Инспектор Вест на отдыхе - Джон Кризи

— Для меня этого вполне достаточно. Спасибо, Эдди.

Роджер подошел к кабинету Чартворда и постучал. Чартворд сидел за столом, положив на него руки. Голова у него была наклонена немного вбок.

— Очень любезно с вашей стороны, инспектор Вест, что вы зашли, — начал он иронически, — садитесь… По-видимому, вы ждете, чтобы я начал приносить извинения за испорченный отпуск?

— Я очень рад оказаться на работе, — ответил Роджер.

— Ладно, послушаем, какие коварные карты вы припрятали.

Роджер доложил.

Через десять минут Чартворд поднял трубку и спросил лабораторию:

— Форбс, вы закончили обработку оберточной бумаги, которую принес вам только что инспектор Вест?.. Немедленно тащите сюда.

Джо Форбс явился тотчас же и бесцветным голосом доложил:

— На бумаге много отпечатков, сэр. Большинство из них — женские, в нашем архиве они не числятся. Другие принадлежат инспектору Весту, но их немного. Два или три отпечатка той же дамы обнаружены и на портсигаре, а остальные инспектора Веста.

— Что еще за портсигар? — спросил Чартворд.

— Мой, — пояснил Роджер, забирая его, — его трогала миссис Риддел. Итак, мы знаем, что она принесла подложный пакет. На настоящем были бы отпечатки самого Риддела.

— Спасибо, Форбс, — сказал Чартворд.

Когда он вышел, помощник комиссара сказал:

— Сконцентрируйте все внимание на этой леди. Не дайте ей возможности обвести вас вокруг пальца.

— Мы уже установили слежку, сэр.

— Хорошо. И кончайте с этим делом по возможности быстрее. Официально дело поручено старшему офицеру Абботу, но он будет находиться здесь. Вы будете работать вместе со Слоуном, берите в помощь столько людей, сколько найдете нужным. То, что Риддел был членом парламента, вызовет гораздо более широкий отклик, чем любое другое дело. Пресса будет на вас тявкать, Министерство внутренних дел торопить, ну и в Палате поднимут соответствующий вопрос. Мы не можем ни проиграть, ни затянуть дело. Кроме того, немаловажную роль играет тот факт, что Риддел выполнял в Комитете специальное правительственное задание. Вам об этом известно?

— Только в общих чертах.

— Вот вам голые факты. Была создана Государственная комиссия по изучению деятельности некоторых трестов и синдикатов, ходили слухи, что некоторые из них не считаются с новыми правительственными ограничениями. Лорд Пломлей находится в Правлении компании, которую как раз сейчас и обследуют. Жена Риддела — третья дочь Пломлея. До сих пор это еще не стало достоянием публики, но, несомненно, скоро станет. Одним словом, назревает первоклассный скандал. Одна очередная теория предполагает, что Риддел обнаружил какое-то темное дело в тресте Пломлея. Я думаю, что он предупредил своего тестя о неминуемых неприятностях. Ну и был убит. Загадочное поведение его супруги только прибавляет весомости моему предположению.

— Но ведь есть и другие члены Комитета, которым столько же известно, сколько и Ридделу? — спросил Вест.

— Они все утверждают, что ничего не знают. Министр внутренних дел заверил меня, что у них тоже нет никаких сведений по этому вопросу. Сначала Комитет состоял из пяти членов.

Чартворд раскрыл папку из манильской кожи и протянул ее Роджеру.

— Вот их имена. Рэйди в работе практически не участвует, он заболел вскоре после создания этого Комитета. Так что в настоящее время осталось только трое: Марриот, Гарнер, Хенби. Было бы смешным предположить, что три члена парламента скрыли какую-то информацию. Но, может быть, удастся что-либо вытянуть из них. Мне кажется, что для начала вам нужно поговорить поочередно с каждым из них. Они знают, что мы не оставим их без внимания и, как я думаю, охотно помогут. Обдумайте хорошо весь план мероприятия и держите меня в курсе дела.

— Конечно, сэр. Скажите, беспокойство Риддела началось примерно с того же времени, как была создана комиссия?

— Приблизительно через месяц. Комиссия работает вот уже три месяца. Дело было сложное, и без этой случайности оно потребовало бы много времени.

— За остальными членами Комитета установлено наблюдение?

— Да.

— Слоун знает?

— Сомневаюсь. Распоряжался Аббот. Понимаете, Слоун не покрыл себя неувядаемой славой.

— Вряд ли можно ожидать, что он будет успешно действовать, если не все данные ему сообщены. Что касается меня, я ему полностью доверяю.

