Цель только одна – вопрос - Пирс Энтони

Но кое-что из мелькавшего мимо оказалось более чем просто интересным. Оно было странным. К примеру, мелькали человеческие лица, на которых отразилась глубокая тоска, разные животные, которые потеряли своих хозяев6 а также посуда, которая была разбита. Так это же наверняка всякий реквизит для изготовления дурных сновидений, который тут сложен был в ожидании момента, когда в нем возникнет нужда. И все это ради тех спящих, которые своими деяниями заслужили почесть увидеть именно дурной сон. Самой Лакуне плохие сны снились весьма редко, что тоже весьма беспокоило ее. Впрочем, как она могла видеть слишком часто плохие сны, если она в жизни не совершала почти ничего недостойного?

Тут появилось какое-то странное лицо, совершенно безучастно посмотревшее на Лакуну. Из его открытого рта вылетали цифры в самом произвольном порядке. Постепенно каждая цифра все увеличивалась в размере, превращаясь в картинку-сценку. Это и в самом деле было очень странно. Одна цифра явила бредущего куда-то на двух левых ногах человека, отчего он чувствовал себя неудобно. Еще одна цифра превратилась в лошадь, даже масть которую было определить затруднительно, поскольку она все время изменяла ее — но это было нечто среднее между пурпурным и голубым. А третья — так и вообще стала человеком, у которого вместо головы была куча конского навоза.

Так это же ругательства, поняла Лакуна, так люди обзывают друг друга. Вот косолапый, вот темная лошадка, вот дерьмо. Эти ругательства родились в чьем-то мозгу, и теперь благодаря им появились в соответствующие существа. Как же плохо быть таким существом.

Вдруг корзина влетела с размаху в какую-то комнату. Она ударилась в дверь и чуть не опрокинулась. Поскольку корзина больше не двигалась, Лакуна поняла, что прибыла на место, и поспешила выбраться из нее.

Только-только она принялась оправлять смявшееся за время путешествия платье, как корзина неожиданно вздрогнула и стала уплывать в стону и вверх.

— Ах, — вскричала Лакуна, хватаясь за край корзины руками, но было уже поздно, корзина сумела вырваться и улететь. Итак, женщина лишилась своего транспортного средства.

Но ведь сами-то Грей и Айви наверняка знали, что делали. Вероятно, корзина была устроена таким образом, что после доставки пассажиров в нужное место сама уплывала, чтобы не задерживаться. Так что она все-таки приехала туда, куда так долго стремилась.

Оглядевшись по сторонам, Лакуна с удивлением увидела неподвижно сидевшего старого волшебника Хамфри. Он восседал в деревянном кресле. Женщина сразу узнала чародея — ей были хорошо знакомы гномоподобные черты лица этого глубокого уже старца. Он явно не замечал ее — спал, должно быть.

Волшебник, спящий в кресле и еще одно такое же кресло, только пустое — вот и вся обстановка этой комнаты. Да, в скромности не откажешь.

Поскольку Лакуна даже не представляла, что она должна сейчас делать, то она уселась в это самое кресло. Еще раз оправив платье, она вдруг подумала, что оно все-таки мнется, несмотря на то, что она вроде бы сейчас как приведение. Впрочем, решила женщина, пусть хоть какое платье, лишь бы не голой тут шататься. Это место было явно не Адом, поскольку адского огня тут было что-то не видно. Очевидно, это нечто вроде зала ожидания для тех, кто стремится попасть в Ад.

Но что-то этот Хамфри расселся здесь? И что он тут делал? Куда подевалось его семейство? Этот человек вместе со своими женой и детьми исчез из своего замка десять лет назад, не сказав, куда направляется. То-то было сплетен и пересудов. Его исчезновение обнаружила кентавр Чекс вместе со своими попутчиками великаном- людоедом Эском и мышью-полевкой Волни. Все трое тогда как раз собирались преодолеть уже известные испытания, чтобы пройти в замок, но его обитатели вдруг куда-то подевались. Весь Ксант тогда стоял на ушах: куда подевался Хамфри и его домочадцы?

Впрочем, подумала Лакуна, это не должно ее касаться. Пусть она любопытная, но ведь не стоит же соваться в чужую жизнь. Все, что нужно было ей от волшебника — это задать ему Вопрос. Пусть только даст Ответ, а там пусть хоть за десятый круг Ада отправляется.

Женщина все не решалась разбудить Хамфри. Но, с другой стороны, она не была уверена, что волшебник скоро проснется. Да и сидеть тут наверняка было небезопасно. Тут же было, как известно, Преддверие Ада, в любой момент могла открыться дверь, и высунувшийся оттуда закопченный черт крикнул бы: "Кто там следующий, проходи". Можно только от одного его тона содрогнуться. И тогда… тогда наверняка схватят Хамфри, но могут и ее, Лакуну. И тогда она уж точно не получит своего Ответа.

