Исчезающая земля - Джулия Филлипс
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Привет! – сказала она.
– Это Валентина Николаевна, – ответила мать подруги.
Оля накинула куртку на плечи.
– Здравствуйте!
– Оля, тебе не стоит к нам приходить.
Девчачьих голосов не слышно. Наверняка все четверо в другой комнате.
Оля прищурилась:
– Если честно, я уже рядом с вами. Можно я загляну?
Валентина Николаевна вздохнула:
– Езжай домой. Тебе нечего здесь делать. Разве о тебе никто не будет волноваться? Должна сказать, мы против того, чтобы вы с Дианой общались вне школы.
– Что? – переспросила Оля.
– Диана больше не будет общаться с тобой вне школы.
Именно так всегда говорила мать подруги. Сегодня днем Диана скопировала ее сухой, циничный тон. Притом что слова звучали вежливые. Как понимать это несоответствие? Оле навстречу шла парочка, она уступила им дорогу, сделав шаг в сторону, туда, где заканчивается тротуар и начинается газон.
– Но почему?
– Ты на нее плохо влияешь, – ответила Валентина Николаевна.
Оля плохо влияет на Диану.
– Что? Как это?
Одна из девочек на той фотографии не носила нижнее белье, а первый мальчик у нее появился в пятом классе. Для сравнения: Оля даже сигарету целиком ни разу не выкурила. Она просто всегда была внимательна к подруге, копировала любимые песни на Дианин плеер и хранила в коробке под кроватью дешевые любовные романы, которые Валентина Николаевна не разрешала дочери читать. Иногда за обедом Оля слегка пинала Диану под столом, чтобы над ней подшутить. А еще списывала у нее математику. Вот и все, больше ничего.
– Разговор окончен, – отрезала Валентина Николаевна. – Твое поведение в последнее время вызывает беспокойство. Я ушам своим не поверила, когда Диана сказала, что ты зовешь ее гулять в центр.
– Что в этом такого? Все нормально!
– Нет, не нормально. И ты об этом знаешь. Твоя семья… Никакой дисциплины! Это просто неприлично!
Оля прикрыла глаза рукой. Позади одного из опрятных домов на сопке залаяла собака.
– Моя семья… Это вы о маме?
– А о ком же еще? – ответила мать подруги.
У Оли с дисциплиной все в порядке. Ее безупречная мама, потребности лучшей подруги и собственные ежедневные усилия помогли ей воспитать в себе такую железную волю, что сейчас девочка не могла произнести правильные слова: «Валентина Николаевна, ну вы и тварь». Вместо этого Оля сказала:
– Не говорите так о моей маме.
– Мы говорим о тебе и моей дочери.
– Вы ошибаетесь. Это несправедливо.
– Я все сказала. Можете видеться в школе под надзором учителей, но, пожалуйста, больше не звони Диане в свободное время. Договорились?
Оля молчала.
– Ты меня поняла?
– Да, – сказала она. Только так можно было закончить этот разговор.
Дианина мать ответила:
– Хорошо. Спасибо. У меня все.
Когда Валентина Николаевна положила трубку, Оля вытерла дисплей о рукав рубашки и посмотрела на черные разводы. Разблокировала. Нашла в списке контактов маму и замерла.
Что она ей скажет? «Валентина Николаевна считает, что мы плохо влияем на ее дочь»? И что мама ей ответит? Она не сможет изменить того, что уже произошло.
Валентина Николаевна всегда недолюбливала Олину семью. Девочки подружились в пятом классе, ночи напролет говорили по телефону, и уже тогда Дианина мать возражала против их общения. Она работала администратором в начальной школе и пользовалась информацией из личных дел учеников в собственных целях. Когда Оля была у них в гостях в последний раз, в разгар ужина хозяйка указала пультом на телеэкран. Передавали вечерние новости: бесконечная череда заявлений полицейских, планы представителей гражданского поискового отряда, фотографии сестер Голосовских. «В советское время такого бы не произошло», – сказала Валентина Николаевна. Диана прихлебывала суп. «Вы себе не представляете, насколько безопасно нам жилось. Никаких посторонних людей. Власти совершили ошибку, открыв полуостров для приезжих. – Она отложила пульт. – А сейчас полно туристов. Мигрантов. Всяких коренных. Преступников».
Оле следовало держать язык за зубами. Однако она спросила: «А разве коренные жители не всегда жили здесь?»
Валентина Николаевна обратила свое круглое, как у дочери, лицо в сторону экрана. Она накрасила ресницы тушью, чтобы глаза выглядели ярче. «Они жили у себя в селах, где им самое место».
Журналист повторил, что в последний раз сестер видели в центре Петропавловска, – это вообще ничего не значит в городе с населением двести тысяч человек на полуострове протяженностью тысяча двести километров. Никто уже не обращал внимания на предостережения полиции. Когда показали мать пропавших девочек, Валентина Николаевна сказала: «Вот и она». Хозяйка положила руку на стол между дочерью и ее подругой, чтобы привлечь их внимание. «Ужасно, да? Какая трагедия! Бедняжка… Осталась совсем одна, мужа нет, работает без продыху. В личном деле ее младшей дочери сказано, что мать не была ни на одном родительском собрании. – Валентина Николаевна посмотрела на Олю и вскинула подбородок. – Отца нет, мать занята. Вот так и случаются несчастья».
Оля хотела ей возразить. Сказать, например: «Как вы смеете», или «Замолчите», или «Я знаю, что вы обо мне думаете», но она даже не попыталась. Диана бы не одобрила. Вместо этого гостья помешала суп в тарелке. Каждый день Валентина Николаевна уходила с работы в три часа, садилась на отремонтированной кухне со своим тупым муженьком, заштатным ученым из Института вулканологии, и рассуждала об Олиной неблагополучной семье. Ее мама талантливая и много путешествует; да, у них нет денег на тушь для ресниц, и времени на то, чтобы смотреть вечерние новости и причитать о судьбе двух незнакомых девочек, тоже нет.
Олин дом отличался от Дианиного. С мамой весело. В перерывах между командировками она давала девочкам померить свои лучшие наряды: красноармейскую пилотку, шелковое кимоно, которое привезла из Киото, где стажировалась студенткой, кожаную юбку-карандаш. Если к ним домой вместе с Олей и Дианой приходил кто-то еще, мама приветствовала гостей по-японски. Когда она говорила, щеки приподнимались: она улыбалась, но хотела скрыть эту улыбку, поэтому раскачивающиеся звуки японского языка у Оли ассоциировались с маминым мерцающим счастьем. Пару месяцев назад Диана, насмотревшись аниме и нахватавшись там разных выражений, попыталась блеснуть знаниями перед Олиной мамой, а та, уперев руку в бедро, ей ответила. Секунд десять подруга делала вид, что понимает, а потом уголки ее губ грустно опустились. Олина мама улыбнулась и сказала: «Я шучу, солнышко».
Мама простая и умная, доверчивая и веселая. Если Оля позвонит ей сейчас, то все испортит.
Незваная гостья села на корточки и уткнулась лицом в локоть. На другой стороне улицы шумели деревья. Ветер гулял в овраге. Мимо проносились равнодушные машины.
Диана – Олина подруга. Лучшая подруга. Они знакомы с первого класса. Пусть Диана иногда странно себя ведет, то отстраняется, то опять ни с того ни с сего тянется к ней, Оля все равно любит ее. И пусть Оля раздражается, ерзает во время уроков, порой говорит колкости одноклассникам – Диана тоже ее любит. Она оставалась у Оли с ночевкой, когда мама уезжала по делам. Подруга
