Александр Васильевич Суворов. Его жизнь и военная деятельность - Матвей Песковский

В Смоленске Суворов получил в командование бригаду, куда вошел и Суздальский его полк. Всю зиму 1768-69 годов он провел в усиленном обучении своей бригады тому же, чему учил суздальцев, главным же образом – упражнениям во время ночной темноты. Весною Суворов был спешно вытребован с войсками в Варшаву. Край, по которому пришлось следовать ему, находился в крайне возбужденном состоянии. На каждом шагу можно было ожидать нападения, так что войска находились всегда в полном вооружении. Тем не менее, путь до 600 верст благополучно был совершен в 12 дней.

Главное начальство над войсками в Польше было поручено фон Веймарну, обладавшему некоторой военной опытностью, но педанту и мелочно самолюбивому человеку. До прибытия Суворова в Варшаве чувствовали себя весьма тревожно под влиянием слухов о конфедератах, о которых тем не менее совершенно даже не собирали должных сведений. В августе 1769 года, едва Суворов успел прибыть в Прагу, как Веймарн, не стесняясь даже ночною порою, потребовал его к себе. Ему поручено было немедленно собрать сведения о конфедератском отряде маршала Котлубовского, в котором молва насчитывала около 8 тысяч человек, угрожавших будто бы Варшаве немедленным нападением. Суворов безотлагательно предпринял рекогносцировку и фактически доказал, что в банде Котлубовского насчитывалось лишь несколько сот человек, и Варшаве не угрожает никакой опасности.

В это время сыновья маршала Пулавского, Франц и Казимир, разъезжая по Литве с большими конфедератскими силами, возбуждали шляхту к восстанию. Ввиду этого, в последних числах августа в Литву был послан Суворов с небольшим отрядом войск (2 батальонами, эскадроном, 50 казаками и 2 полевыми орудиями) для подкрепления войск, имевшихся уже на месте. Он поспешно направился к Бресту и при этом был до крайности сконфужен и оскорблен как человек военный, когда узнал в пути, что на одной высоте с отрядом конфедератов двигаются по флангам его два сильных русских отряда: Ренна и Древица (в 1,5 и 2 тысячи человек). Очевидно, не нужно было тревожить Суворова из Варшавы, если на месте имелось достаточно сил, чтобы давным-давно уже совершенно уничтожить конфедератский отряд. Чтобы сохранить за собою Брест, Суворов оставил там часть своего малочисленного отряда, а с остальными (всего лишь 400 человек при двух пушках) он шел всю ночь. На рассвете встретился с патрулем Ренна в количестве 50 человек и присоединил их к себе. Около полудня, верстах в 70 от Бреста, близ деревни Орехово произошел жаркий и упорный бой с 2 тысячами конфедератов, закончившийся полным поражением их.

После этого Суворов получил назначение командовать Люблинским районом, куда непосредственно и отправился из-под Орехова. Этот район холмист, горист, болотист и лесист. Дороги – отвратительные: или песчаные, или болотистые. Реки широки и глубоки, горного характера. Монастыри и многие замки укреплены и годны к обороне. Если прибавить к этому еще и соседство австрийской границы, будет понятно громадное преимущество в положении конфедератов, превосходно знавших притом каждую местность и могших рассчитывать всегда и везде на поддержку населения. Наоборот же, операции русских войск были до крайности затруднены. Расположившись в Люблине, Суворов сделал его центром своего района, откуда он зорко наблюдал за всеми вновь образующимися бандами, – и быстро летел, разбивал. Это была замечательно удалая и блестящая по успеху партизанская война, доставлявшая всему корпусу Суворова (менее 4 тысяч человек) самую сложную, разностороннюю боевую практику.

С 1 января 1770 года Суворов был произведен в генерал-майоры. Он вполне владел своим районом, держа в страхе непокорных и в послушании нерешительных. Тем не менее, он очень тяготился, что по недостатку войска, отвлеченного войною с Турцией, невозможно было нанести удара сильного, решительного. А он так жаждал дела большого, серьезного, ответственного. Кроме того, были и весьма серьезные поводы к неудовольствию и раздражению.

Прежде всего, Суворов не мог уважать Веймарна, как человека недостаточно авторитетного и сведущего, что Суворов неоднократно давал понять ему в своих письмах. Кроме того, Суворов вынужден был протестовать в самой резкой форме против того незаслуженного внимания и покровительства, которое оказывалось Древицу, немцу по происхождению, человеку бездарному в военном отношении и прямо-таки недобросовестному.

Систематический разгром конфедератских банд сильно отрезвил поляков; но объявление Турцией войны России вновь несколько окрылило их надежды, и они предавались самым розовым ожиданиям от Турции. Франция же, убедившись, что натравливание ею Турции на Россию принесло большую пользу последней, быстро покрыв наши войска на турецком театре войны громкими победами, решилась оказать полякам даже и материальную помощь в борьбе с Россией.

Герцог Шуазель, управлявший во Франции военным и иностранных дел министерствами, задался целью систематически противодействовать возраставшему могуществу России. С этой целью, независимо от искусственного восстановления Турции против России, Шуазель послал в Польшу генерала Дюмурье, который и открыл кампанию в 1771 году, по началу дела довольно удачную. Конфедераты провели всю зиму в горах, и соседний с ними краковский русский отряд был так небрежен и беспечен, что вовсе даже не догадывался о существовании бок о бок с собою очень опасного противника. Поэтому в ночь на 18 апреля русские войска, неожиданно атакованные на всех пунктах преобладающими силами конфедератов, были отброшены за Вислу со значительным уроном, и вся равнина была занята конфедератами. Успех большой, тем более, что Дюмурье сразу же укрепился на новом месте. Но к удивлению даже этот, прямо случайный успех послужил во вред конфедератам. У них так закружились головы, что совершенно исчезла всякая дисциплина, которая и без того всегда была слаба. Никто не желал исполнять служебных обязанностей. Начались пиры, картежная игра, бесконечные попойки. Дюмурье, приведенный в отчаяние безобразным поведением конфедератов, сурово наказывал их, даже расстреливал, но ничто не помогало. Они опомнились только тогда, когда на них обрушился Суворов с обычной своей быстротою и энергией. Двинувшись из Люблина к Кракову, он разогнал по пути несколько партий и приблизился к местечку Лонцкороне, верстах в 28 от Кракова. Местечко моментально было занято, но штурм замка не удался. Три атаки были отбиты с большим уроном. В строю почти не осталось офицеров. Суворов был оцарапан и под ним ранена лошадь. Отступление сделано медленно, в полном порядке.

Согласно своему обыкновению, Суворов намеревался немедленно же поправить лонцкоронское дело, но на это не оказалось времени, так как к Кракову стягивались партии конфедератов Пулавского и Саввы. Узнав об этом, Суворов двинулся туда же.