Убить генерала - Жан Гросс-Толстиков

– Шуриков, кабинет номер восемь после встречи подследственного Або Тбилиского с его адвокатом убирали?!

– Никак нет, товарищ майор, – дрогнувшим голосом ответил тот, косясь одним глазом на еще более строго, чем начальник СИЗО, пенсионера в спортивном костюме. – Не успели… Но я сейчас… Лично… Быстро…

– Отставить, сержант! – рявкнул Бангратов и, поднявшись со стула, махнул рукой капитану Упрямцеву. – Пойдем, Олег Михайлович, посмотрим…

Побледневший сержант отступил и прижался к стене, пропуская мимо себя капитана и странного пенсионера. Следом за сыщиками из кабинета вышел майор Ламбин, насквозь пронзив Шурикова острым взглядом.

– За мной, – процедил сквозь зубы начальник СИЗО и сержант с понурой головой поплелся следом.

Нижняя челюсть Шурикова дрожала и к горлу подскочил удушающий комок, а в голове одна за другой мелькали неутешительные мысли.

Едва дверь кабинета, предназначенного для встреч подследственных с адвокатами, открылась, генерал прошмыгнул внутрь и сразу же бросился к столу. Пепельница оказалась грязной: два окурка скорчились на дне. Бангратов поднял глаза на бледного сержанта и расплылся в добродушной улыбке.

– Молодец, Шариков!

– Шуриков, – поправил своего начальника капитан Упрямцев, тотчас же доставая из кармана кителя полиэтиленовый пакетик.

– Молодец, Шуриков! – вновь широко улыбнулся Владимир Иванович и, похлопав ничего не понимающего сержанта по плечу, повернулся к Ламбину. – Знаешь поговорку, майор?… Поспешишь, курей насмешишь! …Увольнительную сержанту от моего имени выпишешь, хорошо?

– Так точно, товарищ генерал-лейтенант, – вытянувшись в струну, отчеканил начальник следственного изолятора.

– Ну, что, Олег Михайлович? Весь мусор собрал? …Поехали на экспертизу! – подытожил Бангратов и вышел из кабинета.

Проводив взглядом из-под огромного черного раскрытого над ним зонта, сорвавшуюся с места белую «семерку», молодой человек ехидно ухмыльнулся и неторопливо пошел в направлении станции метро Сокольники, прочь от угрюмого здания следственного изолятора номер один.

Проходя мимо будки таксофона, молодой человек замедлил шаг и задумавшись на доли секунды вошел в будку уличного телефона-автомата. Сняв исцарапанную годами трубку, он быстро набрал знакомый номер.

– Алло, бабуль, – молодой человек улыбнулся в трубку, едва гудки сменились тяжелым старческим сопением.

– Да, Ромачка, – послышалось в ответ из динамика.

– Привет, – поздоровался Роман и поспешил справиться в первую очередь о здоровье любимой бабушки. – Как твое самочувствие?

– Нормально, – улыбнулась Софья Никитична. – А ты чем занимаешься? Не занят? Заедешь пообедать?.. Я твоих любимых дранников напекла …со сметанкой.

– Неа, не занят… точнее сказать, только что освободился и заеду к тебе, бабуль, с удовольствием, – расплылся в самодовольной улыбке Роман и взглянул на циферблат тяжелых командирских часов. – Минут через сорок буду.

– Давай, жду, внучек, – подытожила бабушка. – Целую!

– И я тебя целую, – ответил молодой человек.

Связь отключилась. Роман повесил трубку телефона и достал из кармана маленькую черненькую шапочку-кипу и огромные очки в роговой оправе. Отправив все это в ближайший мусорный бак, молодой человек, ускорив шаг, свернул за угол жилого дома.

– Здравия желаю, товарищ генерал-лейтенант. Разрешите войти? – спросила голова капитана Упрямцева, заглянувшая в приоткрытую дверь кабинета.

– Входи, Олег Михайлович, – отозвался Бангратов.

Капитан открыл дверь и прогрохотал каблуками по паркету, но около стола в недоумении остановился и оглянулся по сторонам. Владимир Иванович с лейкой в руках вышел из-за шторы и, заметив удивление на лице подчиненного, пожал плечами.

– Цветочки поливал. Им, знаешь ли, тоже кушать хочется.

– Владимир Иванович, – улыбнувшись в ответ, начал Упрямцев. – Пришел ответ с экспертизы… Вы были правы.

– Что? Яд? – протягивая руку к документу, который Олег Михайлович только что достал из своей папки.

– Так точно, товарищ генерал-лейтенант. Яд…

Отобрав отчет экспертизы из рук капитана, Бангратов с интересом вчитался в изложенные на бумаге мелким машинописным шрифтом строки. Но Олега Михайловича разбирало самостоятельно изложить выясненное.

