С непонятным концом история Птицы, рассказанная им самим - Тарасик Петриченка
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Простите, други,
Раком на балконе
Я тогда стоял так раза 3 на дню:
Припадочки, припадочки,
И как-то сбоку пялятся драконы…
«Смотри! Ведь всё в порядке.
Нечего бояться!» – мне говорили доктор и она.
Но как ты объяснишь такое психу,
Который загнан
В страшно, страшно, страшно.
Гудок сигналки в МЕГАМАРТЕ – «Кто на базе?!»
(Спасибо за находку, Дастин Хофман). –
Все напрягались: «это непонятно».
И я просил у Бога, чтоб забрал.
Чтоб было легче всем и мне…
(Но… жить хотела Птичка…
Её не убивает до конца.
Сидела где-то видимо, микроном…
*улыбается.)
А Бог не отвечал. Ведь отпустил же.
Не забирал и приходилось жить.
Настал момент хоть как-то брать защиту.
И начал я искать ключи. Ключи…
Как в детстве. (Только те уж не помогут)…
Мой первый ключ назвался так: «Не думай!
(Когда ты думаешь, всегда приходит «Страшно»)».
Ему себя я долго обучал.
Потом, конечно он меня подставит:
Не думать надо там, где это нужно –
Тогда я этого не понимал…
И супермаркете релакс по Мураками.
Был ключ второй: «Раз ты один, дружище,
То перед кем ты здесь в ответе? Кто здесь в праве
Тебя судить, раз до тебя нет дела,
Раз всякий разбирается с собою?
(Потом уже, когда ты снова в силе,
То всем уже есть дело до тебя:
Дурацкие вампирские раскладки –
Ты можешь Дать. А так все при своём
И под себя…) А значит можно всё
И некого бояться.
Есть только страх животный – основной –
Его гаси…»
Был третий ключ – единственный из детства,
Когда его не знал, но ощущал:
«Припадки нужно просто исписать,
Заполнить пустоту, в которой
Они живут».
Но как писать, когда эмоций нет?
Чуть позже я найду себе ответ…
Тогда же, наблюдая свой портрет,
Я понял: всё, что не менялось в жизни
Моей – лишь то, что я писал и
Серафима… Дочь всегда была под Богом,
А вот с Писал… Зачем же я отдал?!..
Четвёртый ключ был ключ информативный.
Есть люди, что торчат из плоской жизни.
А значит, мир их тоже замечает
И, по идее, должен их срезать
Какими-то своими рычагами.
Ну не эмоцией, так чем-нибудь ещё…
Поймите правильно: я здесь не претендую.
Мне просто было очень интересно,
Как Эти умудряются держать
Свои картинки? Что они такое?
Какие компромиссы и ключи
Они смогли себе наподбирать
Хотя бы в проявлениях по жизни?
Маргарет Тэтчер, говорят, любила виски…
Я до сих пор его люблю – спасибо, Мэм.
Об остальных смолчу…
*улыбается.
Ключ №5: «Всегда, чтоб ни случилось,
Какая бы эмоция тебя
Не вынимала в грёбаный припадок,
Как бы тебя не подставляло под удар,
Ты должен улыбаться
И радоваться прямо в страх и больно.
Пусть через силу – это всё равно –
«Пацакам надо улыбаться» – в этом роде». –
Хороший ключ:
«Смотри, болван смеётся»,
А правда ведь – тут страшно, мальчик, «Но
Болван смеётся…»
Спросите меня, зачем тут Гоцци?
Мне просто очень нравится Тарталья:
Он – живой…
Что там ещё? Не слушать, не читать
И не впускать эмоций чужеродных.
Не Чувствовать: запретить себе, держать.
Оставить только то, что под контролем.
На это я чуть раньше намекал…
Были ещё какие-то ключи,
Но мелочные – это паранойя –
О них сейчас мне скучно говорить.
Об остальных рассказано довольно.
Я начал приучать себя к ключам.
Ломаться ведь непросто – всякий знает.
Я чувствовать себя учил всю жизнь,
А тут пришлось сказать себе: «Не чувствуй!».
Ключи давались трудно. Шло пол года
Движенье от истерики к припадку
На нет… Таблетки, капельницы…
Над головой предательское небо,
Как будто ничего не происходит…
И птицы дохлые валялись под ногами
И их клевали остальные птицы…
А дома – на балкон. И чтоб никто!
Никто не видел сопли, хлипы, слёзки,
Нытьё…
Я здесь не плачусь – не подумайте,
Мне нужно просто воссоздать картинку,
Чтоб разобраться.
Мне не режет и «никак»…
Сейчас конкретно мне себя не жалко
(Ведь я смотрю на всё со стороны) –
Мне лишь немного жалко персонажа…
*улыбается.
Вот так прошло пол года. Мир пинал
Меня ногами.
Проблемами с деньгами, прочей дрянью,
С которой я тогда и разбираться не пытался…
Где страшно, страшно, страшно, страшно, страшно,
Не до того…
Местами вспоминался Виктор Цой
С припевом, где «Весь мир идет…войной…»
Со мной всё та же девушка была.
Боролась за себя. Наверно, за меня пыталась –
Говорит, что Да.
Она любила? Снова полюбила?
А может даже не переставала?..
Но это между делом…
Пол года… Отпустило: научился.
Мир попинал и бросил так валяться…
В пустоте…
Проблема: не работал третий ключ.
Внутри всё было пусто.
Только страх и боль
МОИ и лишь во мне
Теперь уж заключенные и запертые.
Готовые на всё вокруг
Слезами и соплями отозваться.
(Они сейчас всё там же).
Всё это истерия, господа
И дамы… Ключевое – пустота –
Тут мне, конечно, вспомнилось о Сартре…
Итак, всё надо было исписать,
Заполнить пустоту, где страх и больно.
Что делать? Начал Птицу вынимать
И к ней тихонько потянулись люди…
Зачем тут Птица и причём тут Сартр?
Попробую сейчас вам рассказать…
Итак,
Одну модель придумал я тогда,
Чтоб 3-й ключ сработал:
Эмоциум – я так её назвал.
Эмоциум живёт собой и только,
Он ничего не чувствует (как я).
Он здесь ни перед кем не отвечает,
И можно всё – работал ключ второй.
Похоже, видит одного себя –
До остальных нет дела.
Эмоциум способен жить по Сартру.
(По Фрейду у него итак – порядок.)
Я размышлял о тех, кто пишет и играет:
До остальных мне дела не было и нет.
Не среди них я.
Тут так: писатель пишет, музыкант играет,
Актриса в роль вживается, ныряет –
Другого смысла в этой жизни нет –
Есть только функция. Когда она страдает,
Всё остальное – пустота и средства…
Философ скажет, что я передёрнул.
Что Сартр не такой и не такое.
А я имею право – моё дело.
Чтоб ты перевернулся, брат философ!
Мне деятели симпатичны больше:
Нет трёпа, есть их подвиг – всё в порядке!
Прошу прощения за этот пафос.
Есть функция, но как ей состояться?
Эмоциум не чувствует, ведь верно?
И как ему писать? Эмоция НУЖНА!
Искусственная тоже ведь бывает?
*улыбается.
Вот тут то мне и пригодилась Птица,
Способная вокруг всё заводить,
И завести меня (Эмоциума, т.е.).
Она была должна задвигать жизнь
Вокруг себя, чтоб мальчику