— Это уже ваше личное дело, — сказал Чартворд, но тут же погрозил пальцем. — Но больше ни один человек не должен быть в курсе дела. Мне известно, что ваш приятель Марк Лессинг частенько осчастливливает вас своими советами. На этот раз он не должен пользоваться никакой информацией. Теперь мне пора уходить, — отрезал Чартворд, — у меня сегодня еще много дел. Желаю удачи.

— Спасибо, сэр.

Роджер вышел из кабинета, мысленно взвешивая полученные сведения и моля бога, чтобы Эдди Дэй уже ушел домой. Ему будет легче размышлять, если его то и дело не будет прерывать Эдди. Роджер опустился в кресло для посетителей, но не успел даже вытянуть ноги, как дверь с шумом распахнулась и вошел старший офицер Аббот.

Такой поступок не был характерен для Аббота, который никогда не торопился.

Как правило, он бочком входил в комнату, опустив глаза. Сейчас на его бледном лице появились пятна румянца, глаза блестели.

— Хелло! — воскликнул Роджер, вскакивая с кресла.

— Где помощник комиссара?

— Уехал. А что случилось?

— Стреляли в Марриота. Это один из членов Ридделовского комитета.

— Убит?

— Нет, но он в опасном состоянии. Мне надо позвонить Чартворду, а вам, мне думается, нужно съездить в больницу и выяснить, когда Марриот придет в себя.

— Я пошлю кого-нибудь другого, — ответил Роджер, — сам же отправлюсь к остальным членам Комитета.

Глава 5

Мистер Гарнер и мистер Хенби

Полковник Рандель Гарнер был единственным консерватором в кабинете Риддела. Роджер много слышал про этого человека, но никогда с ним не встречался. Его уважали обе правительственные партии. Во время коалиционного правительства он был рядовым членом партии, «заднескамеечником», как их называли; в настоящее время он был одним из самых деловых критиков теперешней администрации. Это был состоятельный человек и его дом на Гросвенор-Плейс считался в Лондоне светской Меккой.

Роджер дожидался в холле уже минут пять и начал терять терпение, когда вновь появился неторопливый лакей, открывший ему дверь.

— Будьте добры сюда, сэр.

— Благодарю.

Роджер поднялся следом за лакеем по лестнице, пересек площадку и остановился перед дверью. Его шаги заглушил толстый ковер.

— Ах, входите, инспектор, — сказал Гарнер, поднимаясь из-за массивного письменного стола. Они пожали друг другу руки.

— Садитесь, пожалуйста. Разумеется, можете мне не объяснять цели своего прихода. Что вы будете пить?

— Благодарю вас, ничего.

— Что вы, выпейте что-нибудь, — настаивал Гарнер, — прошу вас, не церемоньтесь. Виски с содовой?

— Ну, хорошо.

На столе стоял поднос с виски, содовой и бокалами. Комната со всех сторон была окаймлена стеллажами. Ручки кресел были довольно потертыми, на ковре кое-где виднелись потускневшие пятна. Сам стол сверху был обит кожей, кое-где потрескавшейся. И все же в комнате чувствовался достаток и благополучие.

Сам Гарнер был высоким энергичным человеком, облаченным в вечерний костюм. Отблеск настольной лампы играл на его крахмальной манишке и манжетах с жемчужными запонками. Жемчуг напомнил Роджеру о втором визите миссис Риддел:

Густые волосы Гарнера были совершенно седые, он зачесывал их назад.

— За удачу в вашем начинании, — сказал он, поднимая свой бокал. — Понимаю вас, инспектор, хлопот у вас полон рот. Это отвратительное, подлое дело. Я знал мистера Риддела очень хорошо. Он мне очень нравился. Не обращайте внимания на разные сплетни о нем. Конечно, он был необщительным человеком, но очень симпатичным и отзывчивым. Его смерть потрясла всех его друзей.

— Не сомневаюсь, — пробормотал Роджер.

— Мне это представляется какой-то бессмыслицей, — продолжал Гарнер, — думается, единственный и возможный мотив — ограбление, хотя как будто бы ничего не было украдено. Бессмысленное убийство гораздо труднее раскрыть, чем какое-либо другое преступление. Я не завидую вам. По всей вероятности, у вас уже сложилось свое мнение по этому делу?

— Мы пока не добрались ни до каких теорий, сэр. Нам нужно гораздо больше информации, прежде чем мы приступим к делу. Лично меня больше всего волнует другая сторона дела.

Гарнер внимательно посмотрел на него. У него были проницательные серые глаза, и, несмотря на свою словоохотливость, он производил впечатление человека, который в любых условиях предпочитает молчать.

— Вы выражаетесь неясно, — пробормотал он.