Цель только одна – вопрос - Пирс Энтони

Но у нее все же остался еще вопросик.

— Вот если демон Ксант знает, что ты здесь, и не обращает демонстративно на тебя внимания, почему же тогда пропечатанный на стене рассказ должен что-то изменить? Разве демон точно так же не проигнорирует его? — спросила она.

— Ну это как сказать. Моя биография верна, но многое из нее неизвестно другим, кроме, пожалуй, этого демона. Она и должна быть правдивой — я же не могу позволить себе надувать того, кто все знает. Хотя кое-где придется делать необходимые уточнения. Стопроцентная честность иногда бывает столь болезненна. Но когда с прошлым будет покончено, и повествование дойдет до моего настоящего, а потом и будущего, вот тогда-то и начнется неопределенность. Но я стану говорить, что надеюсь на то, что все произойдет именно так, как будет изображаться.

— Но тогда ты запросто можешь сказать, что ты пришел, чтобы самостоятельно вызволить Розу из Ада и возвратиться с нею в Ксант.

— Точно. Я смогу сам определить мое будущее. А потому-то демон просто обязан будет прийти ко мне и удовлетворить мою просьбу.

Вот это стратегия, подумала Лакуна. Она лишний раз смогла убедиться в том, что Добрый Волшебник намного умнее ее. Но все равно ее что-то смущало. Наконец она поняла, что именно.

— Но послушай, Хамфри, — обратилась она к чародею, — почему же ты все это время сидел и ждал? Ведь можно было давно начать рассказывать свою биографию?

— Просто то, что написано, выглядит куда более авторитетнее сказанного. Тебя же не было все эти десять лет, а кто у нас еще умеет писать и печатать?

— Но тогда почему демон Ксант не помешал мне сюда проникнуть?

— Возможно, он решил, что ты для него — слишком ничтожная мелочь, чтобы нарушать из-за тебя свой покой. Вот если бы ты была красива, умна и талантлива, как мои женушки, тогда бы он пожелал взглянуть на тебя. А теперь уже поздно — ты пришла.

— Какое счастье, что я так заурядна! — воскликнула женщина, вкладывая в эти слова смысл сразу нескольких аспектов.

— Дело не в товей заурядности, обычности, Лакуна, — отозвался безжалостный старик, — ты просто скучна! Невыразимо неинтересна! А теперь, раз ты уж во все впуталась, тебе предстоит быть главным действующим лицом всей этой истории.

Возможно, он был прав. она для этого сюда и пришла.

— Ну, ладно, пора и за дело а=приниматься, — неожиданно резко проговорила она. Оглядевшись, женщина останорвила выбор на дальней стене. она внимательно всмотрелась в нее, и вскоре на стене стал появляться текст.

"ИСТОРИЯ ЖИЗНЕННОГО ПУТИ ДОБРОГО ВОЛШЕБНИКА ХАМФРИ, ПОВЕЛИТЕЛЯ ИНФОРМАЦИИ. ГЛАВА ПЕРВАЯ.", — так начала Лакуна свою работу.

— Ой, ну не надо быть такой скучной, — капризно протянул Хамфри, — назови книгу так: "Цель только одна — вопрос!" И начни сразу с третьей главы — две первых и ты и так занималась разными своими скучными делишками. Да простит тебя за это Муза Истории!

— Хорошо, — покорно согласилась женщина, — но как мне тогда озаглавить третью главу?

— Ну, что-нибудь этакое, — щелкнул пальцами волшебник и принялся диктовать.

Глава 3. "что-нибудь этакое"

Я появился на свет, как это бывает обычно в таких случаях, благодаря своим родителям в в году 933. Вообще, календарь Ксанта ведет отсчет от первой волны людей-колонистов, которые поселились на этой земле. Вообще-то, какое-то количество людей появилось в Ксанте значительно раньше, и именно — в -2200 году. В то время Ксант вообще был островом. Людей было немного, чтобы они могли произвести достаточно большое потомство, и потому они не смогли заселить весь Ксант. Так что постепенно этак к году -1900 они просто-напросто вымерли. Поистине, счастливый конец! Об их пристутсвии нам до сих пор напоминают происшедшие от них гибриды — гарпии, люди-коровы, оборотни, русалки, водяные и тому подобная шушера. А затем снова образовался перешеек, связывающий Ксант с большой землей, так что по нему стало приходить больше людей. Именно вы тот момент появились и кентавры. Но только Первая Волна Завоевания начала отсчет истории человечсекого присутствия в Ксанте. Это был Нулевой год.

