Warhammer: Битвы в Мире Фэнтези. Омнибус. Том 2 - Гэв Торп

Помолчав, Элисса спросила:

— Хочешь быть моим другом?

Он молча взглянул в ее темные глаза. Он боялся Элиссы, ведь они с ней такие разные. У нее есть все, у него ничего. Он спас ей жизнь, но она его за это отблагодарила. Так зачем он ей нужен теперь? И зачем он разговаривает с ней, забыв о своем решении никогда и ни с кем не говорить?

Она колдунья. Вот почему. Она его заколдовала. Наложила на него чары, так что ему выбирать не приходится.

— Хочу, — ответил он.

— Тогда тебя будут звать, как моего друга, — сказала она. — Твое имя — Конрад.

— Конрад, — прошептал он, произнося незнакомое имя. — Конрад, — громче повторил он, с удовольствием произнося эти звуки.

Он никогда не слышал такого имени, но всегда его знал. Это было его имя, его собственное имя, которое дожидалось его всю жизнь.

— Конрад! — выкрикнул он, подняв над головой лук и колчан со стрелами. — Конрад!

Спрятать лук и стрелы оказалось труднее, чем кинжал. Лук и половину стрел он спрятал под мостом, привязав их снизу, под бревнами. Колчан с оставшимися стрелами — в хлеву за таверной.

Даже Элиссе он не сказал, где спрятал свое оружие. Он относился к девочке настороженно, даже слегка побаивался ее. Он никому не верил и полагал, что она может его предать. Ведь Элисса запросто могла сказать отцу, что лук, колчан и стрелы у него кто-то украл.

А деревня принадлежала Вильгельму Кастрингу. Судьба каждого ее жителя находилась в его руках. Казнить или миловать — решал он.

Элиссе запрещалось покидать пределы усадьбы без охраны. Только он знал, что она нарушает отцовский запрет.

Так что при необходимости она вполне могла бы заставить его молчать, пригрозив, что расскажет о черном оружии.

Но такой необходимости не было. Он и без того молчал и разговаривал только с ней. Элисса назвала его другом — и они действительно стали друзьями.

А он стал Конрадом.

Разумеется, так его звала только Элисса, потому что об этом никто больше не знал. Но теперь он и сам стал так себя называть. Она дала ему имя, и его жизнь, словно сдвинувшись с мертвой точки, пошла вперед.

Элисса когда-то придумала себе друга по имени Конрад. Выходило так, что его она тоже придумала, своего второго Конрада.

Но ведь и Элисса родилась во второй раз — если бы не он, ее бы уже не было в живых. Так благодаря друг другу они как будто родились заново.

Поначалу лук был для него великоват, но вскоре он научился с ним обращаться. Каждое утро он стрелял, неделю за неделей, месяц за месяцем, пока не приобрел достаточный опыт.

От частого использования, холода и сырости его первые тренировочные стрелы искривились, их наконечники затупились, оперение истрепалось. Зато пять других, которые он хранил в хлеву, пребывали в прекрасном состоянии. Регулярно наведываясь в хлев, он доставал стрелы, проводил пальцем по древку, металлическому наконечнику и перьям, восхищаясь работой мастера, сумевшего слить все это воедино.

Он протирал колчан маслом, чтобы кожа не загрубела, размышляя о том, из кожи какого животного могли его сделать, смотрел на перекрещенные стрелы и кулак и пытался угадать, что они означают, поскольку эмблема не была гербом рода Кастрингов.

Кожа, из которой был сделан колчан, наверное, принадлежала одному из тех полумифических существ, которые жили на самом Краю Мира. А может, и в соседней долине. Для Конрада это было одинаково далеко.

Как и кинжал, черная кожа колчана и этот таинственный знак были символами неизвестных земель, простиравшихся за лесом, рекой, холмами. При мысли о подобных чудесах ему становилось и весело, и страшно.

Он научился метко стрелять, целясь в стволы и ветки деревьев. Однако они были неподвижными мишенями. Тогда он решил, что ему нужна живая цель. Он попробует силы на обитателях леса.

Лучше всего было бы подстрелить зверочеловека, однако встречаться с ним ему не очень-то хотелось. Он знал, что тогда ему просто невероятно повезло. К чему испытывать судьбу еще раз? Если твари к нему не лезут сами, он также не станет их беспокоить.

Пока у него не было лука, он ставил силки на кроликов, чтобы хоть как-то улучшить свой рацион, поэтому кролик и стал его первой жертвой в искусстве стрельбы из лука. Набравшись опыта, он научился попадать в птиц на деревьях и даже в проворных белок.

А затем он потерял первую из стрел: она застряла где-то на самой верхушке дерева, лезть же на такую высоту он не решился.

Он охотился на мелкую дичь, но если бы попытался жить в диком лесу, то сам превратился бы в дичь для крупных животных, которые обитали в его глухих уголках. Но однажды он подстрелил кабана. Чтобы свалить его, потребовались две стрелы. Но не успел он подойти к зверю, как из чащи выскочили три здоровенных волка и набросились на тушу. Наевшись до отвала, все остальное звери утащили с собой, чтобы, немного передохнув, продолжить пиршество.

Так он потерял еще две стрелы. Но что он мог сделать? Только стоять и смотреть, стараясь, чтобы волки не заметили его самого.

За несколько лет тетива неоднократно рвалась, и он менял ее. Конечно, найти такую же черную струну он не смог. Под конец у него треснул и сам лук. Погоревав, он выкопал для него могилку и закопал в том самом месте, где когда-то впервые встретился с Элиссой.

На следующий день он обнаружил, что могила разрыта — там поработали ночные падальщики, надеясь найти поживу. Ничего съедобного они не нашли, но лук исчез.

Он мог бы вырезать себе другой лук, но как быть со стрелами? Когда сломалась четвертая, у него осталась только одна — не считая тех пяти, что он спрятал в хлеву.

Он не умел делать стрелы, но на помощь пришла Элисса. Хотя новые стрелы не были так хороши, как первые, они позволили ему сохранить припрятанные в хлеву. Честно говоря, он и сам не знал, зачем их прячет, просто ему казалось, что в один прекрасный день они ему понадобятся.

Зима сменяла лето, год проходил за годом. В его жизни почти ничего не менялось. Элисса часто навещала его по утрам. Иногда несколько дней подряд, иногда раз в неделю, иногда раз в месяц. Она говорила, что он ее единственный друг, как и она была для него единственным другом.

Их встречи были единственной радостью в его жизни. Если она не приезжала, он огорчался, и очень печалился, когда наступало время расставаться.

Как-то раз она упомянула о празднике в усадьбе, который отец устраивал в честь какого-то соседа-землевладельца. Конрад рассказал ей, чем его кормит хозяин, и она пришла в ужас.

После этого она всякий раз приносила ему что-нибудь вкусное — деликатесы, каких он отродясь не пробовал: пряное мясо и вкуснейшие пирожные.