Зов генов - Тигрис Рафаэль

class="p1">— Неужели не хочешь её увидеть живьём?

— Ладно, убедила, поехали, но давай заранее с тобой договоримся, что не будет её ни о чём спрашивать.

— Договорились, не будем.

Сладкая парочка.

Они выехали из Парижа рано утром и быстро доехали до пансиона.

— Как моя мать? — спросила Жасмин врача.

— Без ухудшений, — ответил он, — и это считается хорошим результатом. Мы стараемся поддерживать её мозговую деятельность всякими мероприятиями: играми, осмотром телепередач.

— Она опять забывает лица и события?

— Короткая память — слаба, но события, произошедшие давно, помнит отлично. Это характерный признак при деменциях. Где предпочитаете с ней пообщаться? В помещении или на открытом воздухе?

— Желательно на воздухе.

— Тогда ожидайте в саду. Мы выкатим её к вам.

— Видишь, Джулия. В прошлый раз она вышла своим ходом, а сейчас уже выкатывают. Совсем ослабела, значит.

Миру медленно выкатили к сёстрам. Фигура Миры с той поры не претерпела изменений. Всё та же худышка, но уже со старушечьим лицом. Увидев сестёр, она наивно заулыбалась.

— Интересно, она узнает меня? — забеспокоилась Жасмин.

Мира и вправду силилась узнать кто из них её дочь. Но, видимо уж очень сёстры были похожи, и старушка, наконец, устав, грустно опустила голову.

— Мама, ты не отчаивайся, — решила её поддержать Жасмин, — мы и вправду с сестрой очень схожи.

— У тебя нашлась сестра? — заулыбалась Мира, думая, что её хотят повеселить.

— Ладно. Рассказывай, как ты себя чувствуешь?

— Хорошо, доченька. С подружками телевизор смотрим, в карты играем. Кофе с круасанами пьём.

— Ну, вот и отлично. Хорошо тебе здесь?

— Да, грех жаловаться.

— А со стариками не общаешься?

— Общаюсь, а как же. Есть тут один толстячок, меня постоянно обхаживает.

— Как его зовут?

Лицо Миры напряглось. Было ясно, что она хочет вспомнить имя.

— Ладно, не бери в голову. Не помнишь и не надо.

— Вроде на М начиналось?

— Случайно не Мирон? — загадочно спросила Жасмин.

Лицо старушки прояснилось, будто что- то всплыло в её памяти.

— Мирон? — загадочно произнесла она, — какой Мирон?

— Жасмин, прекрати, — вмешалась Джулия, которой стало жаль больную женщину, — мы же ещё в Америке условились, что не будем её спрашивать об отце.

— Ничего с ней не случится, а приятные воспоминания — только на пользу пойдут.

— Ну как знаешь. Тебе виднее.

— А чего ты боишься?

— Боюсь разрушить нашу сказку.

— Не бойся. Наша сказка даже без её признания давно стала былью.

— Ну, раз так, тогда давай, дерзай.

— Мать. А ну вспоминай: 44 год, город Кан, немецкая оккупация.

— Да трудное было время, голодное, — поморщилась Мира.

— Немецкие солдаты вас не поддерживали продуктами?

— Поддерживали. Без них мы бы все с голоду подохли.

— А когда пришли американцы? Они вас не подкармливали? — вмешалась Джулия.

— Нет, — ответила Мира, поморщив лоб, — с американцами было хуже.

— Погоди, Джулия. Ты её так только запутаешь. Надо её память на немцев навести.

Тут Жасмин решилась на то, чему сама же была против. Она достала из сумочки фотокарточку Мирона в форме немецкого ефрейтора и показала Мире.

— Мама! Посмотри внимательно. Не этот ли немец тебе хлеб и тушёнку приносил?

Лицо Миры исказила гримаса страха.

— Я с немцами не сотрудничала, уверяю вас, не было этого.

