.

— Какую? — удивилась женщина, и маг пояснил:

— Сказку о любви.

Элара широко улыбнулась, посмотрев на Феронда, и усмехнулась:

— Тебя мучает бессонница, и ты решил обратиться ко мне за помощью?

Маг насмешливо глянул на брата. Тот смущённо посмотрел в пол, улыбаясь своим воспоминаниям. Он засыпал почти каждый раз.

— Нет, — ответил он. — Бессонница тут не при чём. Просто Лайгон считает, что я многое упускаю от того, что редко дослушивал сказки до конца. Я действительно редко дослушивал, — он улыбнулся и склонил голову. — Каюсь. Желаю исправиться…

— Боюсь, я уже позабыла почти все истории, а книги, что я читала, перекочевали в подвалы или в покои Лайгона… Но! У меня есть кое-что получше!

Она поднялась и направилась к столу. Взяв какую-то склянку, женщина вернулась и многозначительно показала её сыновьям.

— Это хитроумное снадобье помогает проецировать свои воспоминания. Я как раз помню одну сказку, во время прослушивания которой даже ты… — она тепло посмотрела на Феронда, и он улыбнулся, — …не уснул. Она короткая, но как раз о любви, как вы и хотели. К тому же, это воспоминание дорого мне не самой сказкой, а вашей реакцией на неё.

— Реакцией? — удивился Лайгон. — То есть Феронд даже смог прокомментировать то, что услышал?

Элара не ответила, рассмеялась, открыла крышечку и выпила содержимое склянки. Немного посидела, закрыв глаза, и щёлкнула пальцами, призывая образы из своих воспоминаний показаться всем присутствующим.

На возникшем объёмном полупрозрачном изображении появилась она. Ничуть не изменилась за эти годы. Молодая, красивая и мудрая. Она сидела на полу, устланном длинноворсным ковром, и держала на руках тяжёлый фолиант, обитый плешивым синим бархатом. Женщина заканчивала читать вслух сказку о любви и преданности, а два мальчика и девочка, сидевшие подле неё, внимательно слушали, чем всё закончится.