– Используемый Монголом яд был введен в фильтр сигареты, которую и выкурил Або… Ликорис относится к ядам, действующим не сразу, а через небольшой промежуток времени, но естественно с летальным исходом… Что интересно, товарищ генерал-лейтенант, в средние века японские наемники, так называемые ниндзя, широко применяли яды, в том числе и ликорис… Наиболее известным и описанным в литературе способом убийства при помощи яда является скатывание капель ядовитого вещества в рот или ухо жертвы по свешенному сверху шнурку или нити… Нинзя разделяли яды на три категории: медленно действующие яды, или «геку-ро», получаемые из особого сорта зеленого чая… далее яды, действующие через небольшой промежуток времени, такие, как мышьяк и ликорис… и яды, убивающие мгновенно, или «дзагараси-яку». В нашем случае «адвокат» просто предложил своему подзащитному дружеский перекур…

Бангратов оторвался от чтения и поднял глаза на капитана. Он лукаво прищурил глаза и подмигнул Упрямцеву.

– Олег Михайлович, а я смотрю, ты не плохо по-японски щебечешь… Может, ну его к черту наше управление и в нинзи твои податься?

– Не понял? – нахмурил брови капитан ГУВД.

– Шучу я, Олег Михайлович, шучу.., – махнул рукой генерал. – Значит яд… и Монгол, все-таки.

– А кому же еще быть, как не ему? И монетка, опять же, в кармане Або Тбилисского была…

– Как же мне надоели эти тенге, – пробубнил Владимир Иванович.

– Менге, товарищ генерал-лейтенант, – осторожно поправил начальника капитан Упрямцев. – Тенге – это в Казахстане…

– Один хрен разница…

Войдя в прохладу пахнущего сыростью и мышами подъезда, Роман взбежал на четвертый этаж и, достав из кармана куртки связку ключей, открыл одну из дверей лестничной площадки. В нос моментально ударил манящий запах жаренного. Молодой человек скинул с ног кроссовки и прошел по длинному узкому коридору в кухню.

Стоящая у плиты старушка в ситцевом платье и заляпанном фартуке ловко орудовала по сковороде деревянной лопаткой, переворачивая очередную партию дранников. Соблюдая таинственное молчание, Роман протянул руку к возвышающейся на обеденном столе горке традиционно белорусских картофельных оладий.

– Руки мыл? – внезапно сказала в слух бабушка, до этого момента что-то тихо напевающая себе под нос.

– Бабуля! – улыбнулся молодой человек, но руку от дранников тем не менее отдернул прочь. – Ты же спиной стоишь?

Он подошел к ней сзади и, крепко обняв за плечи, звонко причмокнул губами в щеку. Софья Никитична обернулась и улыбаясь строго пригрозила ему пальцем.

– Мало ли как я стою… Неужто я свою кровиночку не почувствовала? …Да и в чайнике е-малированном ты, как в зеркальце, отражаешься…

– Ой, бабуля… Ой, Шерлок Холмс, – засмеялся в голос Роман и снова крепко поцеловал бабушку.

– И не подлизывайся, кот! Марш руки мыть…

Молодой человек безапелляционно развел руками и вышел из кухни. Вымыв руки, Роман прокрался мимо кухни в свою спальню и, стараясь не греметь, аккуратно пристроил «Макаров» с навинченным на нем глушителем в щели между шкафом и потолком. Из-за спины послышалось недовольное урчание. Молодой человек расплылся в добродушной улыбке и обернулся. В кресле свернувшись калачиком лежал вислоухий бассет-хаунд. Собака подняла на хозяина глаза, полные тоски и печали, будто в них собралось все горе планеты Земля, и сладко зевнула.

– Матильда, девочка моя, – сжав собаке голову и поцеловав ее в мокрый горячий нос, сказал Роман.

Собака ласково заурчала и наотмашь лизнула лицо хозяина от подбородка до лба. Утеревшись рукавом, молодой человек натянул загривок бассета через голову и тем самым едва ли не укутал ее длинный нос целиком. Затем он потрепал любимицу за обеими ушами и вышел из спальни. Неохотно поднявшись на ноги, Матильда сползла с кресла и устремилась вслед за хозяином.

Усевшись за обеденный стол, молодой человек подвинулся вглубь кухонного уголка и хлопнул по сиденью ладонью. Бассет незамедлительно оказалась рядом, одновременно и виновато, и бессовестно глядя на бабушку. Софья Никитична молча покачала головой и поставила перед внуком блюдце для сметаны и скворчащую сковороду с обжаренным до золотистого цвета шпиком с луком. Матильда молча вдохнула ноздрями витающий над столом запах, наполнив свои собачьи легкие сытным ароматом до отказа, жалобно вздохнула и отвернулась. По губе бассета предательски поползла тяжелая капля слюны.