Сёстрам стало ясно, что в ней заговорила, засевшая в памяти послевоенная фобия — результат жестокого обращения французов с собственными соотечественниками, побывавшими в немецкой оккупации.

— Ладно, мама, успокойся. Забудь всё, — не на шутку забеспокоилась Жасмин, — давай просто прогуляемся.

Дочь стала её медленно катать по парку.

— А это женщина, что с тобой пришла, кто она?

— Это Джулия. Она приехала к нам из Америки погостить.

— Она так на тебя похожа. Будто твоя родная сестра.

— Она и есть моя сестра, мама, — ответила Жасмин, и весело подмигнула Джулии.

Мира на этот раз ничего не ответила, только призадумалась.

— Этого немца звали Мирон, — вдруг неожиданно и медленно произнесла она.

Жасмин и Мира замерли на месте.

— Мама. Что ты сейчас сказала? А ну повтори. Как звали немца?

— Мирон. А что тут удивительного? Я его хорошо запомнила. У него одна рука протезом была. Он её снял, когда раздевался.

Жасмин встала впритык напротив коляски и опять достала фотокарточку.

— Мама! — произнесла она строго, — посмотри внимательно. Прошло 50 лет. Это он?

— А что тут смотреть? Он конечно. У твоей матери крыша не настолько поехала, чтобы не запоминать лица.

Жасмин прильнула губами к фотокарточке Мирона.

— Сегодня я, наконец, дождалась своего отца, — произнесла она, и слёзы покатились по её лицу, — мы- сёстры и это уже окончательно.

— Неужели ты до сих пор сомневалась?

Жасмин посмотрела на неё загадочно.

— Я тебе потом всё расскажу, а пока отвезём маму обратно.

Возвращались они в смешанных чувствах, посматривая друг на друга, и постоянно улыбаясь.

— Ну, и что же ты хотела мне сказать?

— Погоди, ещё не время. Надо Элен сообщить. Поехали прямо к ней.

Элен их встретила в вестибюле клиники.

— Меня сегодня выписывают. Жду Поля.

Подошёл врач, прооперировавший Элен.

— Доктор, скажите, что надо сделать, чтобы это не повторилось?

— Мне нечего вам посоветовать. Живите в удовольствие, поменьше стрессов и спазмов. Вот и всё. Медицине до сих пор не ясно по какой причине плодное яйцо не скатывается в матку, а задерживается в фаллопиевой трубе? К счастью происходит это редко, но ни одна женщина в мире не гарантирована от подобной напасти.

Явился Поль и они, поблагодарив доктора за благополучное исцеление Элен, все вместе отправились домой.

— Поль! Сегодня у нас радостный день. Оставайся с нами, — предложила Жасмин.

— Avec grand plaisir, — ответил юноша.

— Правильно, — заметила Джулия, — отныне будем поступать так, как доктор прописал. Никаких стрессов и спазмов. Только сплошные удовольствия.

Поль и Элен уединились, оставив сестёр наедине.

— Знаешь Джулия, мы с мамой всегда жили одни. Ни братьев, ни сестёр, да и мужей у нас никогда не было. Сегодня сбылось моё страстное желание — конец одиночеству, я буду всегда жить в семье.

— Только сегодня? То, что мы сёстры, ты узнала об этом ещё в Америке.

— Тогда у меня были предчувствие и интуиция.

— А тесты?

Жасмин лукаво улыбнулась.

— Ты же сама относила наши волосы в лабораторию генетической дактилоскопии.

Жасмин продолжала молча улыбаться.

— Что? Не было никаких тестов?

Жасмин покачала головой.

— Ты нам лгала?

— Не вам, а только тебе.

— А Элен?

— Элен была в курсе.

— Вы оба меня обманули! — с возмущением сказала Джулия.

— Джулия, милая сестричка. Не сердись. Это был не обман.

— А что же по твоему?

— Это были наши хотелки. Ну, очень мне хотелось иметь такую сестру как ты, а Элен такую тётку как я.