Волны заваевания периодически сменяли друг друга, неся Ксанту разрушения и неисчислимые бедствия. Так продолжалось до Четвертой Волны, до 288 года, когда власть взял Волшебник Ругна. При нем Ксант вступил в полосу процветания. Замок Ругна был покинут его обитателями после смерти короля Громдена в 677 году, когда власть перешла к королю Янь. Постепенно влияние людей в Ксанте стало клониться к упадку. Именно тогда начался период, называемы Темным, Мрачным векои или еще Смутным временем. Изменить тогда что-то было уже не под силу никому.

Но это перечисление дат и имен способно утомить кого-угодно. Для особо интересующихся такими подробностями будет предусмотрена специальная таблица.

Кстати, недавно произошло очень радостное событие — за один год до моего появления на свет король-волшебник Эбнес соорудил из мертвого камня прочный вал-щит, который не пропускал в Ксант орды завоевателей. Волшебник Ругна умел пользоваться свойствами живой, так сказать магии, а прерогативой волшебника Эбнеса стало неживок волшебство. Так что благодаря такой силе оба чародея оказали определенное влияние на ход человеческой истории. Тогда воцарился период невероятного спокойствия и закономерного дальнейшего развития. Двеннадцатая Волна Завоевания получила название Последней волны, поскольку аж до 1042 года манденийцы в Ксант не вторгались. В году же 1042 в Ксант вошла манденийская армия короля Трента, но вошла она вполне миролюбиво и никаких опустошений не произвела.

Так что мне, как ни крути, выпало счастье жить в самый спокойный период Смутного времени. Впрочем, этот период можно смело назвать унылым. Было даже такое пожелание: Чтоб ты пожил в Бурное время!" Я бы тогда с радостью пострадал от какой-нибудь напасти, чем жил бы, каждый день видя вокруг себя одно и то же!

В нашей семье было трое детей, я был самым младшим. Мой старший брат унаследовал родительскую ферму, а сестра невероятно любила командовать, Может быть, из-за нее я однажды ушел из дому в поисках приключений. К сожаления, тогда я знал хорошо лишь одну вещь: как выращивать целебные растения на ферме. Мы сеяли семена целебных трав, потом собирали цветы, листья, корни, семеня этих трав, и родители потом торговали изготовленными из собранных трав снадобьями. Там быо и растение под названием «тик-так», оно использовалось для получения масла, которым смазывались часовые механизмы. Впрочем, часов в Ксанте в то время было совсем немного — как немного было и людей. Одна ферма моих родителей обеспечивала этим маслом все ксанфские часы, так что мне не имело смысла основывать свою ферму по выращиванию "тик-така".

Я отличался одним интересным качеством — у меня было неистребимое любопытство. Это было, по сути дела, все мое богатство. Я не обнаружил в себе тогда никакого волшебного дара. Впрочем, тогда в этих вещах нужды ни у кого не было. Это уже потом, в более позднее время король Буря объявил в одном из своих рескриптов, что каждый житель Ксанта обязан обладжать каким-то волшебным даром, независимо от того, насколько незначительным он бы ни был. Тогда же повелось, что королем мог быть только волшебник. Это повелось со времен Четвертой Волны. К тому же, это было достаточно разумно — только настоящий волшебник мог заставить жителей выполнять свои указы и распоряжения. А я ничем тогда вроде бы не выделялся — ни умом, ни красотой, ни физической силой. Ко мне никто не проявлял интереса. Во всяком случае, до тех пор, покуда я их не беспокоил.

Так я и шел — от деревни к деревне, отвсюду все изучая и запоминая, изучая все, что только было под силу мне изучить. А поскольку каждая деревня отстояла от другой на весьма приличном расстоянии, то большая часть моего времени как раз и уходил ан эти самые переходы. Но, признаюсь, эти пути были очень опасны, тогда еще не наступило время волшебных тропинок, отличались они и от тех, которые известны нам ныне как ведущие к плотоядным деревьям и тому подобным. Во время Золотого Века началась прокладка дорог и тропинок, как, впрочем, и сейчас, что является, несомненно, большим преимуществом сильной централизованной власти.

Тогда мне было пятнадцать лет, но выглядел я на двеннадцать. Иногда окружающие и вовсе принимали меня за гнома. Поскольку это потом стало повторяться все чаще и чаще, я привык к этому и не обращал на это никакого внимания. Но тогда быть гномом было не столь уж плохо — ведь гномы не считались людьми, а потому в их присутствии позволяли себе говорить все, что угодно — так, как будто вокруг них были одни животные. Тогда я сразу же считал своим долгом навострить ушки и жадно выслушивать все секреты. Впрочем, обычно эти «тайны» не были заслуживающими моего внимания7 Ну какой мне был интерес до того, что чья-то жена изменила мужу с тем-то, кто у кого что-то там украл, кто-то было сожран местным драконом. Но моя цепкая память все равно запоминала имена, даты, события, поскольку это могло тоже пригодиться.