— Гм, — вежливо сказала женщина.

Веки Хамфри еле заметно дрогнули. Глаза открылись и в изумлении уставились на нее.

— Лакуна? — сказал Хамфри, заикаясь, — а ты как сюда попала?

— Ага, узнал, — удивилась она.

— Конечно же, узнал. Помнишь, как я хлебнул лишнюю дозу элексира молодости и превратился в младенца? Ведь это ты потом со мной нянчилась. Но тогда ты пребывала в нежнейшем возрасте — если не ошибаюсь, тебе было шестнадцать лет. А сейчас ты что-то изменилась, причем к худшему.

А она-то совсем забыла, как быстро впитывал волшебник любую информацию. Лакуна вспомнила, что в младенческом возрасте Хамфри очень быстро все постигал. Так что не мудрено, что даже через восемнадцать лет он сразу ее узнал.

— Я пришла сюда, чтобы задать тебе Вопрос, — сообщила Лакуна.

— Но я сейчас уже не отвечаю на Вопросы. Иди прямо в замок. Там сынок Мерфи расскажет тебе все, что ты хочешь.

— Да была я там уже. Видела Грея. Это он послал меня сюда и сказал, что ответить на такой Вопрос под силу только тебе.

— Но почему? Ведь Книга Ответов оставалась как будто у него?

— Да, Ответ-то он мне дал, только вот он не понимает, что все это в отдельности значит.

— Еще бы, — кивнул Хамфри, — на одну мелочь может иной раз уйти сотня лет. Уж я-то это знаю. У меня получалось быстрее, поскольку я имел соответствующую подготовку. Но рано или поздно он наловчится.

— Но я не могу сидеть сто лет сложа руки, — сказала раздраженно женщина, — ты вот помнишь меня шестнадцатилетней, а я уже сейчас на четвертый десяток иду. Представляешь, что со мной будет через сто лет?

— А что? — удивился Хамфри. — Да четвертого десятка тебе уже еще целых шесть лет ждать?

— Шесть лет? — тупо спросила она.

— Каждому позволяется совершить три больших ошибки, — вдруг объявил Хамфри. — Первой твоей ошибкой был отказ выйти замуж за того молодого человека. Вторая ошибка — превращение в тридцатилетнюю женщину. А уж третьей ошибкой будет вступление в сорокалетний возраст. Говорю сразу, что как женщина ты существовать перестанешь.

Ха, да он все понимал.

— Волшебник Грей Мерфи объяснил мне, в чем моя первая ошибка, затараторила Лакуна, — если мне удастся ее исправить, то тогда останется две, с которыми я должна буду покончить. Если я управлюсь и с ними, то моя жизнь наполнится смыслом. А для замужних женщин существуют совсем иные правила игры. Потому-то я и пришла к тебе.

— Впрочем можно попробовать что-то сделать, покуда я сижу здесь, задумчиво сказал Хамфри. — Что, если я подскажу тебе принцип расшифровки, и тогда Грей сам до всего догадается. Ну как?

— Отлично, — воскликнула она.

— А что я получу от тебя в замен?

— А что ты хочешь?

— Я хочу, чтобы демон Ксант обратил на меня внимание, — сказал Хамфри приглушенным голосом. — Я уже десять лет сижу в этой комнате и жду, когда он поинтересуется, что мне нужно.

— Так ты в Ад не собираешься?

— Не совсем так. Я прибыл сюда, чтобы взять кое-кого из Ада. А вот потом я могу возвратиться с нею обратно в Ксант.

— С ней? Кто она?

— Моя жена.

— Как, Горгона в Аду?

— Нет. Она ждет меня, чтобы возвратиться со мной после того, как я закончу свои дела. Но мне нужна Роза.

— Роза, это твоя жена? Но как же тогда насчет Горгоны?

— А что Горгона?

— Как ты можешь завести жену в Аду, если ты женат на Горгоне?

— Но я женился на Розе раньше.

— Но тогда…

— Это слишком длинная история, — поспешно сказал волшебник.

Лакуна вспомнила, что Хамфри по возрасту значительно старше Горгоны. Так что кто знает, что он делал до того, как женился на ней? А эта Роза могла быть его женой, которая потом умерла.

— Но несмотря на длину истории, — невозмутимо сказала Лакуна, — вытащив Розу из Ада, ты обзаведешься сразу двумя женами. А двоеженство в Ксанте запрещено.

— И кто такое сказал?

— Ну как же, королева Айрин. Еще когда принц Дольф обручился сразу с двумя девушками, она строго-настрого сказала ему, что он может жениться только на одной.

— Тогда все усложняется, — вздохнул Хамфри. — Но вот только слово королевы влияет на этическую сторону дела. Это пусть ее сын беспокоится.